– Ты его боишься? – Шеннон смотрела ему в лицо, чувствуя облегчение от своего открытия. – Ты не все рассказал мне, Джон Катлер, не так ли?
– Не все.
– Попробую угадать. – Она издевалась над ним. – Кахнаваки не разрешил тебе трогать меня, правда? Он вернется за мной. – Я вызываю у него интерес. Как романтично! И он убьет тебя, если у него возникнет подозрение, что ты распустил руки. Я права?
– Такова твоя точка зрения? – задумчиво сказал Джон. – Ты так сильно хочешь его, мисси?
– Не твое дело. Не распускай руки ради самого себя. Ты мне не нравишься, но я не хочу, чтобы Кахнаваки убил тебя.
– Убьет меня из-за сумасшедшей! – Джон поднял голову, задумчиво глядя на Шеннон. – Не буду спорить с тобой, Шеннон, ты не в своем уме, веришь ты или нет. Ты безумна, и твое увлечение Кахнаваки часть этого бреда. Войдем в комнату, и я расскажу тебе о человеке, с которым, как тебе кажется, ты хочешь заняться любовью.
В смятении Шеннон смотрела в спину уходящему Джону.
– Я не говорила этого, – растерянно прошептала она. – Я сказала, что это не твое дело.
Джон прихрамывал, и Шеннон почувствовала угрызения совести. Она напомнила себе, что он виноват во всем случившемся. Он пытался раздеть ее. Шеннон ввела в заблуждение его доброта и бесспорно искренняя забота о ее благополучии.
Собак нигде не было, а Джон был на полпути к хижине. Самое время убежать. Ночь можно провести в лесу. Или можно вернуться в хижину, послушать, что расскажет Джон про Кахнаваки. Можно было даже исподволь узнать хоть немного о самом Джоне Катлере.
Когда Шеннон вошла в комнату, Джон сидел в кресле-качалке. Жестом он велел ей встать перед ним. Ничто не выдавало его истинных чувств. Может быть, его удивило ее возвращение. Может, обрадовало. По усталому виду Джона можно было догадаться, насколько сильно у него болит нога.
Шеннон повиновалась, стараясь придать своему лицу такое же безразличное выражение.
– Ты обещал рассказать о Кахнаваки.
– Сначала я хочу сказать о другом. Я должен извиниться перед тобой за свое поведение.
– Я не скажу Кахнаваки.
– Не будь смешной, Шеннон. Неужели ты на самом деле думаешь, что он поверит тебе больше, чем мне?
– Его наблюдатель видел, как ты приставал ко мне…
– Его наблюдатель видел, как ты убегала. Мне велено держать тебя здесь против твоей воли. Незначительное принуждение разрешается и прощается. Прошу извинить меня за то, что ты называешь «распускать руки». В свою защиту скажу, что я слишком долго жил один и потому повел себя грубо. И… – его глаза стали глубокими и почти совершенно зелеными. – Ты очень красивая женщина.
– Ну, хорошо…
– Хватит. Я действительно обратил внимание на твою неудобную одежду и совсем не рассматривал твою грудь. Давай не будем больше возвращаться к этому вопросу. Ложись в постель, и я расскажу тебе о Кахнаваки. Ты заметила, – сказал он с легкой улыбкой, – я сижу спиной к кровати, как настоящий джентльмен. Раздевайся, ложись, и я начну свой рассказ.
– Нога болит?
– Не обращай внимания. Делай, как я говорю.
Шеннон стала у него за спиной, сняла туфли. Джинсы испачканы мокрой бурой глиной. Хотелось побыстрее снять их, но…
– Мне нужно в туалет, – хмуро сказала она.
– В туалет?
– Удобства? Уборная? – Шеннон сморщилась, когда он рассмеялся. – Я правильно сказала?
– Конечно. Тебя проводить? – не ожидая ответа, он позвал: – Герцогиня! – Помахивая хвостом, собака вылезла из-под кровати. – Присмотри за Шеннон, Герцогиня.
Шеннон схватила туфли и вышла на улицу, задумчиво посмотрела на лес, отделяющий ее от саскуэханноков. Ей очень хотелось к ним. Они ошибались, думая, что у нее больше общего с человеком по имени Джон Катлер. Возможно, из-за происхождения или языка. Но правда вспыхнула в ней, как костер, который она пыталась разжечь на их священной земле.
– Ваша земля священна и для меня, – прошептала Шеннон, глядя на деревья. – Не только потому, что там нашли вечный покой мой отец и ваши предки, но и за ее чистоту и красоту. Я напрасно боролась против загрязнения окружающей среды, бессмысленной охоты и хищнической эксплуатации полезных ископаемых. Душой и телом я с вами, а не с «моим» народом. Если бы вы только знали об этом…
Шеннон устремилась к сараю. Интересно было узнать, с какими еще животными мог сосуществовать Джон Катлер. Слегка приоткрыв дверь, чтобы, не дай бог, какая-нибудь живность не сбежала, она заглянула в темный сарай. Но оказалось, что это не сарай и не стойло, а миниатюрная кузница. Широко распахнув дверь, Шеннон смогла рассмотреть в лунном свете наковальню, мехи и аккуратно разложенные кузнечные клещи и кочерги. Она рассмеялась, представив себе заросшего, громадного Джона Катлера в черном кожаном фартуке. Весь в поту, чертыхаясь, он кует инструменты… для кого? Для каких целей?
«Капканы», – с отвращением подумала Шеннон. Стоило только обратить внимание на мужчину или поверить ему, как оказалось, что он жесток. «Пусть это послужит тебе хорошим уроком, Шеннон, – сказала она себе. – Держись подальше от этого зверя».
Бросив взгляд на хижину, Шеннон сняла грязные джинсы, яростно вытрясла их и вошла в кое-как сколоченную уборную.
– Останься за дверью, Герцогиня, – приказала она собаке.
От реки дул холодный пронизывающий ветер. Шеннон быстро оделась и вернулась в хижину.
– Я принес тебе воды… Там, в тазу. И щетка для волос…
– Спасибо, у меня своя. – Шеннон привела себя в порядок, признательная Джону за его притворную незаинтересованность, и разделась у него за спиной. Интересно, хватит ли у него наглости проверить, сняла ли она лифчик. Аккуратно сложив одежду, она положила ее на постели, нырнула под одеяло и сообщила: – Я уже легла.
Джон одобрительно посмотрел на нее.
– А теперь закрой глаза, мисс Шеннон, и я расскажу тебе о твоем герое.
– Он вовсе не мой герой, – по многолетней привычке Шеннон принялась заплетать в косу длинные золотистые волосы. – Начинай свой рассказ, Джон.
Несколько минут Джон, как зачарованный, следил за плавными движениями ее руки, а затем начал свой рассказ.
– Мой отец был человеком своенравным. Когда-нибудь я расскажу о нем подробнее. Сейчас достаточно сказать, что он был своенравным. Мама знала об этом, когда выходила за него замуж. Но она не могла предположить… насколько это усложнит их жизнь.
– Они англичане?
– Да. Но мать моего отца была француженкой. – Джон натянуто улыбнулся и прибавил: – Для Кахнаваки это имеет значение. Он питает склонность к французам, а не к англичанам.
Шеннон вспомнила историю гибели саскуэханноков… Возможно, ее ускорила тайная встреча с французами…
