– Все хорошо, Джон, – прошептала Шеннон. – Мне стало плохо не от ушиба, а от воспоминаний… их так много.
– Нет, от ушиба, – в голосе Джона звучала твердая уверенность. – Ложись-ка спать. И, пожалуйста, не возражай. Ты расстроилась из-за нашего разговора. Раздевайся и ложись спать. Утром я пошлю за Кахнаваки. Клянусь. – Он поднял подол футболки и начал расстегивать ее джинсы.
– Прекратите! – Шеннон села, натянутая, как струна, разочарованно глядя на Джона. – Я же просила вас не давать волю рукам!
– Ну, нельзя же спать в такой неудобной одежде! Пояс слишком стягивает талию…
– Прекратите!
В карих глазах Джона заплясали зловещие зеленые огоньки. Рука решительно скользнула под футболку, бесцеремонно дернула крохотный розовый кружевной лифчик.
– Как можно спать в этой штуковине?
– Довольно! – Шеннон вспылила, вскочила с постели и бросилась к столу, схватив хлебный нож. В исступлении, размахивая ножом, она закричала. – За кого, черт возьми, вы принимаете меня, мистер Катлер? Там, откуда я пришла, женщины не позволяют незнакомцам раздевать их.
– Положи нож, – невозмутимо посоветовал Джон. – Собаки нервничают. Ты что, точно также набрасывалась на Кахнаваки? Не удивительно, что он принял тебя за сумасшедшую.
– Он не пытался раздеть меня, и едва прикоснулся ко мне. Он – джентльмен.
Джон захохотал во все горло.
– Неужели?
– Откуда вы знаете о моем… нижнем белье? – прошипела Шеннон. – Стоило только поверить вам… Вы рассматривали мой лифчик, когда я спала? Признайтесь?
– Я рассмотрел обе штучки, – Джон ухмыльнулся. – Они потрясающи, мисс Шеннон. Совсем крошечные…
– Вы смеетесь надо мной? – живот свело в болезненной судороге. – Вы рассматривали мою грудь, рылись в моих вещах и сейчас… – Впервые после освежающего сна Шеннон почувствовала леденящий ужас. – Вы собираетесь изнасиловать меня, Джон Катлер?
– Неужели у меня не было возможности сделать это раньше? У тебя истерика, Шеннон. Положи нож, пока не порезалась!
Шеннон посмотрела на собак, потом на их хозяина, которому она так глупо поверила, и поняла, что он прав. Если бы он хотел, он бы уже давно изнасиловал ее. Если он намерен приставать к ней, успех ему обеспечен. Во-первых, он в два раза больше ее и сильнее. Во-вторых, у него два натасканных пса.
– Я положу нож, если вы обещаете не приставать ко мне.
– Клянусь! Если положишь нож, снимешь неудобную одежду, ляжешь в мою постель и будешь себя прилично вести.
– Когда я устану… то разденусь, если вы, как подобает джентльмену, отвернетесь, пока я не лягу. Я действительно не устала. – Шеннон признала свое поражение и положила нож на стол. – Во мне столько адреналина, что я не могу ни сидеть, ни спать. Выйду пройдусь немного? Можете послать со мной убийцу Принца. Он проследит, чтобы я не убежала.
– Я сам пойду. Ногу нужно тренировать. Надень, – Джон снял с гвоздя тяжелую меховую накидку и любезно предложил Шеннон. – Ночью на улице холодно.
– Я не ношу мехов невинных животных.
– Понятно. – И снова в его глазах вспыхнули зловещие зеленые искорки. – Ты не ешь мясо животных, не носишь их шкур.
– Совершенно верно.
– Тогда у нас проблема, – Джон подошел вплотную, угрожающе глядя на нее. – Существует только три способа не замерзнуть холодной апрельской ночью, мисси. Или ты ешь мое жаркое, или носишь мои меха, или… – Разъяренным взглядом он указал на кровать. – Я согрею тебя сам.
– Я не ем животных, я не ношу животных и… – В изумрудных глазах Шеннон вспыхнула ярость. – Я не сплю с животными! Ужаснувшись собственной дерзости, Шеннон выскочила в темноту ночи.
Белые теннисные туфли всегда выручали ее. Даже когда весь мир носил кожаные кроссовки, Шеннон осуждала потребительское отношение к обожаемому ею животному миру из-за все возрастающего спроса на их кожи и меха и покупала только парусиновые теннисные туфли. Она стремительно бежала к лесу, напомнив себе, что Джон Катлер не обут, его большая нога плохо действует и не совсем здорова, и его шанс догнать ее сводится к нулю. Разве она не сообщила только что об увеличении адреналина в крови?
Единственное, чего опасалась Шеннон, – собаки. Но не было слышно ни их лая, ни голоса Джона Катлера, науськивающего их. Возможно, он надеется, что ее поймает индеец, оставленный в лесу Кахнаваки. Возможно, он так разозлился, что доволен ее побегом.
Шеннон успокоилась, уверенная в успехе своего бегства. Как вдруг сильные руки Джона схватили ее и бросили на землю, лицом в сырую бурую глину. Тяжелое, крепкое тело Джона грубо придавило ее к земле. Он тяжело дышал.
– Не двигайся! – хрипло скомандовал он. Шеннон подчинилась. Каждая косточка ныла от удара. Ей хотелось, чтобы нога Джона болела так же сильно, как ее тело.
– Умница, – зловеще похвалил он. – А теперь слушай внимательно: тебе не уйти от меня. И без фокусов! У тебя нет выбора, мисси. Ясно? – Шеннон молчала.
Тогда Джон перевернул ее на спину и навис над ней, как волк над раненым ягненком. – Ты поняла, что я сказал? – резко спросил он.
«Плачь! – в отчаянии сказала себе Шеннон. – Что ты за женщина! Единственный выход: отдаться на милость этого шовинистического чудовища и заплакать!»
– И не вздумай реветь! – быстро промолвил Джон, будто прочел ее мысли. – Из всего женского арсенала ты не воспользовалась только этим средством. И я это оценил.
– Что касается тебя, то никаких женских хитростей я не использовала, – Шеннон судорожно глотала воздух.
– Разве? – Его ладонь накрыла полную округлую грудь, губы раздвинулись в злой усмешке. – Перед своими родственниками вы так же одеваетесь, мисс Шеннон?
– Ненавижу! – выдохнула Шеннон. – Или прекрати тискать меня, или делай свое черное дело! Но возненавижу я тебя еще больше и убью когда-нибудь! Лучше все, что угодно, только не это! Если ты хочешь трахнуть меня, бугай, возьми меня и дело с концом!
Они пристально смотрели друг на друга. Каждый оценивал силы противника в этой нелепой стычке. Затем на губах Джона появилась ленивая усмешка.
– Трахнуть?
– Заткнись, – процедила сквозь зубы Шеннон. – Я ненавижу даже звук твоего голоса.
– Очень давно я никого не… «трахал», – доверительно сообщил Джон, поглаживая ее грудь. – Много недель, много одиноких ночей.
– Ненавижу тебя. Я убью тебя когда-нибудь, – голос Шеннон слабел. – Или, может быть, Кахнаваки убьет тебя за это.
– Кахнаваки? – Голова Джона резко откинулась назад, будто Шеннон ударила его. Он быстро вскочил на ноги и всмотрелся в опушку леса. – Вставай, Шеннон. Пойдем в дом. Довольно глупостей.
– Ты его боишься? – Шеннон смотрела ему в лицо, чувствуя облегчение от своего открытия. – Ты не все рассказал мне, Джон Катлер, не так ли?
