— Хорошо, пойдём вдвоём, — улыбнулась Лин.
— Когда мне зайти за тобой? — спросил Пётр, настроение которого кардинально поменялось, став восторженно-романтическим.
— Давай в семь. Я должна доделать одну работу.
— Тогда в семь, — кивнул Пётр.
Лин повернулась к двери.
Пётр испытывал некоторую неудовлетворённость. Душа его настойчиво требовала ясности прямо сейчас.
— Лин, постой, — он поймал её за руку. — Скажи… это, ведь… это будет свидание?
Лин улыбнулась.
— Ну… если хочешь, то да, это может быть свиданием.
— Хочу… Да… Отлично, — активно закивал головой Пётр. Его лицо выглядело сейчас весьма живописно — ярко-оранжевые пятна на пунцовом фоне.
— Я пойду. До вечера, — сказала Лин, с трудом удерживаясь от того, чтоб не рассмеяться.
* * *
Свидание получилось совсем не таким, каким Пётр его себе представлял. Лин была приветливой и доброжелательной, с удовольствием поддерживала разговор, и они совсем неплохо провели время вдвоём, но и только. С её стороны не было ни единого намёка на то, что ей нужно от этой встречи что-то большее, чем просто тёплое дружеское общение, а сам Пётр так и не решился проявить инициативу. На него совсем некстати опять накатила жуткая неуверенность в себе. За весь вечер он так и не сумел заставить себя хотя бы за руку её взять с дальним прицелом. Провожая её до комнаты, он надеялся использовать свой последний шанс, собирая волю в кулак и настраивая себя на то, что он должен, наконец, решиться поцеловать её.
Но удаче, видно, совсем не было дела до Петра в этот день. Никита сидел на полу под дверью в комнату Лин, подпирая её спиной. Он подхватился на ноги, мельком взглянул на Петра и сразу повернулся к Лин.
— Лин, можно мне с тобой поговорить? — спросил он негромко и, на удивление, спокойно.
Она молча смотрела на него пару секунд, потом перевела на Петра растерянный взгляд.
— Я пойду, — пробормотал Пётр, развернулся и быстро зашагал прочь.
Лин и Никита какое-то время молча смотрели друг на друга. Наконец он заговорил:
— Лин, знаешь, я всё-время что-то не то говорю и делаю, срываюсь и психую, как дурак, и никак не могу найти нужные слова, чтоб объяснить, что на самом деле чувствую… Это от безысходности, наверное… Я за эти полтора месяца совсем извёлся. Может быть, я уже упустил возможность всё поправить, и для тебя всё это уже не имеет значения, но я должен сказать… Лин, я не могу без тебя… Пытался. Не могу. На тебе свет клином для меня сошёлся. Если ты не со мной, всё паршиво и бессмысленно… Мне так больно от того, что я сам всё испортил, прямо хоть в петлю лезь. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, потому что всегда знал, что мне только ты нужна, и сейчас тоже это знаю. Подозреваю даже, что я однолюб, хоть тебе, наверное, сложно в это поверить, — горько ухмыльнулся он. — Знаешь, я в тебя с десяти лет влюблён и за всё это время мне ни разу не приходило в голову, что кто-то может быть красивее и лучше тебя. И что же мне теперь с этим делать, Лин?
— С десяти…? — неожиданно для себя самой удивлённо пробормотала Лин. — Ты никогда мне не говорил. Мы же только в старших классах стали общаться.
Он отрицательно мотнул головой.
— Я и до этого замечал тебя на улице и в школе, когда мы ещё совсем детьми были. Ты же рыжая, тебя сложно не заметить. Но в душу ты мне запала, когда я увидел тебя как-то в парке. Ты была в таком пышном зелёном платье с оборками, сидела прямо передо мной на карусели, твои волосы разлетались по ветру и на солнце казались золотыми. Это было похоже на волшебство. Я от тебя глаз не мог оторвать. Ты моя детская любовь, первая и единственная.
— А я помню то зелёное платье, — вдруг улыбнулась Лин. — Оно мне очень нравилось. Я воображала, будто я лесная фея, когда надевала его.
— Ты была похожа на фею, — кивнул Никита.
Она молча смотрела в его глаза.
— Лин… я страшно по тебе скучаю, — вдруг тихо и проникновенно сказал он. — Мне так тошно от мысли, что всё для меня уже в прошлом… Ты совсем не можешь простить меня?
— Я тоже скучаю по тебе, Ник, — ответила она, с трудом сдерживая слёзы.
— Ну что ты, Лин? — шепнул он, притягивая её к себе. — Я же тут, только позови. Клянусь, я никогда больше не обижу тебя.
Она так соскучилась по его рукам и губам, и по этому ощущению правильности происходящего и собственной души на месте, что смогла, наконец, забыть о своей обиде. Она вновь готова была доверять ему и любить. Потому что для неё на нём тоже свет сошёлся клином. Правда, она предпочла об этом умолчать.
* * *
— Значит, ты тоже одна из них, — произнёс Никита тоном, в котором она не сумела различить никаких эмоций.
— Тебя это смущает? — спросила Лин, испытывая какое-то внутреннее напряжение.
— Нет… Нет. Просто это немного неожиданно, — сказал он, растирая пальцами лоб. — Я знал, что твой отец такой, но я привык к тому, что сама ты такая же, как я… Я обычный. Тут выше головы не прыгнешь. А у тебя такие возможности… Тебя саму не будет смущать, что я не такой, как ты?
— Ты не понимаешь, Ник, — покачала она головой. — Это не возможности. Это моя обязанность. Я в любой момент могу почувствовать, что кому-то нужна. Если ты хочешь быть со мной, тебе придётся это понимать и принимать. Возможно, это будет совсем непросто для тебя. А в том, что ты обычный, нет никаких сложностей для меня.
— Лин, я тебя люблю. Главное, чтоб ты была со мной, а всё остальное не важно, — уверенно заявил он. — Я ведь всегда знал, что ты особенная. Эта твоя способность, или обязанность, она соответствует твоей натуре, так что, в этом нет ничего такого уж странного. Вот если б ты оказалась каким-нибудь злым демоном, тогда это, наверное, было бы для меня испытанием, — усмехнулся он. — Правда, мне кажется, что я и тогда не смог бы тебя разлюбить… Лин, скажи, то, что ты делаешь, это не может быть опасно для тебя? — спросил он, послав ей встревоженный взгляд.
— Нет… Думаю, нет.
— А если ты не захочешь ответить на зов? Ты можешь не лететь, если не захочешь? — почему-то всё больше беспокоясь, поинтересовался он.
— А если бы ты знал, что от тебя зависит чья-то жизнь, ты смог бы не отозваться? — спросила она, глядя ему в глаза.
—…Ну да, я понимаю.
— Тогда больше не спрашивай меня об этом, — мягко улыбнулась она ему.
— Я боюсь за тебя, Лин, — сказал он, сжав её ладонь. — Самое паршивое, что я никак не могу тебя защитить.
— Нет необходимости меня защищать. Не бойся, со мной ничего не может случиться. Я не одна, — уверенно сказала она.
Он молча кивнул и прижал её к себе.
