– Не хочешь вообще или не хочешь со мной… танцевать? – нахмурилась Элия, требовательно забарабанив пальцами по груди кузена, в голосе ее проскользнули сердитые нотки.
– Не мучай меня, – вырвалась из самых глубин души бога заветная мольба.
Он не знал, куда девать глаза, чтобы только не видеть перед собой соблазнительного тела принцессы. Принц сжал в кулаки руки, чтобы они, упаси Творец, не коснулись Элии. А кузина все искушала его своим голосом, улыбкой, запахом, должно быть, проверяла, способен ли он владеть собой или совсем превратился в одержимого безумца, от которого лучше держаться подальше. Самому принцу казалось, что именно так дело и обстоит. Еще несколько секунд, и все запреты перестанут существовать.
– Мучить тебя, дурак? Никто не способен делать это лучше, чем ты сам! Упрямый, твердолобый солдафон! – промурлыкала богиня.
Нрэн молчал. Элия окружила себя и кузена завесой безмолвия и предъявила ультиматум:
– Хорошо, я оставлю тебя в покое навсегда, если ты ответишь на два моих вопроса словом «нет», но ответишь честно. Именем Сил Любви, ответствуй, ты желаешь меня?
Богиня потребовала ответа именем своей сути, и солгать ей было невозможно.
– Безумно, – выдохнул Нрэн, с бесконечным ужасом сознавая, что говорит запретные слова вслух.
– Ты любишь меня?
– Больше жизни, – вновь признался воитель, мучительно силясь замолчать, но слова, жгущие его душу, вылетали изо рта помимо воли.
– Ни у кого я еще не вырывала признания силой, – вздохнула с легкой грустью принцесса. – Можешь гордиться, дорогой, ты – первый.
– Но мы не должны… – обретя способность говорить не то, что чувствует, а то, что считает нужным, начал воитель.
– Почему? – уперев руки в бока, пошла в атаку принцесса. – Ты уже женат или дал клятву верности даме сердца?
– Нет, – испуганно выпалил Нрэн.
– Дал обет воздержания, за нарушение которого по какому-нибудь твоему дурацкому кодексу воителя полагается смерть?
– Нет, – помотал головой кузен, напрочь забыв о том, что речь шла об ответах всего на два вопроса и теперь уже ничто не толкает его к откровенности.
– Нет? Тогда почему ты избегаешь меня? А теперь лепечешь «мы не должны»? – яростно рыкнула Элия.
Любая, даже самая интересная забава рано или поздно должна наскучить. И сейчас богиня чувствовала, что устала от неприступной стойкости кузена.
– Ты делаешь меня слабым, – признался Нрэн откровенно, словно сам хлебнул изрядную дозу фиоля.
– Ах вот оно что! – воскликнула принцесса и топнула ножкой. – Я заставляю что-то чувствовать совершеннейшую машину для убийств, и у нее возникают неполадки в механизме! Но нельзя же жить в абсолютном бесстрастии, драгоценный мой! Ты бог, а не Жнец, и сутью твоей тебе назначены сильные чувства.
– Ты заставляешь меня страдать, причиняешь боль, – выпалил прямо, как на исповеди, принц, чувствуя неожиданное облегчение от того, что смог сказать это вслух.
– Любовь – это и страдания и радость, но если первую чашу ты испил сполна, то от второй отказываешься с поразительным упорством. Ты упрямый осел, Нрэн. Боль твоя не исчезнет никогда, а наслаждение ты отталкиваешь сам. Где же здесь твоя хваленая логика, воитель? – усилила моральное давление красавица.
– Разве я могу быть логичен, когда дело касается тебя? Любовь не знает логики, – мрачно улыбнулся принц, сдаваясь без боя, и подумал: «Что ж, если Элия хотела выбить из меня признание, она его получила, теперь может издеваться, сколько ей заблагорассудится, пусть смеется над солдафоном, осмелившимся полюбить богиню любви».
– К драным демонам! Кому она нужна, логика, в таких-то делах, – неожиданно заявила принцесса, прижимаясь к темному плащу Смерти. – Ты не устал? Может быть, стоит отдохнуть пару часиков где-нибудь в тишине?
«Выходит, она на меня не злится. Действительно осел. Почему я никогда не могу предугадать, что она сделает или скажет в следующий момент?» – радостно подумал принц и, позволив себе опустить взгляд в декольте богини, жадно ответил:
– Пары часов «на отдых» будет очень мало.
Элия торжествующе улыбнулась, завороженно взирая сквозь иллюзию темного тумана на суровое лицо кузена, озаренное светом истинной страсти, читая желание в его сияющих золотом глазах, предвкушая прикосновения неулыбчивых, но таких чувственных и жарких губ к своему телу, ласки рук, которые привыкли сжимать рукоять меча, но могли быть и такими нежными…
Смерть укрыла вампиршу своим плащом забвения, и они исчезли из залу.
– Есть лишь один бастион, который наш Нрэн не смог взять штурмом за всю свою выдающуюся военную карьеру длиною в жизнь, а все потому, что эта крепость давно выкинула флаг капитуляции. Везет дуракам, – философски вздохнул Рик, как-то даже не особо расстроившись от исчезновения Элии. Уж лучше свои знакомые проблемы, чем зловещие гости из Межуровнья.
– Ага, – завистливо вздохнул Джей, уронив несколько золотистых искр себе в бокал. – Давай-ка и мы прихватим с собой по паре девочек и отправимся всей компанией посмотреть Галерею Портретов и Зеркал.
– Хорошая идея, – ухмыльнулся лорд Ривер. И принцы немедленно приступили к реализации своих эстетических замыслов.
А опустевший уголок тут же занял Лейм. Лорд Арванталь присоединился к другу, с несказанным облегчением отметив, что эльф все-таки отстал от него и, потанцевав с Элией, теперь изливает дикий мед поэзии на какую-то другую жертву. Некоторое время боги в полном молчании пили вино. Хорошим друзьям иногда бывает просто приятно помолчать вместе. А потом Лейм с неожиданной усмешкой спросил:
– Доволен своей диверсией?
– Если бы, – скривился лорд Арванталь. – Пои их не пои, а хуже вести себя не стали. Выходит, основная масса дворян Лоуленда и так уже раскрепощена дальше некуда. А Нрэн все равно не пил. Элия и под фиолем, и без фиоля на мужиков вешается без стеснения. Хотя… страшно даже подумать, что творилось бы, подлей мы ей зелье посильнее.
– Не стоит оскорблять мою кузину, – сверкнув алым взором, мягко посоветовал Лейм, но за этой мягкостью Элегору почудилась такая острая сталь, что он невольно замолчал.
Что поделаешь, когда речь шла об Элии, друзья никак не могли найти общего языка, ибо один видел в принцессе идеальную партнершу для тренировки собственного остроумия, а второй положил на алтарь любви к богине свою бессмертную душу и сердце. Впрочем, по этому поводу Элегор и Лейм предпочитали не ссориться.
– А этот чокнутый эльф меня совсем заколебал, – поморщившись, сменил тему герцог.
Лейм поперхнулся смешком, друг вопросительно покосился на забавляющегося принца: «Чего это я такого смешного сказал?»
