Они поднялись в детскую. Сначала они зашли в комнату к Илидору и Серино, где ночник отбрасывал на потолок медленно плывущие световые точки, превращая его в звёздное небо. Илидор спал в обнимку с любимой игрушкой — серебристым космическим истребителем, а у Серино был плюшевый зелёный дракончик. Айнен с улыбкой склонился над кроватками, и Джиму подумалось, что плохой человек не мог бы так улыбаться.
— Наверно, будет лётчиком, — прошептал Айнен, склонившись над Илидором.
— Не дай бог, — вздрогнул Джим. — Довольно с меня одного Странника.
— Простите? — не понял Айнен, приподняв и без того удивлённые брови.
— Да так, мысли вслух, — ответил Джим. — Это мой старший, Илидор, ему через два месяца будет три года. А это Серино, он младше на полгода, и он приёмный. Его настоящий родитель — наш садовник Йорн, и мы позволяем ему видеться с ребёнком. Но это ещё не все дети, есть ещё двое — близнецы Дейкин и Дарган. Они в соседней комнате.
В комнате близнецов горел синий ночник. Фалдор, склонившийся над двойной кроваткой, поднял лицо и выпрямился. Джим сказал вполголоса:
— Фалдор, твой преемник приехал. Его зовут Айнен.
На лице Фалдора не дрогнул ни один мускул. Он подозвал Айнена к кроватке и сказал:
— Смотри, это Дейкин и Дарган. Дейкин слева, а Дарган — тот, что справа. Я ухожу, ты теперь будешь вместо меня, парень. За близнецами уход несложный, они ещё совсем крошки, а со старшими будь внимателен. Слушай внимательно и запоминай.
Фалдор стал рассказывать Айнену, что Илидор и Серино уже знают и умеют, во что он с ними играл и какие вёл занятия. Введя его в курс дела, он повернулся к Джиму и спросил:
— Я могу отбыть, ваша светлость?
— Погоди, Фалдор, — проговорил Джим глухо. — Отправишься утром. Сейчас, если хочешь, ты можешь побыть с детьми… попрощаться с ними.
— Благодарю вас, ваша светлость, — тихо сказал Фалдор. — Я хочу побыть с Илидором.
— Иди к нему, — кивнул Джим.
Фалдор неслышно проскользнул в соседнюю детскую, где под медленно плывущим звёздным небом спали Илидор и Серино. Джим, проводив его взглядом, повернулся к Айнену, который стоял у кроватки близнецов.
— Спать будете там, за ширмой. Эгмемон даст вам постельное. Вы голодны?
— Немного, ваша светлость, — ответил Айнен.
— Тогда идёмте на кухню.
Они спустились на кухню. Кемало сидел за столом с меланхоличным видом и наблюдал, как кухонный работник мыл пол. На столе перед ним стояло блюдо с пирожками, один из которых повар задумчиво жевал. При появлении Джима паренёк, убиравший кухню, испуганно вытянулся, а Кемало проглотил и лениво поднялся из-за стола.
— Что угодно вашей светлости?
— Вот, это Айнен, — представил Джим нового воспитателя. — Он будет теперь вместо Фалдора.
— А Фалдор что же, уходит? — нахмурился Кемало. — Вы его уволили?
— Он сам пожелал уйти, — ответил Джим. — Милорд Дитмар его отпустил. Айнен теперь будет исполнять те же обязанности. Дай ему что-нибудь поесть, он проголодался с дороги.
Кемало кивнул на блюдо на столе.
— Пирожки будешь?
Айнен, сглотнув, кивнул. Кемало налил кружку молока и поставил на стол.
— Садись, парень, ешь.
Айнен взглянул вопросительно на Джима, тот кивнул. Сев к столу, Айнен вежливо взял пирожок и аккуратно откусил. Ел он не жадно и воспитанно, но сквозь вежливость и воспитанность явственно проглядывал здоровый аппетит. Джим, постояв пару секунд, вернулся в детскую.
Фалдор сидел на маленьком детском кресле у кроватки Илидора, неподвижный, как изваяние, не сводя с личика спящего ребёнка пристального взгляда. Джим, понаблюдав за ним из-за портьеры, чуть приметно вздохнул и пошёл в спальню.
Айнен, вернувшись с кухни с сытым желудком и постельным комплектом под мышкой, ещё раз вспомнил требования, с которыми его только что ознакомил дворецкий: аккуратность и чистоплотность, чистая обувь и рубашка, короткая стрижка. Близнецы спали, и Айнен пошёл за ширму, где было его персональное место для отдыха. В отгороженном ширмой уголке была надувная кровать, тумбочка и вешалка. Вещи его предшественника Фалдора ещё не были убраны, и Айнен, не решившись их убирать сам, положил свои вещи на тумбочку и потихоньку заглянул в соседнюю детскую.
— Извините, — шёпотом он окликнул Фалдора, неподвижно сидевшего у кроватки старшего ребёнка. — Мне бы надо расположиться… А там ваши вещи.
Фалдор встал.
— Сейчас уберу.
Он снял с кровати постельное бельё, освободил вешалку и уложил свой чемоданчик. Поставив его у стены, он сказал:
— Располагайся. Только спать тебе недолго: скоро надо кормить близнецов. Ночные кормления будут на тебе, господин Джим по ночам спит.
* * *
В пять утра дом был ещё погружён в тишину, сад тоже дремал в голубой предрассветной дымке, и единственным звуком в этом голубом прохладном безмолвии была утренняя птичья песня. Повар Кемало был уже на ногах: он поставил перед Фалдором его последний перед уходом завтрак. Присев за стол напротив него и подперев рукой пухлую щёку, он смотрел, как Фалдор ест, а потом спросил:
— Чего ты уходишь-то? С господами не срослось?
Фалдор, подумав, кивнул.
— Странно, — проговорил Кемало. — Господа-то вроде хорошие… Чем они могли тебя обидеть?
— Ничем, — ответил Фалдор. — Никто меня не обидел.
— А зачем тогда уходишь? — непонимающе нахмурился повар.
Фалдор молча ел. Кемало вглядывался в него с минуту, а потом сказал:
— Ну-ка, посмотри на меня.
Фалдор вскинул на него взгляд, и повар понимающе кивнул.
— Всё ясно… Втрескался?
— Я ничего такого не говорил, — ответил Фалдор глухо. — С чего ты взял?
Кемало вздохнул и покачал головой.
— Если из-за этого уходить, то мы все тут уже давно уволиться должны, — усмехнулся он. — Мы все господина Джима боготворим, но не уходим же! Где нам ещё такое хорошее место найти?
Фалдор молча ел пирожок.
— А один голубчик, чтобы остаться, даже причиндалы себе удалил, — сказал Кемало.
Фалдор вскинул взгляд, сдвинув брови.
— Эннкетин?
— Он самый, — усмехнулся повар. — Тоже втрескался без памяти в господина Джима, а милорд об этом узнал. И сказал: если хочешь продолжать служить моему спутнику, изволь там всё отчекрыжить… Потому как — а если не сдержишься? Ну, он и отчекрыжил… Ходит теперь холощёный, зато не только при прежней должности, но уже и в дворецкие метит. Как отслужит своё Эгмемон, так он над всем персоналом станет главным. Будет говорить мне: Кемало, сделай то, Кемало, сделай сё… Раньше был этакий вертопрах с кудряшками, а теперь стал важный… Лысый! — Кемало усмехнулся, тоже взял себе пирожок и зажевал. — Что я могу сказать? Молодец парень, не промах. Глядишь, и правда дворецким станет. Видишь, что делается? Иные так за своё место цепляются, что готовы над собой что угодно сделать, а ты… Гордый!
