повторяли на разные лады, только не помогала она: ребятня постарше на дивь даже ловушки ставила. Но если предания не лгали, украшения из чьего-то сердца или глаз не казались Ярине прекрасными.
– Что-нибудь полезное нашла? – спросил домовой.
– Нет. – Она с сожалением отложила книгу и взялась за листки: схемы, зашифрованные письмена, черепа на полях, снова схемы. Часть зачеркнута так, что не разобрать.
Потрясенная догадкой, Ярина пролистнула на пару страниц назад и уставилась на рисунок. Что-то он ей напоминал. Горе-ожерелье лежало на столе, только руку протяни. Веточки, ягоды, бусины янтаря, сейчас тусклые и мутные. Чудилось ли, что их переплетение похоже на рисунок в дневнике?
– Похоже. – Торопий залез с ногами на лавку, вторя ее мыслям.
– Вот тут помечены узлы, они совпадают с местами, где янтарь крепится. – Ярина провела пальцами по сразу ожившему ожерелью. – Звездочки – это ягоды рябиновые. Знать бы, что за стрелки вокруг.
– Загадка, – вздохнул домовой. – Утро вечера мудренее. Разберемся. Хочешь ватрушку?
***
Ночью пришел кошмар: она раз за разом вонзала меч в спящего мужчину, который потом оборачивался скелетом, что лежал в подполе. В провалах глазниц танцевали янтарные отблески.
Ярина проснулась с криком.
Но утром все забылось. И когда она вновь упражнялась в мысленных полетах над лесом, оказалось, что закутанный в плащ человек все еще торчит на пеньке.
– Кого он там высиживает? – бормотала Ярина себе под нос, наблюдая из-за чахлой березы за недвижимой фигурой. Постоянное присутствие на взлеске чужого заставило спуститься на землю и наблюдать издалека. На охотника не похож. На путника? На путника похож, но какой дурак станет отдыхать целый солнечный оборот. Да еще в таком дорогом плаще. Не нужна ли ему помощь? Может, нужна, но не знахарки, а могильщика?
Чувствуя, как ожерелье тяжелеет и отчего-то наливается жаром, Ярина все же попыталась подобраться поближе. Главное, за деревья не выбираться. Еще только чуточку, все равно никто не увидит…
Сидевший дернулся, резко поднимая голову, и в Ярину вперился взгляд синих глаз, полный лютой стужи.
Сперва Ярина не поверила. Как можно видеть того, кто сидит за пару верст в теплой избушке, а не дрожит рядом под весенним ветром? Но сомнений не оставалось – буравили взглядом именно ее, вряд ли незнакомца привлекли голые березки, он на них не один час смотрел.
Оборотень? Но и тот бы не учуял. Да и не жили они в Дивнодолье, не привечали их тут.
Можно было немедленно вернуться в избу, снять ожерелье, но злоба, которой ее окатили, приковывала к земле, не давала сосредоточиться. Или путами послужила не злоба, а сила, расходящаяся от фигуры в плаще удушливыми волнами?
«Колдун!» – пронзила сознание мысль, когда мужчина поднялся и решительно зашагал к ней.
Солнце светило ему в лицо, но он даже не морщился и взгляда не отводил. А вот Ярина отвела. Чародеев за всю жизнь так близко она видела дважды: первым стал Тильмар, застрявший в их дыре по нелепой случайности во время половодья, вторым – его друг, привезший спустя две зимы известие, что Нежка родила дочку. Сестрицын муж и его приятель были молодыми приятными парнями, нисколько не оправдывающими сельские слухи. Ни рогов, ни копыт, ни бесовского хохота или игрищ с упырями.
Этот тоже был молод, но, земля-матушка, до чего ж страшен! Высоченный, худющий, темные волосы лезли из-под капюшона. С посиневшими от холода тонкими губами и запавшими глазами. Пальцы будто судорогой сведены, а лицо… Может, колдуна и можно было назвать приятным, но только до того, как его изуродовали, а после какой-то косорук неправильно рану зашил – шрам был недавний, перепахал щеку от самого виска до подбородка.
Так что, когда колдун остановился на краю опушки, у Ярины уже коленки от страха дрожали.
– Не подходи, – прошептала она, вцепляясь в косу мертвой хваткой. А вдруг не слышит? Вдруг все это сон дурной, не больше?
– Ну, здравствуй, – раздалось в ответ хрипение. – Та самая ведьма, я полагаю?
– Нет! – выпалила Ярина, набрав воздуха в грудь. Но ее потуги никто всерьез не воспринял. Внезапно до нее дошло, что это не просто колдун. Это тот самый колдун, которого недобрым словом поминал домовой. Не гость из родительского прошлого. Чародеи не стали бы гоняться за семьей бывшего воеводы по всему Дивнодолью, вопреки убеждению матушки. Нет, это местный баламут, из-за которого пострадала она и страдает нечисть. Ужас схлынул, оставив лишь возмущение и чувство опасности.
– Не морочь мне голову, девчонка! – Голос у колдуна был то ли сорванный, то ли простуженный намертво. – Ты теперь в избе живешь!
– Ну и что? Все равно я не ведьма!
– А кто? Дура необученная, которая даже элементарную защиту на свою проекцию поставить не может? И проекция хиленькая, никакой стабильности, на поддержание формы уйма энергии идет. В счастливые случайности я не верю, так что кланяюсь твоему актерскому таланту! Изображать идиотку – настоящий дар должен быть. Я бы сделал вид, что поверил, но, прости, много чести. И времени нет.
– Я…
От стыда и обиды Ярина покраснела, но незнакомец ядовито продолжил, не прерываясь.
– Дура бы не смогла на местных напасть. Думаешь, куплюсь на это?
– Напасть?! – тут уж прорвался праведный гнев, оттесняя страх в сторону. Она готова была ногами топать, если б это делу помогло. – Я напала? Я дом поджечь хотела? И себя ножом полоснула? Да я их пальцем не тронула!
– Ну да. – Когда колдун говорил, лицо у него подергивалось. Жутко – словно застывшая маска. – Только зубами. У Годоты рука вспухла, так он всей деревне поплакаться успел, что у ведьмы клыки ядовитые.
Насмешка была еще обиднее несправедливых обвинений, Ярина могла только губы кусать, ни слова в свою защиту выдавить не выходило.
– Шутки в сторону, – отрезал колдун. Плащ за спиной взметнулся, наводя жути, но она уже перешагнула порог, за которым больше страха или меньше – не имело значения. – Говори! Сколько вас еще здесь?
– Где? – растерялась Ярина.
– Брось кривляться! Как ты попала в деревню? Как тебя дом впустил? Как ты умудрилась растянуть барьер не только на избу, но и на весь лес? Кто тебя послал?! Где остальные? Ты не могла быть одна!
– Никто меня не посылал. – Голос дрожал, Ярина снова попыталась отступить, но ноги будто в землю вросли.
– Врешь! – зло выдохнул колдун. – На Пустошь пробивалась?
Она чуть не плакала. Глупо вот так стоять под градом обвинений. Еще позорно разреветься не хватало!
– Немедленно снимай барьер с леса. Вздумала людей голодом морить? Силой
