— Привет, — он легко касается поцелуем моих губ и просит, — открой глазки, Бэмби.
Не знаю, что Рэд увидел в моем взгляде, когда я выполнила его просьбу, но он посчитал нужным похвалить и приободрить меня:
— Умничка — держалась молодцом. Потерпи еще немного — скоро Церемония закончится.
Мне все так же комфортно смотреть ему в глаза, как и раньше (пока я не записала его в психи). И, возможно, не отведи Рэд свой взгляд первым, мне бы не удалось это сделать еще какое-то время.
Внезапно гул смолк, как будто кто-то дал знак этому ненормальному хору немедленно заткнуться.
Рэд отпускает мою правую руку, и показывает направление нашего движения. Как робот переставляю изрядно затекшие ноги (Вилен, спасибо — в туфлях я бы правда не выдержала), и вижу на небольшом возвышении красивые позолоченные кресла, расположенные почти вплотную к стене. Мы с Рэдом подходим и поворачиваемся к ним спиной.
Все на что меня сейчас хватает, это тупо копировать телодвижения своего «мужа» (Бэмби, причем здесь кавычки, он и есть твой муж, по законам и убеждению этих людей).
Я, наконец, получила возможность рассмотреть присутствующих в этом зале коленопреклоненных людей.
Очень интересная геометрия получается…
Три ряда по четыре группы-треугольника в каждом. Итак, я насчитываю двенадцать групп людей, по двенадцать человек в каждой. Мужчины (ни одной женщины я пока не вижу) находятся в пределах своей группы, образуя равнобедренные треугольники. В вершине каждого треугольника стоит сначала один человек, за ним два, за этими двумя уже четверо и, наконец, в основании — пятеро.
Причем все они приняли разные позы. Те мужчины, которые образуют вершины своих групп, стоят на одном колене, те, кто стоят по двое, преклонили оба колена, по четверо — еще прислонили к полу ладони, ну а те, кто по пятеро, добавили к своим ладоням еще и лбы.
Разделены они на группы не только условными треугольниками, но и цветами накидок: красный, оранжевый, черный, серый, голубой, желтый, синий, белый, зеленый, коричневый, фиолетовый и розовый.
Только в красном треугольники я наблюдаю, что все находятся в одинаковой позе «ничком».
В золотых только мы с Рэдом. В нашем цвете должен быть еще и Вилен (это же его накидка на мне), но я его пока не наблюдаю.
Проповедник стоит внизу в черно — золотой, единственной двухцветной здесь, накидке. С той точки, в которой мы с Рэдом находимся, мне частично виден профиль «двухцветного», но этого явно недостаточно, чтобы я могла определить его возраст и охарактеризовать его внешность.
После очередных слов проповедника, заканчивающихся «Аве-Аве-Аве», мы с Рэдом садимся в кресла (или на троны — как правильно говорить?), а все сто сорок четыре человека в зале поднимаются на ноги.
Ясненько, эти бедняги не все время Церемонии находились в коленопреклоненных позах, а лишь тот ее промежуток, в котором Рэд вошел зал и сел на трон (или, все-таки, в кресло?). Мне захотелось встать, чтобы проверить, а бухнутся ли они на колени передо мной тоже, но сразу отгоняю эту мысль прочь, как ребяческую, и остаюсь сидеть эдаким изваянием (по крайней мере, именно так я представляю себе себя со стороны).
И вот, наконец, проповедник поворачивается к нам лицом в выжидательной позе.
Судя по всему, теперь очередь за Рэдом обратиться к толпе. Я немного скосила взгляд, чтобы убедиться в том, что выражение его лица ни капли не изменилось из-за того, что он — Избранный и сидит выше всех. Он все так же безучастно равнодушен. Ни тебе надменности, ни тебе высокомерия… Тьфу ты, а ведь мне эта его черта, похоже, нравится…
— Граждане, традиционные угощения ждут вас. Настоятель может закончить Церемонию.
Ага, то есть проповедник, которому я теперь, при ближайшем рассмотрении, дала бы характеристику «немного за сорок, с ничем не примечательной внешностью», называется здесь Настоятелем. Так и запишем… Этот ничем не примечательный как-то недобро посмотрел на Рэда, и повернулся к гражданам.
Затем повторилось то же, что и в начале Церемонии:
— Возблагодарим…
— Велики…
— Неисповедимы…
Лишь после того, как за Настоятелем закрылась дверь, Рэд встает и подает мне руку.
Мы с ним молча выходим из зала через боковую дверь, и занимаем места друг напротив друга в поджидающих нас носилках (значит, мои ощущения меня не обманули, и я действительно прибыла в них на Церемонию).
Когда четверо слуг (или рабов) подняли носилки, Рэд предупреждает меня:
— Сейчас нас ждет свадебный пир.
Он сделал корпусом плавное движение вперед, но я оттолкнула его пальцы на полпути ко мне, и посмотрела на него взглядом «хоть ты мне и муж, но руки распускать я тебе не позволю». Он и бровью не повел на мое противодействие — легко преодолевает сопротивление моих рук, и расстегивает на моей накидке застежку. Затем проделывает то же самое со своей, и снимает с себя накидку со словами:
— Бэмби, сними накидку — их одевают только на официальные приемы и церемонии.
Ничуть не смутившись проявления своей, как оказалось ложной, тревоги, я последовала его совету.
Несли нас минут десять. За все это время Рэд лишь единожды прервал молчание, спросив, не испытываю ли я естественную нужду. Я покачала головой, и он отвернулся, чтобы не отвлекать меня от моих многочисленных мыслей.
Итак, пора подвести итоги:
Первое (абсолютно верное): мы с Рэдом и его братом не являемся пациентами психиатрической клиники.
Второе (самое ничтожно вероятное): мне, с моего согласия, стерли всю память, и я участвую в очередном шоу, наподобие «Скрытой камеры», а все мои друзья и родные сейчас надрывают животы, наблюдая за мной. Вот я сейчас подумала о друзьях и родных, и задумалась о том, а имеются ли у меня таковые вообще? Конечно да, глупая девочка — Бэмби, не волнуйся.
Третье (чуть-чуть более вероятное): я — добровольный участник очередного шоу — назовем его, к примеру, «Реальное фэнтези», по условиям участия в котором, опять же с моего согласия, мне предварительно стерли всю память.
Четвертое (такое же чуть-чуть, как и предыдущее): я реально сошла с ума, и сейчас нахожусь в плену своих фантазий. На самом деле реальная я лежит сейчас в какой-то больнице в коме, и видит сны.
Пятое (чуть более вероятное): я нахожусь в неизвестной мне стране, где никто не интересуется моим гражданством. Кстати, а какое оно у меня? Даже, если мой родной язык — русский, это еще не означает, что я — гражданка России.
