Глава 5
Б*дь, как холодно-то. Оглядываюсь вокруг и с трудом удерживаюсь от потрясенного свиста. Вся столовая занесена снегом, посередине воет бушующий вихрь, где-то журчит вода, порывы ветра сбивают с ног, кое-где вспыхивает и гаснет пламя, которому явно неуютно посреди зимнего ада. А сверху льется теплый и солнечный свет. Да уж надо было догадаться, что девушка универсал.
Очередной взрыв эмоций холодной блондинки, заставляет поморщиться вновь прижимая руку к груди. Больно, если так будет продолжаться, то от нее придется закрыться, пока эмоции не спалили все эмпатические каналы и не покорежили ауру. Что может заставить человека ощущать такие эмоции?
Встряхиваю головой, пытаясь отбросить волосы, которые начинают покрываться изморозью. Надо идти туда, где находится укрытая стихией девушка. Киваю сам себе и иду. Несколько шагов даются легко, но чем ближе, тем сильнее сопротивление ветра. Тем холоднее. Останавливаюсь и сделав вдох, позволяю внутреннему костру разгореться. Вот еще удумала. Я не позволю ей отвертеться от магического договора. В перспективе, я вообще надеюсь увидеть ее своей женой. А эта… блондинка что творит? Как новорожденный маг, позволяет стихии поглотить себя. Нельзя позволить ей пересечь эту черту, назад дороги-то нет. Если понадобится то он ее ударит, шантажирует, вырубит — все что угодно, только бы девушка вернула свой разум.
Делаю последние шаги и застываю перед Викторией. Даже сейчас без капли эмоций на лице, сражающаяся со своими внутренними бесами, она настолько прекрасна, что дух захватывает. Нет, сейчас это не совсем она. Пронзительные прозрачные голубые глаза без белков и абсолютно белая кожа, говорят о том, что смотрит на него сама стихия. И вот что с ней делать? Ударить? Ведь не хочется, абсолютно. Здесь рядом с ней не бушует ветер, не идет снег, словно он оказался в центре торнадо, где абсолютная тишина. Почти вакуум. Только холод настолько леденящий, что по венам кровь начинает течь намного медленнее. И вот понимаю, что если позволю себе ударить ее, то спровоцирую лишь агрессию и усилю ее ярость, которая и так душу рвет на части. И лишить сознания ее сейчас не выйдет. Оно и так практически отсутствует. Лишь самая малость мелькает в бесчувственных глазах. А к дьяволу все, будем переводить ее агрессию в другое русло.
Хватаю девушку и резко прижимаю к себе. Черт, она настолько холодная что кожа начинает покрываться пузырями ожогов. Выдыхаю и делаю то единственное, что не даст мне превратиться в ледяную скульптуру имени себя. Отпускаю на волю самые темные глубины подсознания и резко становится намного теплее. Изучаю мир изменившимся зрением. Холодные голубо-белые тона даже в этой форме заставляют поежится. Но намного привлекательнее запах. О да, мой друг, я был уверен, что тебе она уж точно придется по вкусу. Нравится девочка? Не стесняйся, приступай, сегодня ты ведешь в нашем маленьком тандеме. Довольно взрыкиваю, сжимая длинными когтистыми пальцами тоненькие плечики и позволяя яростному пламени обхватить нас обоих.
Какие сладкие у нее губы и холодные. Но ничего, я тебя сейчас согрею. Да, да сопротивляйся, бей меня, моя маленькая снежинка. Попытайся сделать мне больно. Не получается?
И вдруг она отвечает, со всей той яростью, с которой до сих пор превращала это помещение в ледяной сугроб. Она кусает мои губы, а ее ногти царапают мои плечи. Ей не нужна нежность. Ей нужно выплеснуть свою силу и я помогу ей в этом. Продолжаю целовать эти невозможные губы, расстегивая ее блузку. Каким-то краем сознания еще помню, что мы не дома и за порванную одежду мне потом резко нагорит. Но когтями сделать это не получается и я потеряв терпение просто рву блузку прямо на ней. Спускаюсь по нежной и тонкой шее языком, то прикусывая, то крепко целуя, оставляя на белоснежной коже багровые цветы своей страсти. Молочная грудь выглядит совершенно и я не отказываю себе в удовольствии попробовать ее вновь. Рывком задираю ее юбку и чувствую как крышу сносит окончательно, от ощущения шелковистых чулок, в которые раздета эта ведьма.
Не могу больше ждать и отодвигаю кружево трусиков в сторону. Резко вхожу в нее и слышу ее протяжный, но довольный стон. Замираю, давая ей возможность привыкнуть. И начинаю движение, резко, сильно. Я прижимаю ее к стене, и наш секс сейчас никак нельзя назвать нежным. Его и сексом-то назвать сложно. Битва, бой, противостояние… каждый из нас в этой маленькой борьбе пытается подчинить и покорить другого. Она яростно кусает меня в ответ на мои поцелуи и раздирает спину до кровавых полос. Я же, наверняка, оставляю целую россыпь синяков на тонких запястьях и ее идеальной заднице. Крепче стискиваю ее в объятьях, чувствуя как ее мышцы в экстазе пульсируют, сжимая мой член. Захлебываюсь стоном, кончая следом за ней, и мягко опускаюсь на пол, укладывая девушку на себя. Чувствую, что лег неудобно, подвернув крыло, но решаю все же ничего не менять. Лень. Я просто поглаживаю ее по спутанным волосам и жду, когда ее холодный разум одержит верх.
— Что это было? — хрипло спрашивает она, медленно поднимая голову, переводит взгляд на следы от пальцев на тонких запястьях и потрясенно шепчет, — ты меня что изнасиловал? — пытается заглянуть мне в глаза, но цепляется взглядом за кровавые борозды на моих плечах и выдает следующую не менее умную мысль, — Или я тебя?
Трясусь от смеха, стараясь сдержать его. Не хватало, чтобы от громогласного хохота сюда еще ректор ввалился.
— Решай сама, — говорю ей. — Но, говоря честно, такого членовредительства по отношению к моей тушке, еще никто не допускал.
— Вау, — вновь выдыхает она, проводя рукой по кожистому крылу и вновь оглядывая меня, но уже гораздо внимательнее. — Вау…,- еще раз комментирует она то, что видит, — Классно, — задумчиво шепчет она перебирая пальцами мои длинные черные волосы со стальным отливом, — Ты что не человек?
— Человек…,- так же задумчиво говорю я, — во всяком случае, родился именно человеком.
— Понятно, — вздыхает она.
Я жду ее следующего вопроса, но она медленно поднимается, морщась при каждом движении. Одергивает юбку, снимает остатки блузки и запихивает их в сумку. Откуда-то с пола, поднимает пиджак, который не гнется от сковавшего его льда.
— Н-да, — вертит она его в руках, — и как же я пойду?
Беру под контроль суть демона, и запихиваю его куда-то вглубь своего подсознания, возвращая себе привычный человеческий облик. Только стричься опять придется. Нет, я вполне способен принять то, что у меня отрастают когти, крылья и хвост, когда я оборачиваюсь, но какого хрена и волосы потом не втягиваются, скажем, в кожу головы. Разориться можно на парикмахерских.
— Дай сюда, горе несчастное, — отбираю у нее вещь уже вполне человеческими руками.
Расщепил лед, который спорхнул снежинками на пол, просушил и прогрел огнем, тщательно контролируя температуру. Сложно даже представить, насколько это ювелирная работа, мало кто способен оценить. Но вот она оценила, изумленно и восхищенно присвистнув.
— Да вы просто волшебник, Александр, — выдохнула девушка, вырвав у меня из рук свою одежду.
— Снова на вы? — кисло вопросил я, заплетая волосы в какое-то подобие косы, чтобы не путались и не задевали ничего вокруг.
Она молча протянула мне резинку, которую вынула из сумки. Слава Богу, резинка была черная, а не какой-нибудь экзотической кислотной расцветки. В ее глазах мелькнули одновременно упрямство и капелька вины, но я все равно в очередной раз убедился, что до нормальных отношений пахать и пахать.
— Да, — протянул я, глядя на нее, — вот это декольте.
Пиджак застегивался на три пуговицы на животе и при вдохе края ворота слегка расходились показывая ее жутко сексуальное кружевное белье персикового цвета. Захотелось закутать ее в свой пиджак, который прикроет и попу и бесстыдное зрелище сверху, но что-то мне подсказало, что пока такую мою помощь не примут.
— Ну что, вы готовы, леди? — насмешливо спросил я ее, когда она взяла в руки сумку и в очередной раз оправила пиджак, — Там ректор уже наверное стену подвинул на пару сантиметров, так долго ему пришлось ее подпирать.
