— У меня нет терпения, у Гриффа — власти, чтобы удержать их, — признался Морган.
Конн вдохнул и выдохнул. В его глазах Морган видел бремя королевского сана. Морган был пойман в ловушку в течение многих месяцев в Святилище. Принц селки управлял один из своей башни в течение девяти веков. Один, до Люси.
— Тогда мы вернемся, — сказал Конн тихо.
— Когда?
— Завтра.
Морган наклонил голову, скрывая свое истощение.
— Я буду готов.
— Ты не пойдешь с нами.
Простая команда потрясла Моргана до глубины души.
— Мой лорд, если я что-то сказал не к месту…
Конн вздохнул.
— Ты сказал правду. Но ты не в форме, чтобы пересечь море так скоро. Тебе требуется время, чтобы прийти в себя.
— Я чувствую себя достаточно хорошо.
— Мы не можем позволить себе потерять еще одного из твоей линии.
Тело Моргана стало твердым. В висках пульсировало. Он не нуждался в принце селки, чтобы напомнить себе, что был последний по крови из своего рода. Неожиданно, мальчик снова появился у него в голове, угрюмый рот, сверкающие глаза. Морган открыл рот. Закрыл его. Его подозрения были слишком новыми, чтобы озвучить их Конну, его амбиции были слишком сырыми, его надежды были слишком хрупкими.
Он откашлялся.
— Наверное, мне не плохо было бы остаться.
Конн кивнул с явным одобрением.
— Столько, сколько тебе нужно. Есть что-то волшебное, на острове, в этом месте и в людях. Ты должен получше узнать их, Морган. Так как ты отвергаешь их, наше будущее неразрывно связано с их будущим.
— Да, — сказал Морган медленно. Он снова подумал о мальчике на тротуаре. Он вспомнил женщину в машине с бледным лицом и свирепым голосом.
«Я тебя знаю», — подумал он.
— Возможно, ты прав, — сказал он.
Морган свернул с дороги Сан-Дапплед на автостоянку, избегая главного входа клиники. Утренний туман сгорел, оставляя воздух столь же ярким и прохладным как кристалл. Здесь он не мог положиться на вибрации в воде или шлейф аромата, который тянулся от его добычи. Но его охотничьи инстинкты были одинаковыми на земле и в море.
Найди основу для операции. Сосредоточься на одной цели. Наблюдай издалека. И когда жертва будет уязвима, атакуй.
Темно-синее транспортное средство стояло в тени позади здания. Закрытое. Морган осмотрел герметичные окна, мятый желтый ящик с торчащей пластмассовой соломой на полу у заднего сиденья. Он посмотрел на тихую улицу.
Он мог включить Дилана в свой поиск. Но он счел ниже своего достоинства просить помощи у младшего начальника, особенно для того, что мог сделать и дурак. Кроме того, он охотился в одиночку.
Он нашел ее автомобиль. Теперь он должен найти ее.
Он выбрал тяжелый камень из линии, окаймляющей автостоянку, и кинул его в левое заднее окно. Стекло затрещало, и белые разломы паутины распространились от места удара. Сигнализация вопила. И вопила. Снова.
Аккуратно, Морган заменил камень в бордюре. Почистив руки, он обошел вокруг здания и вошел через стальные и стеклянные двери.
Человеческое зловоние, усугубляющееся с возрастом и болезнью, кровью и антисептиком, поднялось с ковра и ударило его как волна-убийца. Он замер. Он не думал, что его добыча может быть больна. Мысль вызвала неожиданную дрожь в его животе.
Его взгляд прошел по рядам стульев, старик с морщинистыми руками и толстыми очками, молодая женщина с одним ребенком на полу, а другим — на коленях.
Он сжал губы. Он не видел ее. Женщину из машины. Ту, которую он искал. Он приблизился к стойке, где женщина в мягкой, розовой, бесформенной одежде с мягким, розовым, бесформенным лицом всматривалась в экран.
— Прошу прощения.
Она подняла глаза, они расширились. Ее цвет усилился. Он терпеливо стоял, зная, какой эффект он оказывает на ее пол, и ждал, когда сможет использовать это.
— Я, эм. Я могу вам помочь?
— Да, я ищу владельца темно-синего автомобиля, припаркованного позади этого здания.
Она поморщилась.
— Темно-синий… Хонда? Зачем?
— Там окно разбито, — гладко объяснил он. — Я заметил это, когда проходил мимо.
— О, милая. — Смутные подозрения исчезли. Ее взгляд успокоился. — Я дам Лиз знать.
— Лиз, — повторил он, не произнося это как вопрос.
— Доктор Родригез.
«Не пациентка», — подумал Морган. Мышцы вдруг расслабились, а он даже не знал, что они были напряжены. — «Она — врач».
«Я начну учить в медицинской школе осенью», — подумал он, что слышал или помнил. — «Часть плана».
— Я бы хотел сказать ей это сам, — сказал он.
— Ну-у, я не знаю…
Он посмотрел в глаза, награждая ее улыбкой.
— Пожалуйста.
Она глянула в сторону, растерявшись.
— Я… хм… посмотрю, есть ли у нее минутка.
Подхватив папку с надписью, с разноцветными наклейками — ХОП, прочитал он — она быстро направилась мимо линии металлических шкафов в недрах здания. Молча, Морган открыл дверь, которая вела из приемной и последовал за женщиной по коридору.
— Лиз? — Женщина в розовом стояла в дверном проеме в конце зала, ее спина загораживала ему обзор. — Тут человек, хочет увидеть тебя.
— Он должен записаться на прием. — Он узнал ее голос. Сильный и ровный, без следа местного акцента. — Это карточка Хопкинса?
Женщина в дверном проеме перешла, чтобы вручить папку, и Морган смог посмотреть мимо нее в комнату. Большой стол, маленький стул, стопки и кучки бумаги. И она. Лиз. Доктор Родригез.
Она сидела на маленьком, стуле без ручек, ее ноги были скрещены, волосы были заколоты, руки заняты карточкой. Он думал, что ее тело заслуживало лучшего, чем те прямые, унылые брюки и тот свободный белый халат.
Он знал ее. Его пульс ускорился. Он вспомнил.
Элизабет.
Не молодая, несмотря на стройную фигуру и блестящие волосы. Ее глаза по-прежнему были темно-карими и умными, у лица был плавный овал, а челюсть — немного квадратной. Но складки у нее на шее, и морщины в уголках глаз были тонким напоминанием о времени и прожитых годах. Под помадой, губы были бледными и решительными.
Он встал так, чтобы она могла его увидеть, так чтобы она могла узнать его.
— Привет, Элизабет.
Его внезапное появление возымело на нее такой эффект, на который он надеялся.
Она подняла подбородок, когда взглянула на него. Она положила карточку на колени, ее движения были острыми и сжатыми.
— Что ты здесь делаешь?
— Был несчастный случай, — ответила женщина в розовом за него.
Лицо Элизабет побелело.
— О, Боже. Зак?
Видя подлинный страх в ее глазах, Морган почувствовал неожиданные муки раскаяния. Но его хитрость пробила первую линию ее обороны. Любые средства были приемлемы для соответствующего конца.
