— Всегда, — поклялся тот, стиснув в ответ плечо бывшего конунга.
***
Отец остался у стены с жителями города. А мы с Холгером оседлали коней и поехали к замку. Не разговаривали, поглощённые собственными мыслями. Не знаю, о чём думал Холгер, а я вновь оживляла в памяти последние события. Передачу мне и Холгеру титулов Защитников Севера и разговор с отцом. Он и раньше подумывал отдать мне Сердце. А обстоятельства подтолкнули его к этому шагу. Я всю жизнь стремилась получить его одобрение, доказать, что достойна его, переживала из-за того, что не родилась сыном. А оказалось, этого не нужно, в чём отец всегда меня уверял. И теперь, спустя столько времени, я поверила в его слова.
Вскоре нас нагнали солдаты, посланные отцом. Конунгу и… коне (как непривычно звучит) полагается охрана. Это и правильно. Император не гнушался использовать подлые методы избавления от противников. Жертвами его интриг пали почти все прошлые хранители Сердец. Шанс решить всё за один бой мог оказаться ловушкой либо желанием оттянуть время. А может, император был уверен в своей победе, ведь ему подчинялись три стихии из четырёх. Время покажет, что он на самом деле задумал.
— Здесь раньше была булочная, — я указала Холгеру на обезображенное пожаром здание.
Окна выбило пламенем, вывеска обуглилась. У входа, обнявшись, сидели мужчина с женщиной. Пекари. Сердце болело за них. За всех жителей Стейнби. Многие сегодня остались без крова, кто-то лишился жизни. А выжившие могут потерять свободу и дома, если враг одержит верх. В конце концов драгоны намеревались разбить каменные статуи жителей.
— Снова будет со временем, — муж протянул ко мне руку, наши ладони переплелись.
— Если мы победим.
— Мы могли остаться наверху, — улыбнулся он мрачно. — Но это было бы слишком просто для нас, да?
— Ты прав, — покачав головой, я приглушенно рассмеялась.
Пусть над нами нависла угроза гибели, но сожаления не было. Моя судьба связана с Эрфолком. Это мой дом. Я без раздумий отдам за него жизнь.
Путь, что мы несколько часов назад преодолели бегом, теперь прошёл легко в седле и в то же время невероятно тяжело. До этого мы неслись вперёд, наблюдая, как проклятие отступает, а сейчас видели наступление другой напасти. Войны. Она куда беспощаднее.
В замке нас сразу встретила мама. Выслушала последние новости и вежливо познакомилась с Холгером, стараясь скрыть удивление.
— Ещё пару месяцев сна, и я могла очнуться бабушкой, — неловко пошутила она, провожая нас в здание.
— Надеемся, этот процесс вы пронаблюдаете от и до, — голос мужа наполняло тепло.
А я смутилась. Не задумывалась о детях. Ведь наше будущее с Холгером было обречено изначально. Но теперь всё поменялось.
Мама не стала нас задерживать. Отправила в мои покои и вскоре прислала мага замка, чтобы установить защиту на комнату и слуг с едой и одеждой для Холгера. Пока он умывался в купальне, а в помещениях прибирались и создавали щиты, я прохаживалась по комнатам. Каменная пыль проклятия припорошила воспоминания. Всё осталось прежним и изменилось одновременно.
Вскоре посторонние покинули покои, я направилась в спальню, чтобы переодеться, но так и замерла по центру комнаты. Воспоминания не отпускали.
— Под этим комодом мой тайник, — призналась я, услышав за спиной шаги мужа. — Чего я там только не прятала. Самое ужасное — рогатку.
— Действительно, ужас, — тёплые ладони легли на мои плечи.
— А в эту стену я запускала дротики. Картина скрывает дырки в стене, — я указала на портрет Сигурн. Он был совершенно далёк от оригинала. Здесь богиня выглядела человечнее. — А вон там за гобеленом переговорное окно. Соседняя спальня принадлежала Коре, и она с помощью магии продолбила узкое окошко. Мы разговаривали через него по ночам, когда кого-то из нас наказывали.
— Тебе нужно переодеться, Эрика, ты дрожишь.
— Я дрожу не поэтому, — развернувшись к мужу, я подняла взгляд к его лицу. — Меня страшит будущее. Я только его обрела.
— Ещё нет. Но мы его отвоюем, вот увидишь, — склонившись ко мне, он поцеловал меня в лоб. — Я отвоюю. Для тебя.
— Это меня и пугает.
— Уверен, я исчерпал лимит смертей, — заявил он чуть шутливо. Его пальцы нежно скользнули по моей щеке. — Ты больше меня не боишься, — заметил он счастливо.
— Не боюсь, — подтвердила я. — Я люблю тебя, Холгер. И узнаю, в каком бы ты ни предстал обличье.
— А я люблю тебя, моя гордячка. Ты разогнала тьму моей жизни своим светом.
Холгер привлёк меня ближе. Его губы накрыли мои в поцелуе. Таком нежном, что сердце трепетно сжалось. Столько испытаний позади, столько боли и страданий. И вот оно счастье. Я касаюсь его, делю с ним дыхание, ловлю ответные чувства в глазах и парю в потоках исходящего от него тепла.
Влажная после дождя одежда была сброшена на пол. Тела сплелись на кровати. Первая наша близость случилась в темноте, вторую осветили лучи выглянувшего из-за туч солнца. Тогда я сделала шаг к новому проявлению любви через боль, теперь летела к нему через негу блаженства. Мы оба задыхались, но не могли прервать поцелуи. Потому что только так, в объятиях и ласках, настоящее меркло. Мы жили в своём маленьком мире, в долгом миге единения и… прощания. Ведь мы не знали, переживём ли предстоящую ночь и встретим ли завтра рассвет.
Гораздо позже, когда всё же нашли силы оторваться друг от друга, мы отдали должное еде. Поели прямо в кровати, не став одеваться.
— Твой отец не такой, каким я себе его представлял, — вдруг признался Холгер.
Я лежала, откинувшись спиной на его грудь, но после этой фразы развернулась, чтобы видеть его лицо.
— Лучше или хуже?
— Я считал его чудовищем, жестоким тираном. А сегодня он передал мне титул конунга. Потому что уверен в тебе, в твоём выборе. Потому что думает о городе, о стране, а не о себе. Определённо лучше. Я думал, он будет против меня.
В груди заискрилась чистая радость. Но она рассеялась вспышкой боли в лодыжке.
— Ай! — я дёрнулась, подтянув к себе ногу.
Из двух ранок текли струйки крови. В складках одеяла мелькнул чёрный хвост. Холгер подорвался с места, подскочил к одежде и развернулся, швыряя в сторону кинжал. Тот срубил в полёте голову поднявшегося в воздух маленького ящера.
— Холгер… — я попыталась встать, но ноги подогнулись.
Комната закружилась вокруг меня бешеным хороводом.
— Эрика, держись, — откуда-то издалека раздался голос супруга, который потерялся в водовороте тьмы.
Не знаю, сколько я в нём кружила, пытаясь найти выход. Иногда впереди мелькал студёный свет Стужи, иногда появлялся объятый пламенем чёрный драгон. Но картинки развеялись, сменившись размытым лицом Милдрет. Слабость уходила вместе с болью. Приходило осознание. Обнажённое тело окутывало одеяло. Лица касался лёгкий ветерок. В воздухе стоял запах гари. Мы явно больше не в спальне.
— Как ты?
Холгер был в одних штанах. Он присел передо мной и перетянул на свои колени.
— Кажется, нормально, — пробормотала, коснувшись покрытого испариной лба.
Мне было жарко, даже слишком. Плохое предчувствие впилось в душу огненным кинжалом. Я попыталась нырнуть в себя, но напоролась на пламенную стену.
— Стужа, — неверие и ужас сковали тело. — Я не чувствую Стужу.
— Тише, — Холгер стиснул меня в объятиях, прерывая и так неровное дыхание. — Ты жива, это самое важное. А Стужа… не могла она исчезнуть. Разберёмся. Не паникуй раньше времени.
— Ты прав, — тяжело сглотнув, согласилась я и силой воли успокоила разрозненные мысли.
Взгляд устремился к темнеющему небу, наше время было на исходе. Нельзя его тратить на бессмысленные метания. Нужно действовать. Только…
— Я голая, — сообщила очевидное.
— Да, ты потеряла сознание. Я схватил тебя в охапку и понёсся на поиски Милдрет, — кутая в одеяло, Холгер поднял меня на руки.
Теперь я уделила внимание и окружению. Мы находились в двух сотнях метров от внутренних стен замка. Холгеру пришлось бежать прилично в поисках помощи. Не представляю, насколько он испугался.
