Рагнар бросился к двери, но она оказалась заперта изнутри. Как предусмотрительно со стороны Сениры, усмехнулся он про себя. Но в этом святом таинстве появления на свет новой жизни он не властен был командовать. Оставалось лишь только полагаться на того, кто был сведущ в этом. Рагнар обессилено прислонился к стене. Вся его напряженность вдруг разом спала, уступив место усталости.
Сколько он простоял так под дверью в покои жены, он и сам не знал, но когда рядом послышались слова Сениры, встрепенулся.
- Что ж, теперь уже можете пойти познакомиться со своим первенцем, повелитель.
В воцарившейся тишине Рагнар все пытался разглядеть свою жену. Она лежала совершенно бледная и изможденная, но лицо ее сияло при этом такой красотой, нежностью и умиротворенностью, которой раньше не было. В эти мгновения она была для него прекрасней, чем прежде, будучи даже такой растрепанной и уставшей, одетой в простую рубашку. Сверток в ее руках зашевелился, требуя внимания к себе, и Айна склонилась к нему, ласково улыбнувшись и прижавшись губами. Боги! Рагнар едва сдерживал подступивший к горлу ком, перехвативший дыхание. Идя совершенно на слабых ногах, он боялся сделать даже лишний выдох, чтобы ненароком не потревожить эту идиллию.
Он был таким маленьким, их сын, Рагнар даже и не представлял, что свой ребенок будет казаться ему настолько беззащитным. Теперь он понимал все те чувства, побудившие некогда Феллана принять часть бессмертной души своей погибшей возлюбленной, чтобы остаться охранять их маленькую дочь. Глядя на своего ребенка, Рагнар чувствовал, что и сам, не раздумывая, поступил бы так же.
Правитель опустился на постель рядом со своей женой и широким размашистым движением заключил в объятия жену и младенца, зарылся носом в светлые волосы и облегченно выдохнул.
- Познакомься со своим сыном, любимый, - в голосе Айны слышалась бесконечная любовь и нежность, и Рагнар поднял голову на этот дивный звук.
Встретившись с ее измученной, но теплой улыбкой, правитель бережно взял из рук маленький сверток и, удобно расположив его на своей руке, прижал к себе как драгоценнейшую ношу. Его сын смотрел на него такими же пронзительно-зелеными глазами, как у матери, и казалось, что в это самое мгновение невидимые нити накрепко связывали их воедино. Его сын. Он еще только появился в этом мире, а уже стал центром всего мироздания, как и женщина, подарившая ему жизнь. Рагнар как никогда прежде ощущал, что у него есть дом, семья, которая теперь ждала и к которой он во что бы то ни стало обязан возвращаться, потому что здесь его любили. Потому что любил и он. Он сумел положить конец бесконечной долгой войне и сделает все возможное, чтобы при его жизни не возникло даже малейшей возможности для ее возобновления. И, конечно же, первоочередным долгом дня него теперь станет долг воспитать достойного преемника, который продолжит его дело установления мира и порядка.
Рагнар подошел с ребенком к окну, обращая его к открывавшемуся виду.
- Посмотри, какие владения тебе достанутся, сын. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы тебе не пришлось больше защищать их. И когда ты вырастешь, я верю, ты не посрамишь свой род и эти земли. Мы должны защищать тех, кого любим.
Ярко алое зарево поднималось из-за горизонта, опаляя небо и снег необычайно красным сиянием, вселяя тревогу в людские сердца. Ничего подобного на их памяти не было. Никто даже не мог объяснить, что могло бы означать сие знамение, к добру ли было оно или несло дурную весть. Под гнетом тревожных мыслей стали собираться люди перед замком правителя. Легкий ропот проносился над площадью, он то и дело подхватывался людьми с разных сторон и с каждым пересказом лишь усиливал всеобщее напряжение. Он не прекращался, пока различные предположения не свелись к единственному: «Это знамение – боги забрали к себе Айну и ребенка». И тогда на площади воцарилось гнетущее молчание, встревоженные лица были направлены уже не на знамение, а на замок в надежде увидеть в дверях или окнах правителя. Чтобы узнать от него страшную правду.
- Рагнар, ты должен объявить всем о рождении наследника, - послышался за дверями взволнованный голос Халмара. – Люди, ошарашенные столь необычным красным небом, думают, что Айна умерла родами…
Правитель резко отвернулся от созерцания совместно с убаюканным в его руках сыном странного красного зарева. Как могли они даже подумать об этом? Негодование лишь только усилило уверенность. Правитель осторожно опустил младенца на руки матери, а потом столь же аккуратно, боясь потревожить их обоих, взял жену на руки вместе с покрывалами и теплыми шкурами, которыми была она укрыта, и направился из комнаты вниз.
Когда в двери замка раскрылись и из них вышел правитель с женой на руках, ропот в толпе стих. Все внимание было приковано к ним. Айна старательно укрывала свое дитя от морозного воздуха и сама искала тепла у мужа, устало прислонив голову к его груди.
- Айна! Айна! – разнеслось радостно по площади, но жена правителя лишь только приложила палец к губам, призывая всех не шуметь, и тут все подданные Зангры все поняли. Они преклонили колени пред правящей четой и в первую очередь пред юной дочерью богини, не побоявшейся бросить вызов судьбе и расстаться со своим бессмертием ради любви.
- Да благословят боги нашего сына, - громко произнес Рагнар, и его подданные тут же подхватили эти слова.
Первый яркий луч лениво скользнул по холодному безжизненному снегу, словно пробуя его на прочность, а затем за ним поднялись новые. Они озарили темное небо, стерли с него кроваво-красные разводы, приглашая давно позабытого в этих краях гостя – солнце. Край его золотого диска показался из-за горизонта и остановился, не решаясь выйти полностью. Должно быть, боги услышали призыв Рагнара, и сама богиня Айна теперь вернулась в некогда покинутые ею земли, даруя людям надежду и спокойствие.
