Подход? Я его просто не искала. Мне было некогда. Я пробегала мимо сидящего на полу мальчишки и комментировала книжку, что он в тот момент читал. Пробегая обратно, совала ему в руку пирожок. Вот и весь подход. А когда бы я возилась с чужим ребенком при наличии у него не только богатых родителей, но и целого скопления нянек и слуг? Делать вот мне нечего.
Только это оказалось наиболее эффективным решением. Мальчик больше не убегал, регулярно ел и даже иногда стал разговаривать с приезжавший каждый день матерью и отцом. Они охали, ахали и мешали мне работать. Но все же были очень довольны. Я получила колоссальные налоговые льготы, корзину продуктов каждое утро и заверения в бесконечной благодарности. А вот от денег я отказалась. Я же ничего не делала? Мне не сложно покормить паренька, тем более что он стал сам приходить к нам на кухню второго этажа, где собственно располагались наши комнаты сразу над магазином.
Карл был невероятно, просто волшебно развит для своего возраста, он очень много читал и запоминал все очень быстро. Но при этом он совершенно не выносил людей и предпочитал общество книг. И у нас ему так понравилось именно потому, что книг было много, а вот народу мало. Только я и Эффи. Немногочисленные покупатели его не сильно беспокоили. А вот в доме его отца бургомистра народу было много. И слуги и просители и само семейство с вечными родственниками прибывшими погостить. Карлу они докучали и сильно нервировали.
Когда я отгородила себе место для реставрации книг, ему это занятие тоже пришлось по душе. Он мог часами кропотливо сидеть, подгоняя утерянные страницы книг, выправляя уголки форзацев и восстанавливая по крупицам обложку. При этом делал он это с огромным удовольствием, и я даже начала со временем ему мешать, поэтому столов у нас теперь было два. Эффи делил один стол со мной. К тому же занимался Эффи только по-настоящему редкими и требующими специального подхода книгами. А в последнее время он переложил всю реставрационную работу на нас с Карлом, сам же занимался консультированием, учил с девочками уроки и вел переписку с клиентами, присылающими книги на реставрацию.
Карл при всей его не любви к общению тоже увлекся перепиской. И теперь все письма писал тоже исключительно он и Эффи. Карл общался почти со всеми нашими клиентами, сам забирал с прилетевших дирижаблей посылки с книгами для реставрации. Почти вся работа в реставрационной мастерской уже год лежала на нем. Его скрупулёзность, внимание к деталям и малейшим нюансам делали его непревзойденным реставратором книг.
А еще Карл был очень наблюдателен. Он жил с нами уже два месяца и сказал мне однажды за завтраком:
- Никто не ест соленые огурцы с персиковым вареньем.
Я не донесла до рта так полюбившийся мне бутерброд и застыла.
- А еще ты прибавляешь в весе, Асти. Как я понял довольно много еще признаков – кивнул Эффи - Ты беременна.
Я перевела взгляд на Эффи. Тот фыркнул и продолжил чтение. Они с Карлом вообще молчуны.
- Но это просто я переехала на новое место. Привыкаю к местной кухне. Да и хлопот было много. Вот и … - стала вспоминать я свои мысленные оправдания.
Я снова беспомощно посмотрела на Эффи. А тот сложил газету и посмотрел на меня.
- Мы возвращаемся? – наконец спросил он.
Я затрясла головой. Нет! Я не хочу! Я только смирилась, только-только стала приходить в себя и боль от разлуки и предательства мужа стала не такой сильной. Я не могу! Я не хочу снова окунуться в этот омут! Я не выдержу, и утону в нем. Мне не выплыть из этого омута боли.
- Асти, девочка. Ты не имеешь права скрывать от него это. Да и не забывай. У медведей рождаются только медведи. Твой ребенок в четырнадцать сделает свой первый оборот. Ты должна сказать ему.
- Нет – упрямо затрясла я головой.
Эффи вздохнул и взглянул на Карла. Тот пожал плечами.
- Асти эмоционально незрелая, наивная и склонная к необдуманным спонтанным поступкам девушка. Для девушки ее возраста её мозг функционирует достаточно хорошо, а уровень знаний вообще выше среднего. Но эмоциональная незрелость делает ее уязвимой. И не забывай про гормональные всплески, которые усугублены беременностью – сказал Эффи, обращаясь почему-то к Карлу.
А я заплакала. Слезы полились из глаз, и я даже не пыталась их утереть.
- Отец ребенка представитель медведей-оборотней? – спросил Карл.
Я кивнула, продолжая реветь.
- В целях комфортного течения и вынашивания ребенка я думаю, что нет необходимости в экстренном порядке перебираться в столицу – выдал Эффи.
- Она может носить наследника – покачал головой Карл.
- Да. Пятьдесят на пятьдесят.
- Но ведь может родиться девочка? А зачем ему девочка? – ухватилась я за соломинку.
- Сведений, что медведи предпочитают детей мужского пола нет – выдал Карл.
- Но…
- В случае рождения дочери ее необходимо доставить к отцу в двенадцатилетнем возрасте. За два года до оборота. В случае рождения мальчика – этот срок сокращается почти вдвое. И мальчика следует отправить к отцу в шестилетнем возрасте – продолжил Эффи.
Я схватилась за голову.
- А давайте дождемся родов? И потом решим? – робко посмотрела я на двоих своих мужчин.
Называть Карла мальчиком у меня уже давно не хватало сил. Он не мальчик. Вот совсем.
Мы так и решили поступить. Беременность протекала очень тяжело. Вдруг как-то сразу стал расти живот. Мне порой казалось, что он увеличивается буквально на глазах.
Я почти совсем не покидала дом, просто потому что ноги меня не держали. Вес рос, и ходить мне было все сложнее. Ни о каком возвращении в столицу речи не шло. Я просто не смогла бы забраться в дирижабль.
А вот роды были на удивление легкими. Родилась девочка. А потом и вторая девочка.
И это закрыло вопрос с нашим возвращением. Каждый раз, когда об этом заходил разговор, у меня находилось очень много отговорок. То девочки очень маленькие. И куда в дирижабль с двумя младенцами? То у нас зубки режутся, то Лотта заболела, потом заболела Анника. Постепенно разговоры о нашем возращении утихли сами собой. Наша жизнь вошла в свою колею, и уже никто не хотел что-то менять. Эффи старел и ему переезд с каждым годом казался все сложнее, а Карл наоборот взрослел и ему вообще любой переезд казался катастрофой в силу личных качеств. А о том, чтобы не ехать с нами, а остаться здесь, с родителями разговор даже и не шел.
Я была уверена, что с рождением двух девочек Карл опять сбежит, и уже морально готовилась к этому. Но неожиданно он отнёсся к этому весьма благосклонно. А возможно это было связано с тем, что девочки были очень спокойными. Они не были склонны к пустым крикам и поднимали его исключительно по существенным причинам. Поэтому младенчество мы преодолели вместе. А потом Карлу стало с ним интересно. Я была очень удивлена, но это было так. Он возился с ними и стремился объяснить им то, что они в силу своего возраста понять были пока не в состоянии. Он вздыхал, жаловался на то, что это не мальчики и начинал с новой силой заниматься с ними.
Когда Карлу исполнилось пятнадцать, его мать скончалась, а бургомистр женился вновь. И почти сразу же молодая супруга подарила ему маленького сына. На Карла эти известия почти не произвели никакого впечатления, он вообще был очень скуп в проявлении эмоций. Хотя мне иногда казалось, что он всё же горевал по матери. Деньги, что он унаследовал от покойной матери, лежали в банке под проценты, а от отца он давно ничего и не ждал. Поэтому воспринял все довольно спокойно. Мы с Эффи и девочками были его семьей, а не бургомистр с молодой женой и сыном. А вот на магазине это сказалось. Налоги выросли, да и корзину с продуктами нам теперь никто по утрам не доставлял. Но я воспринимала Карла как младшего брата и никому его отдавать и не собиралась.
Так мы и жили. Получая заказы. Обмениваясь письмами с Университетом в столице, посылками с клиентами, торгуя книгами, в основном, правда, на заказ.
Боль от потери Бьорна сначала была невыносимой. И я спасалась только работой и обустройством на новом месте. А потом мне стало совсем некогда думать о бывшем муже. Как только я вспоминала о нем тут же куда-то бежала. И мысли улетучивались. Дел было очень много, и я просто днем не успевала хандрить и скучать. Но вот по ночам Бьорн приходил во снах. Мне было больно почти как наяву. Он стоял передо мной, и каждый раз повторял одно и то же. «Нет. Я спал с ней» «Нет. Это правда. Она моя любовница». Он стоял там - на ступеньках, большой, сильный, могучий и убивал меня словами, как будто камнями закидывал. А я кричала и звала его «Бьорн», «Бьорн». Я просыпалась в холодном поту. Громко кричать я себе позволить не могла, поэтому даже во сне я первым делом старалась, затыкала себе рот ладонью, не уверена, что у меня получалось. Стены в нашем доме тонкие и я иногда по утрам ловила на себе задумчивые взгляды Эффи. Потом я поняла, что если очень сильно устать днем - то кошмары отступят. Я просто проваливалась в сон без сновидений, и я стала работать еще больше.
