мне будет больно, мы расстались совсем недавно… А если произойдет непредвиденное, и я полюблю на века, прощу ли? Или нет, или да, но я точно умру от боли…
Есения улыбнулась:
— Живи, жрец. Мне нравится твой ответ, если я пойму, что любимому все равно, — она вздохнула, — то я отблагодарю тебя за поддержку. А пока извини.
Есения не двигалась, продолжая сидеть в Оливеровых объятиях, головой покоясь на его плече, а в руках держа недопитый бокал.
* * *
— Ммм, интересное требование… А ничего, что я как бы…мгм… бог анамаорэ? — смесь выражений на лице Магнуса — удивления, довольства, ехидства, интереса, заботливости — сложно было описать.
— А хоть кто… — Есения запустила пальцы в волосы, собираясь не то поправить прическу, не то зарыдать, спрятав лицо в ладонях. — Если выберешь ее, больше между нами ничего не будет.
— Хорошо, милая, дай мне подумать… Это бокал с вином, которое никогда не кончается. Надоест, принесешь его обратно. Сама, — кубок материализовался в воздухе. — Я поразмыслю над твоим желанием, ты же помедитируй над его серьезностью.
* * *
Время шло, Оливер пока не имел особых планов и продолжал сидеть с дивной девушкой в обнимку, предложив ей перейти в одну из увитых зеленью беседок с мягкими ложами.
По большому счету Оливер не мог оставить случайную соседку в беде, да и самому Оливеру было невероятно одиноко.
Он расстался с Анелей, чтобы уберечь Анелю от большей боли, от своей разнузданности и неспособности сосредоточиться на ней одной, и страдал теперь без такого привычного и приятного общения.
Анеля перестала посещать вечеринки Магнуса, она отсутствовала дома, а какими могли быть ее внезапные дела в Городе, Оливер догадывался и скорбел об этом.
На фоне боли от утраты Нели и обретенной вседозволенности блондинка из мира людей потеряла какую-либо привлекательность.
Мысли Есении постоянно возвращались к былому. Магнус предупредил ее сразу, и можно ли было ожидать чего-то от мужчины, передававшего приветы и любовные признания медовой жене из каждого мало-мальски длинного шоу?
Глава 463. Отвратительное настроение
По большому счету, Леон не желал никуда идти.
В Городе с семейными ценностями отношения без последствий были настолько не в чести, что если сегодня кто-то говорил «да» в постели, то завтра ждал «да» на торжественной регистрации, а уж проснуться под дулом пистолета требовательной особы свободолюбивому Леону жаждалось менее всего.
И все же Леон привык к регулярному сексу, платить за который ему было не с руки. Это противоречило его личным принципам, да и Леон не зарабатывал столько, чтобы удовлетворять аппетиты полностью и так часто, как хотелось.
Потому ему приходилось полагаться на удачу вкупе с интуицией и посещать немногочисленные, зато нескромные заведения в надежде обрести искомое.
Романтика его чувств крепко спала, а поклоняться абстрактным феям из грез и навешивать их качества на каждую мало-мальски похожую девушку Леону не нравилось. Женщины были теми, кем они были, без прикрас, природа вызывала в нем куда больше отклика. В то же время сердце Леона вовсе не застыло в бесчувствии, он всего лишь искал ту, что впечатлит его по-настоящему, и не переживал, что поиск затягивается.
Размышляя в одиночестве, Леон пожалел вдруг, что не познакомился с девушкой из парка, удивительно схожей с озорницей из его снов — к сожалению, действительно яркие ощущения в последнее время приходили к нему только во снах — и тут же одернул себя.
Чистая случайность — наверняка эта девушка, как и все, мечтала о семье. Леон лишь потерял бы время, пытаясь склонить незнакомку к эротическим безумствам.
Приближался конец года, люди чему-то радовались, чем-то заполняли дни, ему же оставалась только работа, никаких праздников и приключений.
Но без настроения совсем не работалось, и немного порыскав в гардеробе, Леон оделся и направился в клуб по хрупающему под ногами свежевыпавшему снегу.
Ничего особенного. Заказать что-нибудь выпить, забраться в темный угол с хорошим обзором, так, чтобы оставаясь незамеченным, видеть всех… Напитаться… Да хотя бы чужой похотливой, кокетливой, а подчас задорной суетой… Потом при худшем раскладе отправиться домой спать. При лучшем… В лучший Леон сегодня не верил, настроение было на редкость отвратительным.
Ему не везло — чем ближе был конец года, тем больше желающих скапливалось по темным местам провести время суматошно и праздно, все стратегические углы оказались заняты. Ощущая возрастающее раздражение, Леон намеревался уйти, как вдруг заметил за одним из хорошо освещенных «неудобных» столиков свою утреннюю знакомую.
Она сидела одна, веселая и возбужденная, ее глаза живо блестели, девушка вертела головой по сторонам. Кого-то ждала?
Мрачно подумав: «Катится… А и пусть… Пошлет…», Леон, ничего толком не планируя, направился к девушке:
— К вам можно?
Анеля очаровательно улыбнулась. Разумеется, она наблюдала за Леоном и видела его состояние, понимая, что на флирт Леон не настроен.
— Можно… Правда, я собираюсь потанцевать немножко… Вы покараулите мою сумочку?
Леон на миг растерялся. Неужели эта голубоглазая шатенка настолько доверчива и легкомысленна, что оставляет незнакомцу личные вещи? Или оттуда просто нечего вытащить?
— Хорошо, — Леон сладко улыбнулся, больше отработанно-вежливо, еще не вполне понимая, как себя вести.
Музыка неистовствовала, горячая и бурная, она вызывающе требовала подчиниться ритму. Повертевшись на стуле еще пару минут, Анеля вскочила и, кивнув Леону на сумочку, птицей вспорхнула на танцпол.
Только спустя какое-то время Леон сообразил, что пока еще не сделал заказ, а просто сидит завороженный, придвинув ближе стул с сумочкой, и наблюдает за девушкой.
Та на него не смотрела, всецело отдавшись мелодии, настолько невообразимо, полно и гармонично, что казалось, сама она воплощенная песня. Анеля танцевала ни с кем и ни для кого, лишь для себя, просто выражая в движениях свою сущность без капли стеснения.
Толпа вокруг нее начала редеть, другие люди тоже заметили волшебство и стали расступаться, чтобы полюбоваться им. Вот-вот, и Анеля оказалась бы в центре круга, где созерцание ее гибкого прекрасного тела принадлежало бы одновременно всем. Леон подспудно ощутил глухую ревность, ему остро захотелось вскочить и увести плясунью с площадки. Не осознавая, что творит, Леон только собирался подняться, как сама Анеля, развернувшись, и соблазнительно улыбнувшись зрителям, легкой походкой направилась к «их» столику.
— Спасибо, что посторожил сумку! Ой, ты тоже хотел потанцевать? Извини…
Не пойми, почему, Леон почувствовал себя связанным с незнакомкой. Эти сны, ее ритмичные движения, ее доверие…
Возникло убеждение, что между ними уже что-то сложилось, и оглядев Анелю цепко, оценивающе, тяжело, Леон ответил:
