тайн. Если они выдержат сроки и захотят пройти Церемонию, мы подумаем о наших дальнейших действиях. Невольный и намеренный шпионаж будем четко отслеживать: после свиданий я сам стану проверять сестру, а Лукас своего брата.
Никто не нашелся что-либо возразить.
* * *
Когда речь заходила о глубоких чувствах, у анамаорэ существовала присказка: «Церемония покажет», в данном случае приходящаяся весьма кстати.
Тамико обрадовалась:
— Круто Дамирка решил! Ну, тем нам и проще. Не надо курировать тут Аурелию, не надо больше Алехандро пасти. Даже наше торжество откладывать не будем, а когда уедем путешествовать, они обождут со своими свиданками!
Пригласив клуб заговорщиков, Лукас объяснил тем, что дальнейшие покушения на брата будут рассматриваться как нападения на частное лицо в мирных условиях со всеми вытекающими, и пригласил особо жаждущих слить агрессию к себе на полигон в качестве оперативников. Многозначительно глядя друг на друга, родственники разошлись.
* * *
Встреча Аурелии и Алехандро произошла ожидаемо страстно и душевно.
Лукаса Кэйли спокойно пустила поговорить с Аурелией об опеке, не вступая с ним в личное общение. Аурелия сначала держалась закрыто, но поняв, что Лукас не питает зла, немного расслабилась и согласилась на предлагаемые им условия.
Магнус хитро улыбнулся:
— Милая, только когда Аурелия влюбится в Лукаса, не сочти это моими кознями. Так, интуицией.
Кэйли вскинула подбородок:
— Если только совпадением. Сомневаюсь, что ты настолько жесток к царевне, учитывая, что скоро смотреть на Лукаса с интересом ей станет небезопасно.
«Люблю» Магнуса означало «забочусь» и «делаю жизнь легче».
За время их близкого знакомства Маг вырос и возмужал, Кэйли ощущала себя подхваченной мощным потоком. Магнус словно нес ее, простую и маленькую, паря на безграничных крыльях…
После переселения Оливера к требовательной Жизели и прекращения им выполнения миссии жреца, Есения мудро свела собственную инициативу в общении с Оливером на нет, не желая иметь проблемы с Жизелью.
Для Анели же ничего не изменилось: Оливер постоянно стремился к ней сам, каким-то чудом убедив Жизель, что общение с бывшей нисколько не повредит их отношениям. Вероятно, сыграло роль то, что Анеля являлась его официальной наставницей, иных же родственников у Оливера не было.
Теперь Оливер знал о Леоне: Анеля то сплетничала о любовнике, то просила советы, и Оливер охотно участвовал в беседе.
Сейчас Анеля, обычно ровная и дружелюбная, истерически жаловалась, сидя на берегу моря, как они двое обожали:
— Он совсем извел меня ревностью! Просит перечислить имена всех, с кем я занималась сексом… Говорит, раз остальные анамаорэ якобы в курсе, то и он тоже должен знать, прежде чем на него станут показывать пальцем и звать рого… Кем-то рогатым, я не очень поняла…
Оливер постарался сгладить непривычное состояние Анели. Он вернулся к целительству, и их парная практика с Жизелью нравилась пациентам.
— Рогоносцем? А своих-то милых он тебе уже перечислил?
Анеля всхлипнула:
— Наверное, рогоносцем! О себе он не говорил, да я и не спрашивала. Просто уже не знаю, что мне делать! А он заводит: «Так много, что и не помнишь?! С твоей-то абсолютной памятью?! Ну, тогда скажи, кто тебя особенно впечатлил!»
Оливер сплюнул:
— Мудак. Рожу ему что ли начистить?!
Эта внезапная агрессивность Оливера была незнакома Анеле, хотя, являясь партнерами, они обожали жесткий секс. Дальше интимных отношений грубость Оливера обычно не распространялась.
— Не надо его бить… Он же человек…
— И принимает тебя за шлюху?! Что за любовь такая?! Где уважение??!!
Анеля попыталась оправдать Леона:
— Он любит. Потому и ревнует. Вспылил… Но я устала…
Оливер выругался. Потом заметил:
— Если я к нему пойду, не сдержусь и раскрою его на кусочки, казнят еще… Давай попросим Магнуса или царевича заяснить этому ублюдку про нашу культуру?
Анеле идея понравилась, и развеселившись, она показала Оливеру язык:
— Я же слышу твои мысли — тоже думаешь, кто же меня «особенно впечатлил»? Не скажу.
И Магнус, и Лукас знали об интимной жизни Анели очень многое, принимая совместное участие в вечеринках молодежи анамаорэ. С самим Лукасом Анеля пережила немало жарких моментов и порой краснела, вспоминая те или иные. Но никогда о них не жалела, впрочем, не думала и повторять. В свою очередь Магнус частенько советовал ей кандидатов для очередного приключения.
* * *
В других обстоятельствах эти мужчины, почти досконально изучившие друг друга, наверняка вышли бы лучшими друзьями. В игре приходилось улавливать намерения противника и поступать иначе, чтобы победить. Вне полигона они, такие разные, отличались еще больше.
Дамир презирал Лукаса за то, что и в мирной жизни тот оставался собой и мог использовать оперативные методы в решении текущих задач.
Лукас же выступал за целостность: «Дамирка однажды не выдержит и сорвется. Да так, что Древний Ужас побледнеет от испуга… Его же порядочности хватает только на повседневность, в операциях Дамир натуральный демон! Я серьезно — подлинный маньяк! Я только и думаю, как бы всех вернуть домой живыми!»
Магнус, любитель на пару с Лукасом сочинять сплетни про Дамирку, став богом, предложил Лукасу «подкидывать разведданные», но Лукас отмахнулся: «Цыц! Всю игру мне собьешь! Хотел бы я сам все знать, сам бы стал богом!»
Магнус не стушевался: «А ты стань! Почему б не?»
— Сердечный, учи детишек! Я в няньках не нуждаюсь! — Максимилиан покачал головой.
Лукас поймал момент, когда его брат, совершенно пьяный, остался вдруг без девушек, что в последнее время происходило редко. Лукас презрительно скривился:
— А ведешь себя хуже ребенка. Ха, царевич! Потерял лицо в разврате.
Максимилиан пошатнулся, невидяще глядя:
— Иди ты!
Лукас попытался зайти с иной стороны:
— Этак ты собираешься растить Лану? Ее уже вот-вот перерождать.
Показав Лукасу неприличный жест, Макс растворился, не удостоив его вразумительным ответом.
Проводив брата взглядом, Лукас телепатически обратился к другому своему брату, игнорируя разделявшее их расстояние:
— Ричард, выбирай. Или ты будешь воспитывать девочек полностью самостоятельно, или вправим мозги пьянице?
Ричард отозвался:
— Вправим… На момент Х Макс обязан быть трезв. Хотя я его понимаю — гулянка лучше депрессии. Пусть он еще маленько покутит.
В представлении Лукаса текущее «маленько» выходило за границы разумного. Концерты с последующими оргиями, непристойные дворцовые вечеринки и, конечно, веселье со жрицами и приспешницами Магнуса, Маг и сам дивился, причмокивая губами: «Эка парня разобрало! Никем не брезгует!»
Маю по ее личной просьбе Маг спрятал от ее бывшего. Прося, Маю держалась с Магнусом просто, спокойно и холодновато. Но, казалось, красавица больше абсолютно не интересовала Максимилиана.
Во
