Что это еще такое? Я не волчица, у меня нет генетически заложенного желания подчиниться сильнейшему в стае. Так что нечего тут рычать!
— Не надо мне кронн! — продолжает рычать Максан Оррих, — унеси! И не заходи без разрешения больше! А теперь с тобой, Валан…
Дверь в кабинет открывается, и на пороге появляется бледная и испуганная Инрина с подносом, на котором дымятся чашки с кронном и сладким набором к нему.
Она замечает меня, сужает веки злобно. О, похоже, на мне сейчас выместят обиду, которую нанес босс своим дурным настроением.
— Я выполнила работу, — громко говорю я, по опыту зная, что в такой ситуации лучше опередить события, шокировать и немного сместить вектор, — и у меня есть вопросы.
— Какие еще вопросы? — шипит сквозь зубы Инрина, раздраженно ставя поднос на специальный столик в самом углу приемной, — мне некогда сейчас. Потом.
— Хорошо, — покладисто отвечаю я, — но я бы хотела уточнить по своей работе… Обязанности, график, должностную инструкцию где посмотреть можно…
— Что? Какую еще инструкцию? — злобно рявкает Инрина, садясь за свой стол.
— Должностную, — поясняю я любезно и, видя полное непонимание в красивых злых глазах, начинаю говорить, — знаешь, такой список обязанностей, которые я должна делать… И чего не должна делать. И сколько мне будут платить за работу. А еще права руководителя, и мои права… И многое другое…
— Что это еще за глупость? — раздраженно прерывает меня Инрина, — у нас этого нет и не надо!
— Да как же не надо? — удивляюсь я, поймав и оседлав своего любимого конька, — а как же работники понимают, что им делать?
— Для этого у них есть начальники, — отвечает Инрина, — объясняют!
— Каждый раз? А если у начальника сто человек работает? А если кто-то не запомнит? Неправильно поймет? А новички?
— Послушай, как там тебя… Сандрина, — повышает голос Инрина, — мне это все не интересно!
— Зато мне интересно, — доносится из кабинета тяжелый голос Максана, — иди сюда, женщина.
Вот в моем мире его бы за это определение уже привлекли к ответственности, как сексиста и шовиниста.
— Ну? Где ты там? — нетерпеливо рявкает босс, и я, чуть подпрыгнув от гневных нот, густо заполнивших приемную, торопливо топаю в направлении кабинета.
Злобный взгляд волчицы служит шикарным напутственным пинком.
Глава 12
В кабинете Максана легкий полумрак, темные тяжелые шторы отсекают солнечные лучи, а массивная мебель придает еще большей мрачности. Оглядываюсь в поисках стула для посетителей, не нахожу.
Ну да, здесь явно не в правилах усаживать подчиненных. Постоят, не развалятся.
Максан смотрит на меня тяжело и пронизывающе, и очень этот взгляд сейчас похож на тот, которым его отец меня награждал. Чуть меньшая интенсивность, ну так и Максан еще не старейшина. Не сомневаюсь, что, если доживет до возраста Оррих-ана, то давить взглядом и потяжелее будет.
Выпрямляюсь, чуть вздергивая подбородок. Это рефлекс, ничего с собой поделать не могу. В моем мире нельзя было показывать слабость, мужики — те еще хищники, прогибающихся баб просто на колени ставят. И фигурально, в том числе.
Здесь я тоже рискую, но почему-то кажется, что мою попытку отстоять собственное достоинство оценят. И зла не затаят. Как-то тут все более… прямо, что ли? Или это у волков так? А у других зверюшек все иначе?
Максан медлит, взгляд его скользит по моей фигуре, задерживается почему-то на груди, хотя там вообще ничего выдающегося, и пуговки застегнуты… Должны быть. Ловлю себя буквально за пальцы в самый последний момент, чтоб не провести по пуговкам, проверяя комплектность. Нет уж. Может, того и добивается.
Максан, между тем, чуть дрогнув ноздрями, хмыкает и садится в кресло.
Я остаюсь стоять перед ним, все такая же выпрямленная, словно на витрине перед покупателем.
Хмурюсь, очень это сравнение не нравится.
— Как тебе работа? — спрашивает Максан, и я отвечаю нейтрально:
— Спасибо, пока разбираюсь.
— И, похоже, делаешь успехи, да? Что ты там говорила про инструкцию?
Так, соберись, Сандрина. Это — тот, кто принимает решения! Ты до него добралась, минуя секретаря. Это уже успех, да? Не ты ли когда-то учила успешно преодолевать секретарскую преграду своих менеджеров-активников? Вот теперь пользуйся полученным преимуществом.
Делаю маленькую паузу на вдох и разгон и в паре предложений объясняю Максану суть должностной инструкции.
Невольно про себя удивляюсь, что у них такого нет… Странно же. Производства есть, торговля есть, отчетность есть. Почему нет самых элементарных кадровых документов? Интересно, а в моем мире когда появилось именно кадровое делопроизводство в том виде, в каком оно сейчас есть?
И почему я этого никогда не изучала? А профсоюзы у них тут есть?
Кто-нибудь защищает права сотрудников?
— Откуда ты это все знаешь? Где видела?
— В… в своей прошлой жизни, — наконец, нахожу я приемлемое определение.
— Вот как? Интересно… — хмыкает Максан, — расскажи.
Я переминаюсь с ноги на ногу, вроде бы незаметно, но выразительно. И Максан правильно читает мою бессловесную коммуникацию.
Кивает на диванчик, до того совершенно незаметный на фоне темных стен кабинета:
— Садись. — И коротко приказывает, даже не повышая голос, — Инрина, кронн на двоих.
Ого…
Сажусь, стараясь сделать это как можно элегантнее. И спину выпрямить, да. Не знаю, зачем мне это, ведь явно никакого желания привлечь этого хищного самца у меня нет. Упаси господь от таких радостей! Просто, они тут все такие… породистые. Ходят, садятся, эти изящные движения, вышколенные выражения лиц у женщин, осанка, длинные аристократичные пальцы... Неприятно себя дворняжкой рядом с породистыми гончими ощущать. Чисто по-женски неприятно.
Хотя сейчас, глядя на надменно поджатые губы Инрины, расставляющей чашки с кронном на специальном столике рядом с диваном, я испытываю легкую степень самодовольства. А вот нечего было так меня встречать! И так разговаривать. В конце концов, я ничего плохого никому не сделала и не заслужила к себе предвзятого отношения.
Конечно, я мало пока ориентируюсь в этом мире, может, каких-то глубинных его механизмов не понимаю, но все равно считаю, что я — равная им. А про происхождение и родословную пусть со своих волчиц спрашивают. Это не ко мне. И ставить себя на ступень ниже только потому, что не умею в волка превращаться, не позволю.
Максан садится напротив, в удобное низкое кресло, отпивает кронн, щурит на меня золотисто мерцающие в полумраке волчьи глаза.
— Расскажи подробней о своей прошлой жизни, Сандрина, — предлагает он спокойно и даже дружелюбно.
И я говорю. Скрывать мне особо нечего, любое несоответствие можно прикрыть провалами в памяти, так что…
Естественно, все равно стараюсь не рассыпаться в подробностях, а больше останавливаться именно на рабочем опыте. Для человека, проведшего сотни собеседований, умение грамотно выделять свои достоинства и скрывать недостатки — одно из основополагающих.
Конечно, волк может почуять ложь, но в том-то и дело, что я не лгу. Нельзя лгать на собеседовании, это вам любой грамотный эйчар скажет. Надо говорить правду. Только правду. И искренне верить в тот бред, что несешь. А, учитывая, что у них тут явно с активным слушанием и умением распознавать внутренние мотивы человека не особенно хорошо, то у меня буквально карт-бланш.
За время нахождения в этом мире, я успела понять, что здесь привыкли больше полагаться на животное. То есть, запахи, мимику, усиление во время разговора и общения каких-либо физиологических критериев: мышечное напряжение, микроповороты тела, сменившийся аромат кожи, частота дыхания, сузившиеся или расширившиеся зрачки, короче говоря, все те признаки, по которым звери узнают о состоянии и настроении своих соплеменников. Это те вещи, которые невозможно скрыть… Им невозможно.
А мне — запросто.
Я даже детектор лжи умею проходить. Ничего сложного, на самом деле, главное, понять принцип его работы. И знать реакции своего тела.
