рассматривая.
— Мне нечего терять, я практически академический труп. Вурк взломала вирт, я скажу об этом, результаты аннулируют, вылечу я и полгруппы, — меня ощутимо трясло.
— Вот беда, с тобой интересно, пока ты жива и учишься здесь, — тихо усмехнулся, теплый выдох коснулся моей щеки. — Придется позаботиться об этом. Твой страх, самоконтроль и задиристость чертовски возбуждают.
Откинув волосы мне на спину, Тэпп нежно, едва ощутимо коснулся губами края уха с ди-чипом, а я дернулась, сердце вдруг пропустило удар, а затем взбесилось, будто меня ударило зарядом высокого напряжения. Садист обхватил мои плечи, обездвиживая.
— Ты и пахнешь сладко, как карамель, — проговорил с улыбкой, ткнувшись носом в мой висок, втягивая запах волос и кожи.
— Ты идиот? — разъярилась я, пытаясь вырваться.
Что он хочет сделать со мной? Что бы ни хотел, я убью его раньше.
Тэпп выпрямился, взглянул мне в лицо.
— Мне ты не соврала. У тебя действительно четвертый уровень дара. А теперь я хочу посмотреть, сможешь ли ты его применить. Расслабься, ди-чип снимать не буду, с тобой поиграем честно.
— Что? — я ошеломленно моргнула. Смена его настроений и намерений приводили в замешательство.
Удовлетворенно улыбнувшись, Садист мягко обвел пальцами овал моего лица, на мгновение коснулся рта, будто призывая к молчанию, а потом открепил верхнюю застежку блузы. Жилета на мне не было, не помнила, надевала ли его… где вообще оставила… А важно ли это сейчас? Мышцы одеревенели, в животе разрастался ком страха и тошноты, в висках запульсировало.
Вторая застежка тоже оказалась открепленной.
Хочет надругаться надо мной? Решил так отомстить? Он может, даже физически сопротивляться не способна — связана. Я с содроганием и ненавистью вцепилась взглядом в красивое, сейчас замкнутое, сосредоточенное лицо. У меня никогда не было близости, я вообще не считала секс какой-то важной частью жизни, не нуждалась во внимании противоположного пола, не думала, что могу привлечь кого-то и не испытывала страданий и дискомфорта по этому поводу.
Любовь и влюбленность по большей части полный бред. Как зараза, которая проходит с теми или иными потерями.
А что теперь? Хочет — пусть возьмет, это всего лишь тело, не моя душа? Мне все равно? Или отстою свою честь, убив его?
Думала ли я, что умру сегодня?.. Утро ничего не предвещало…
На третьей застежке, обнажив верхнюю часть скрытой спортивным бельем груди, Тэпп остановился. Внимательно, выжидательно посмотрел мне в глаза. Я застыла, будто замороженная, не зная, что предпринять, уставилась на него в ответ.
— У тебя был кто-нибудь? — спросил, прищурившись.
— А тебе принципиально? — сжала челюсти я.
— В целом — нет, у меня все равно никогда не будет соперников. Если они появляются, я их быстро устраняю.
— Продолжишь — настанет твоя очередь быть устраненным, — предупредила, чувствуя, что действительно готова убить его. И дело не в чести, не в насилии, Иоданир Тэпп просто вызывал у меня такую гамму эмоций, что требовалось его размазать. Его смерть — моя жизненная миссия.
— Я уже трепещу, — выдохнул он в мои губы, приблизившись. Указательным пальцем медленно провел по ложбинке вниз, поднялся вверх, к подбородку, задрав его, заставив посмотреть на него. Глаза в глаза, время, ощущения — будто воск, и мы, как мухи, в них увязли.
Если отвращение, азарт, адреналин, предвкушение и жажду агрессии смешать в одно и поджечь, то это немного объяснит мои чувства в тот момент.
— Ты моральный урод, Тэпп, причем генетически отборный, — гадко улыбнулась я. Умру через минуту-другую, поэтому воспользуюсь случаем, выскажу все, что думаю.
— А ты дьявольское совершенство. Просто карамелька, так и хочется попробовать, — просиял Садист и, запустив руки в мои волосы, крепко стиснул голову в ладонях. — Но продолжим проверять, где же лопается твое терпение, — чмокнул в нос, заставив дернуться.
Блузку оставил в покое, положил теплую ладонь на колено и неторопливо стал вести ею вверх, задирая юбку, поглаживая бедро, не отпуская моего взгляда.
Мне было хорошо, очень хорошо, я улыбалась, концентрируя в одной точке силу, чувствуя, как в нее устремляются молекулы воды. Медленно, постепенно… Как рука Садиста, ласкающая уже другое бедро.
Вдох-выдох. Сила нарастает, привычно приводя к эйфории, расслаблению. Он тянется к моим губам.
Точка концентрации — легкие Тэппа. Скоро, любитель карамелек, ты сдохнешь.
Он закашлялся, в глазах, вопреки ожиданиям, не было страха, паники, только ликование, словно получил главный приз. Повалил меня на кровать, сам навалился сверху, засмеявшись сквозь кашель, хрипя.
Я вдруг потеряла концентрацию, прекратила давить и наращивать силу, задергалась под Садистом.
— Пусти, сволочь! — я извивалась, пытаясь вновь сконцентрироваться и чувствуя какое-то странное давление в голове, будто отдаленный гул техники… Тэпп не снимал ведь с меня чипа, он не может воздействовать на сознание…
— Похвально, Карамелька, — хохотал Садист. — Остановила на самом интересном, правда я думал, терпение иссякнет еще на блузке. Хотела подразнить?
Откашлявшись, он приподнялся на локтях, снова принялся гипнотизировать взглядом светло-серых глаз, только, к моему ужасу, они не были холодны, а горели странным фанатичным, безумным огнем.
— А теперь слушай внимательно, Мия, — заговорил хрипло, приказным чеканным тоном. — Я возьму у тебя больше, чем тело. Играть — так по-крупному. Я заберу тебя всю, ты станешь моей тенью, моей игрушкой, моим продолжением. Моей. Я просто поглощу тебя целиком. Раз мнишь себя равной мне, раз равна мне, то готова.
— Игрушки тоже имеют власть над хозяином, — я с ненавистью глядела в его глаза, силясь понять, что именно он задумал, что означает «поглощу целиком». — Тени сбивают с пути, а продолжение может оказаться неожиданным. Поэтому, Тэпп, ты также расплатишься.
— Да, Карамелька. Но, в отличие от тебя, свою расплату я буду держать под контролем, дозируя, нивелируя или наслаждаясь. А теперь все, время вышло. У меня встреча, так что, к сожалению, придется расстаться.
Он поднялся, сел и после внимательного осмотра узлов у моих щиколоток принялся их распутывать. Как только ноги освободились, я резко вскочила, хотела унестись прочь, очиститься, отрешиться от произошедшего, но не смогла. Едва не упала. От травмы уберег проклятый Тэпп, перехвативший за талию.
— Спокойно, — в его голосе слышалась ухмылка, подбородок уперся в мою макушку. Спиной я чувствовала мускулистое, твердое, будто камень, тело. Поначалу казалось, оно не излучает тепла, неживое, а после меня будто опалило: ритмом чужого дыхания, температурой, жестким захватом.
— У тебя еще часов шесть будет отходняк: туман в голове, слабость в мышцах. Придется отлеживаться. А теперь посиди тихо, я развяжу руки.
Садист был прав. Меня подташнивало (видимо, из-за резкой активности после длительной неподвижности), голова болела, а ноги не слушались, подгибались (в чем секунду назад убедилась).
