Последняя капля была слизана последней змеептицей, и духи зашипели,исчезая в тенях. Катерина секунду постояла в темноте и тишине, развернулась к двери, автоматически протирая пальцами кончик иглы. Ощутила влагу и сунула палец в рот.
В голове словно взорвалась тьма. Она открыла дверь – Дорофея Ивановна в объятьях темного шестиугольника склонялась к детям, что-то рассказывая им нежнoе, и дети смеялись колокольчиками.
- Они ушли на позиции? – спросила Латева. Голоc ее слышался словно сильно издалека.
Катя сморгнула слезы. Закивала. Шагнула к Дорофее Ивановне и обняла ее.
- Некогда, Катерина, - строго отстранилась хозяйка хутора. – Идите, вас с девочками проводят к другим гражданским.
- Хорошо, – сказала Катя, сдерживая рыдания. - Хорошо. Дорофея Ивановна… - окликнула она, когда Латева была уже почти у лестницы. Та чуть затормозила, обернулась. – У моих детей никогда не было бабушки, – крикнула Катерина. – До того, как мы приехали сюда. Спасибо вам!
Возможно, хозяйка улыбнулась. Кате очень хотелось в это верить.
***
Люджина Дробжек с жадностью пила молоко, которое принес наверх Игорь.
От измотанности у нее разболелась голова, и она то и дело проверяла свой резерв – нельзя было допустить физиологического истощения, потому что оно прежде всего ударило бы по ребенку. Но ее уже вело, то и дело к горлу подкатывала тошнота. Верный признак того, что резерв на пределе,и поднажми чуть – опять иссушишь тело. И ладно бы только свое.
Вокруг творился ад. Было невыносимо жарко, а солнце клонилось к горизонту с издевательской медлительностью. То и дело раздавался треск, взрывы, и внутренний щит переливался фрагмеңтарной решеткой. От дыма и гари, от вони муравьиной кислоты, от мокрой золы под ногами было сложно дышать.
Стрелковский, пoднявшись из открытого люка бункера – он с несколькими бойцами выносил ящики с гранатами, - тревожно заглянул ей в глаза и на секунду прижал к себе.
- Закончится война, и увезу тебя в отпуск, – проговорил он. - Снова на Маль-Серену. К дельфинам. Или куда захочешь.
- Обещаешь? - закрыв глаза, пробормотала Люджина.
Она почувствовала, как он кивнул, как поцеловал ее в висок. Когда открыла глаза, он уже подменял бойца у однoй из ближайших бойниц. Оглянулась – и наткнулась взглядом на Дорофею Ивановну.
- Если прорвут щит, уходишь вниз, к гражданским, – приказала полковник. - Поняла?
- Так точно, - не стала спорить Люджина.
Латева отвернулась.
- Бойцы, подкрепление уже совсем близко! – крикнула она зычно. - Обещают подойти в течение получаса!
Неизвестно, правда это была или нет, но эхо ее крика не успело еще затихнуть, а маленькое войско под щитом зашевелилось злее, активнее.
Небольшой магический отряд – все такие же измученные, как сама Люджина, - спешно восстанавливал крохи резерва. Дмитро и Матвею, как самым «раскачанным» сдавали все амулеты, боевые, личные, лечебные. Матушка Ксения принесла с десяток часовенных свечей. Алтарный камень использовать было нельзя – при нынешней усталости сильный поток просто выжег бы всех до того, как собрались бы тучи.
Все торопились – щит, несмотря на удвоенность накопителей, дрoжал все сильнее и в любую минуту мог рухнуть. Но суетиться было нельзя – поэтому Дмитро и Матвей, вставшие в центре круга из магов спинами друг к другу, почти неспешно и синхронно подняли руки, повели ими в стороны – и закипело, начало покрываться белой дымкой, а затем и чернеть над ними небо, закручиваясь черной тяжелой тучей, такой низкой, что казалось, она сейчас коснется щита. Она растянулась на полнеба – но солнце все еще было ниже нее,и тогда оба молодых мага повернулись в ту сторону лицами и, обливаясь потом, что-то забормотали.
Люджине никогда не достичь было бы того уровня, который показывали эти двое, - но она чувствовала мощь, которая проходит сквозь кольцо магов-опорников, взявшихся за руки, почти видела, как тянутся к Ситникову и Поляне тонкие жгуты энергии от свеч и амулетов, – и наблюдала, как тяжелый, словно взбитое перьевое одеяло, край тучи, вдруг начал валом опускаться к далекому лесу, закрывая солнце и погружая землю во тьму.
От слабости Люджина закрыла глаза. Ее трясло, дрожали руки у ее соседей, но она ни за что бы сейчас не разомкнула круг.
Раздался удар, стон. Она открыла глаза.
Было темно. Дмитро Поляна лежал без сознания на земле, Ситников шатался, как пьяный. Макроут стоял напротив, закусив губу, по подбородку его текла кровь. Упал один из ее соседей – и сама Люджина, покачнувшись, рухнула набок.
Видел темнеющее небо и генерал Тенш-мин, который расположился верхом на своем тха-охонге недалеко от дыры, которую прогрызали нeвидши, видел и понимал, что творится что-то неладное. Однако он уже почти переиграл, почти додавил – уже и невидши, грызущие холм, добрались до внутренней стены убежища, в котором скрывались колдуны,и вот-вот должны были проесть ее,и щит, покрывающий убежище сверху, еле-еле держался. И пусть запасы снарядов к огненным трубам подходили к концу, да и пули для местного оружия были почти израсходованы – с той стороны выстрелы тоже стали реже, а значит, и их запас заканчивался. Только бы добить щит,только прогрызть стену – и никто не уйдет. Он лично развесит всех защитников по окружающим деревьям и подчинит колдунов, а затем присоединится к своим войскам, чтобы захватить столицу.
- Тха-нор! – крикнул его помощник. – Невидши прогрызли стену!
- Пусть никого живого не останется внутри, - приказал Тенш-мин, улыбаясь. Он уже забыл и про нависающую над холмом тучу,и свой страх, который на несколько мгновений кольнул сердце.
Совсем скоро падет эта крепость. И скоро же сюда долетят раньяpы – тогда и он сможет покорить столицу с воздуха.
Поток невидши во тьме потек внутрь убежища. Лишь несколько десятков из них остались носить взрывчатку к металлической стене у щита – сейчас обрушится и эта защита, и падет и эта крепость.
Изнутри дыры послышались взрывы, скрежет и взвизги – но Тенш-мин не повел и бровью. Сколько бы ни было там взрывчатки, невидши у него больше, а даже один из них может вырезать целую крепость.
Инсектoлюди продолжали заползать в дыру, когда туча дальним краем вдруг словно нырнула к земле, закрывая солнце – и в этот же момент в норе стало тихо. Словно все невидши, пропав из поля зрения, разом заснули.
Не успел Тенш-мин удивиться, не успел тронуть ментально тха-охонга, чтобы тот подошел ближе – как из дыры вырвались десятки темных теней, принесших с собой могильный холод и страх. Раздались новые взрывы изнутри, и пласт земли скользнул вниз, закрывая дыру.
Потекли из-под земли ещё тени. Заорали от ужаса наемники,и Тенш-мин заставил тха-охонга скакнуть вправо, еще и еще, чтобы уйти из-под потока теней. Они прошивали насквозь невидши – и твари рассыпались прахом, они легко догоняли инсектолюдей, а удары и выстрелы проходили сквозь тени.
Поголовье невидши редело с ужасающей скоростью, кричали наемники, паля в воздух, носились взбесившиеся тха-охонги, сталкиваясь, снося людей, врезаясь в щит, в деревья. Но и тени словно светлели с каждым ударом, с каждым соприкосновением.
«Несите огненные слитки к щиту! – мысленно подгонял оставшихся инсектолюдей Тенш-мин, понимая, чем сейчас кончится дело. - Быстро!»
Одна из теней, прошив с десяток невидши, зависла перед Тенш-мином: длинная, похожая на птицу и местную змею одновременно. Тиодхар, немало победивший на своем веку чудовищ, выстрелил в нее из арбалета, но болт прошил ее, словно черный туман, а тень, зашипев, рванула к нему, но пролетела не сквозь него – сквозь тха-охонга, который посыпался прахом. Тенш-мин рухнул на землю, на несколько мгновений потеpяв ориентацию. В голове звенело – и в этот момент вокруг посветлело.
Тени начали нырять прямо в землю.
Ветер в красных лучах солнца носил тучи праха, в который превратилась армия Тенш-мина. Деревья вокруг были серыми от этого праха. Нора, проделанная невидши, осыпалась от взрывов – не расчистишь теперь.
