он просто крупный и плотный, что ни разу и мысли не возникло о неплохой физической подготовке, хотя видела его на пляже. Впрочем, на пляже я в основном смотрела на планшет, ноги или на ехидное лицо.
А если серьёзно, когда он успевает заниматься?
В голову закралась пренеприятнейшая мыслишка.
— А скажи–ка, дорогой друг, не ты ли придумал все те шикарные ловушки, в которые мы с ребятами с завидной регулярностью попадаем на полигоне?
— Нет, что ты, — искренне ответил мужчина. Я недоверчиво нахмурилась, чувствуя подвох, и он закончил: — Я придумал сам полигон, механизм быстрой смены рельефа, голограммы–обманки и пару–десятков систем слежения за самочувствием курсантов. Всё остальное дорабатывали подчинённые.
— И испытывал на себе?
— Разумеется. Мы с Тобсом много лет вместе тренируемся, заодно выдумываем новые локации, когда приедаются старые. Если ты не знала, академия предписывает обязательные занятия спортом для всех сотрудников и настолько тщательно следит за выполнением, что даже Маруське пришлось записаться на спорт. Шахматы, конечно, но всё же. До них она старалась не отставать от меня на полосе препятствий и даже подавать пример, но у неё слишком хорошо получалось, Тобс рассыпался в похвалах, и она потеряла интерес.
Прыснула со смеху, представив, как изящная, блестящая от чистоты кофемашина перелетает через стреляющие токсином кусты или грязевые озёра и недовольно фыркает, дребезжа намытыми блюдцами и чашками, идёт на любые жертвы, лишь бы за её личным учёным не следовал шлейф из жаждущих замужества девиц. Впрочем, могла бы и полетать, лентяйка, кто–то должен за ним присматривать, пока я занята или отсутствую. Потеряла интерес, видите ли! Я с ней ещё поговорю.
Утёрла слёзы и посмотрела на любимого. Восходящее из–за горизонта солнце дало мягкий золотой свет, убрав лишние тени, и суровое мужское лицо показалось невероятно красивым и одухотворённым.
Он смотрел на меня, не скрывая нежности. Ласкал взглядом. Но вёл себя, как джентльмен, больше не пуская руки в свободное блуждание по моему телу. Невероятно чувствительному и напряжённому.
— Ещё немного и я лично проверю, достаточно ли ты мускулист, — проворковала, рисуя пальчиком узор на его груди.
Ногтем подцепила магнит, соединяющий края рубашки и потянула на себя, обнажая полоску загорелой кожи. Царапнула, оставляя тонкий белый росчерк.
— С ума меня сводишь, — резко выдохнул Дамир и, подхватив на руки, поднялся, сделал несколько шагов. Остановился. — Чёрт.
— Знаешь, что мне сказал робот–стилист перед вылетом к тебе? «Вы не достигли совершеннолетия и наслаждаться компанией любимого мужчины по полной сможете лишь спустя семнадцать дней, восемь часов и одиннадцать минут». Часов, конечно, стало меньше, а дней пока нет, — заметила я, стараясь не сильно наслаждаться мучениями любимого. Знаю, что жестоко, но ничего не могу с этим поделать.
Дамир шумно выдохнул, посмотрел на меня так, словно его несправедливо лишили десерта, а затем продолжил движение. В другой ситуации я бы с любопытством крутила головой, разглядывая интерьер, но сейчас могла лишь смотреть на сурово поджатые губы и замирать в приятном волнении.
Он ни за что не причинит вред, не нарушит закон, зная, как это важно для меня. Но мы вполне можем полежать рядом, может, поцеловаться… немного, чуть–чуть. И так, чтобы у обоих окончательно не сорвало крышу. Это ведь возможно?
Закрыла глаза и улыбнулась, представляя, как здорово будет заснуть в надёжных и крепких объятиях любимого мужчины, как приятно проснуться рядом, коснуться его, такого сонного, взъерошенного, немного рассеянного.
Меня опустили на кровать и…
Глава 34. О воспитании подрастающих кофемашин
— Ты куда?! — потребовала я ответа у удаляющегося мужчины. — Дамир!
— Это твоя комната. Моя рядом, — был ответ.
— Вернись немедленно!
Я села на постели и недовольно стукнула ладонью по покрывалу.
— Это для твоего же блага, — ласково проговорил любимый, прикрыл за мной дверь и заблокировал её!
От удивления не смогла вымолвить и слова, сидела и хлопала ресницами, пытаясь осознать, что девичьи фантазии останутся лишь фантазиями.
Ступор продлился недолго.
Взламывать пароли Дамира не собиралась — всё равно не выйдет, я не Кирилл. У меня были свои методы. Женские! Более действенных ещё не изобрели!
Коснулась браслета, вызывая Марусю.
«Ты мне срочно нужна! По секрету! Я в спальне», — отправила сообщение, зная, что электронная леди не любит пиликанье, а потому мой демарш Дамир не услышит.
Вместо ответа тихо щёлкнул дверной замок.
— Что случилось? — уточнила кофемашина, просунув голову в мою «темницу».
— Марусенька, он меня запер, представляешь! — наябедничала, всхлипнув от обиды.
— Дать шоколадку? — предложила она самое эффективное решение любой проблемы. Машинально едва не кивнула.
— Нет, лучше отпусти меня к нему.
— Идарика, я хочу напомнить…
— Я всё помню! Семнадцать дней, пять часов!
— Семнадцать дней, четыре часа и пятьдесят одна минута, — уточнила Маруся. — Так что выпущу, если пообещаешь держать себя в руках всё это время. Хотя, если быть совсем точной, по закону день твоего рождения начинается с полуночи, четыре часа и пятьдесят оставшихся минут можешь не учитывать, — великодушно добавила заботливая техника.
— Клянусь! Семнадцать дней и десять секунд для страховки! — Сжала руку в кулак и дважды стукнула по груди.
— Если что, пароль в эту комнату — дата вашей встречи, и ты сама догадалась, — подсказала Маруся, исчезая за дверью, но, не успела я встать с кровати, вернулась и добавила: — А он не запирался. Вторая слева комната — его спальня. И на этот раз динамики я отключать не буду, имей в виду.
— Я ведь обещала, что не накинусь на него в ближайшие две с половиной недели.
— Ты — да, — многозначительно ответила Маруся и, гордо задрав голову, удалилась.
Постучала ноготками по покрывалу, раздумывая, правильно ли поступаю. Без регулярных посещений мед–бокса
