— Точно.
— Но все же работа у тебя есть.
Дани кивнула:
— Ты удивишься, узнав, как много существует экстраординарных обстоятельств. Или, возможно, не будешь. По крайней мере, я была поражена.
Вместо того чтобы спросить о подробностях, Марк сказал:
— Сплетни говорят правду об услугах Убежища?
— Да, мы консультируем и проводим расследования. Работаем с полицией и частными компаниями, а также с физическими лицами. Мы работаем под прикрытием, если обстоятельства требуют этого.
— Услуги для того, кто предложит самую высокую плату?
— Нет, эта часть информации недостоверна, — покачала головой Дани. — И причем очень сильно. Слушай, ты знаешь об особом отделе ФБР?
Присутствие федерального автомобиля на подъездной аллее начало приобретать смысл, хотя Марк был обеспокоен и подозрителен по поводу выбранного времени для визита.
— Я слышал о нем, — ответил Перселл. — За последние несколько лет он стал известен как отдел, отлично выполняющий полицейскую работу, он также известен высоким процентом раскрываемости преступлений. Правоохранительные органы на местах, где работал отдел, отзывались о нем как о внушающем доверие. Потому что они делают именно то, что говорят — консультируют и оказывают помощь, не стараясь взять руководство в свои руки. И они не хотят присваивать заслуги себе, не желают публичности. Фактически, они стараются держаться так далеко от внимания общественности, как только это возможно.
— Убежище, по сути своей — гражданское подразделение ООП. У Джона Гэретта есть там хороший друг, а, кроме того, однажды он сам стал частью расследования. С тех пор пошло-поехало. Идея о частной организации имеет место быть, так как предполагает использование экстрасенсорных талантов, которые пропадают фактически зря. Глава отдела собрал в отдел определенное число сильных экстрасенсов, не подходящих для работы в полиции, федеральных службах или в каком-либо подобном месте.
— «Свободные художники»?
Дани начала было качать головой, но затем пожала плечами:
— Некоторые — определенно да. Люди, которые не любят правил, которые не…не очень хорошо сотрудничают с другими. Душевное горе скорей норма, нежели исключение. И это может мешать — кому-то меньше, кому-то больше. Я имею в виду, что использование сверхъестественных способностей может выглядеть обманом, и многие из нас имеют не очень приятный опыт общения с полицией. Кроме того, если мы экстрасенсы, это делает нас…непригодными. С нами тяжело работать, или, по крайней мере, невозможно работать в такой жестко структурированной организации, как правоохранительные органы.
— Поэтому вы работаете за пределами закона.
— Марк, мы — не мошенники и не жулики.
— Нет?
— Нет. — Она коротко вздохнула и добавила: — Я не думала, что мне придется тебя убеждать. Только не тебя.
— Убеждать меня в чем, Дани? Что сверхъестественные способности существуют? Мы оба знаем, что я в лагере верующих. Но это не значит, что я автоматически соглашусь с тем, что взаимодействие нестабильных экстрасенсов с разыскиваемым неуравновешенным убийцей — хорошая идея
— Миранда сказала, что это плохо, но… — Дани видимо вздрогнула.
— Что за Миранда? Федерал или сотрудник Убежища?
— Она работает в ООП. Ее муж — Ной Бишоп — создал особый отдел, боролся за него, нанимал правильных людей. Официально он — глава отдела, но по факту они оба руководят им. Между ними…особая связь. Входи, Марк. Выслушай то, что мы хотим сказать тебе.
Он все еще не двигался.
— Я не вызывал подмогу.
Дани заколебалась, а затем спокойно сказала:
— Я думаю, многие шерифы на твоем месте выжидали бы. Расследовали бы это убийство, как единичное. А затем следующее. Возможно, после третьего преступления, наконец-то догадались бы, что это дело рук серийного убийцы. И только тогда они попросили бы помощи. Но к тому времени было бы уже слишком поздно.
— Многие.
— Да. Но не ты.
— Потому что..?
— В твоем случае дело не в самолюбии, а в правосудии. Ты лучше других чувствуешь, что темные силы вокруг нас постоянно. И то, что ты видел сегодня — лишь вершина айсберга. Ты это чувствуешь, знаешь в глубине души.
— Дани…
— Это зло, Марк. Оно скрыто под поверхностью, ты видел его сегодня — чистое, настоящее зло. И в борьбу с ним обычной полиции лучше не вступать. — Она вновь вздохнула, а затем добавила: — И ты прекрасно это знаешь.
* * * *
Джордан Свон помимо гордости за свою прекрасную внешность, также мог похвастаться тем, что является хорошим полицейским. Он начал работать на окружное полицейское управление совсем не потому, что это было престижней, нежели продавать страховые полисы, недвижимость или что-то в этом роде.
Он искренне хотел помогать людям.
До сих пор он продвигался по карьерной лестнице так, как и планировал.
До сих пор.
— У нас впервые появился более-менее свободный день, — хмуро проговорила Тереза Миллер. — Мы с Коротышкой обучим остальных тому, как собрать отпечатки и ДНК.
— Тереза, я знаю, что прошу слишком много, но …
— Много? Господи, Джордан, тебя стошнило прямо на месте преступления, дай-ка подумать, два раза за сегодня.
— Мне не стыдно за это, — ответил помощник шерифа со всей честностью. — Если бы я хотел внимательно изучать кровь и внутренности, я бы занялся той работой, которую делаешь ты. Но она за тобой, Тереза. И перед тем как наступит этот более-менее свободный день, мне нужно, чтобы ты возглавила одну команду, а Коротышка другую. И вы соберете ДНК и отпечатки в домах Норвеллов и Хантли.
— Черт!
— Сегодня.
— Сегодня уже не осталось дня, Джордан. И почему это надо сделать именно сейчас?
— Потому что так сказал шериф. Потому что это уже должно было быть сделано сразу же, как только мы узнали, что есть пропавшие.
— Это нестандартный порядок действий. Так делается не для каждого пропавшего.
— Сейчас это так. Послушай, Тереза, мне жаль. Но мне нужно, чтобы ты и Коротышка сделали это. Вы оба получите двойные сверхурочные, если это поможет.
Она вздохнула. Впервые за все время совместной работы, он видел её усталой.
— На самом деле — это не сильно поможет. Я не знаю, как встретиться с одной из этих семей, зная, что собирала кусочки, возможно, их любимого человека сегодня ночью.
— Да. Я понимаю.
Тереза расправила плечи.
— Ладно, я скажу Коротышке, и мы соберем команды. Они смогут взять отпечатки пальцев у всех членов семьи для исключения, в то время как мы будем собирать все отпечатки, которые сможем найти в доме. А также вещи с ДНК, если сможем обнаружить хоть что-то.
