Она так задумчиво посмотрела на пожарных, что у тех пропало всякое желание препираться дальше, они нестройно попрощались и потопали на выход, провожаемые бдительным Гришкой. Мисс Мэннинг разочарованно убрала карандашик туда, откуда его доставала, и гордо удалилась в гримёрку. Перо с причёски убирать, не иначе: на него зимнюю шапочку не наденешь, а без неё и уши отморозишь, и нос. За ней, как тень, последовала горничная.
Поскольку мы с Песцовым раздевались в кабинете Соболевой, то и пошли туда все вместе, хотя Песцов мыслями был явно не с нами, не зря же ему мисс Мэннинг выдала столь щедрый аванс взглядами и улыбочками. Не факт, конечно, что за авансом последует что-то посерьёзнее, но сейчас поклонник казался весьма воодушевлённым и даже не приставал ко мне и не огрызался на замечания Соболевой. По-моему, он их вообще не слушал, поглощённый мыслями о грядущей интрижке. Если он и устраивал гастроли только тем певичкам, с которыми у него был или намечался роман, то каждому роману отдавался с полной самоотдачей.
Когда мы вышли из театра, было уже совсем темно и вовсю падал снег невесомыми белейшими хлопьями. Песцов поднял руку и поймал несколько, подул и они перелетели на мисс Мэннинг. Та игриво засмеялась и что-то прошептала поклоннику на ушко. Явно обнадёживающее прошептала, поскольку после её слов он стал выглядеть ещё более увлечённым. Горничной же досталась всего пара отрывистых фраз, после чего та вздохнула и потопала к гостинице, сгибаясь под весом двух объёмных баулов и концертного платья в плотном полотняном чехле.
— Так мы идём? — проявила нетерпение Соболева и тут же сменила тон, сахарно заулыбавшись: — Мисс Мэннинг, я переживаю за ваш голос, не замёрзнет ли у вас ваше золотое горлышко. Зима у нас в России коварна к иностранцам. Анна Дмитриевна, переводите.
Песцов недовольно окрысился, явно мечтая, чтобы все, кроме него и певицы, провалились под землю, но я перевела мисс Мэннинг слова Соболевой. Певица с улыбкой признала их правоту, хотя мне показалось, что она предпочла бы погулять по городу в компании поклонника. После концерта она выглядела необычайно свежо и молодо, в общении с Песцовым появились флиртующие нотки. И вообще, рядом с этой парой я чувствовала себя лишней. Но недостаточно лишней, чтобы бросаться на амбразуру словесных очередей Соболевой, неминуемо обрушившихся бы на меня, попытайся я обеспечить этой паре побег. Нет уж, мисс Мэннинг никто за язык не тянул соглашаться, вот пусть сейчас и отвечает. Я бы тоже лучше посидела, читая учебники, вместо того, чтобы переводить глупости, сыплющиеся изо рта Соболевой, словно горох из дырявого мешка: мелкие, частые, звонкие и бессмысленные.
Соболева жила совсем недалеко от театра. То ли дом подбирала поближе к работе, то ли работу — к дому. Конечно, вполне возможно, что жильё было служебным или просто так получилось совершенно случайно. Чего только не бывает в этой жизни? Скажи мне пару дней назад кто-нибудь, что буду бродить по театральным закулисьям, в жизни бы не поверила. Где я, а где театр? Но склонности склонностями, а в моём положении уже хорошо, если кормят, платят и замуж не пытаются за кого попало выдать.
Увы, кормить пока не торопились. Похоже, произошла какая-то накладка, поскольку Соболева хоть и улыбалась нам, но на прислугу шипела, как титулованный аспид. Если у змей проводятся соревнования по шипению, Соболевой точно бы что-нибудь дп выделили: если не медальку, так грамоту, уж больно артистично она это делала.
Гостиная оказалась непривычно маленькой, но при этом не выглядела уютной. Создавалось впечатление, что ей практически не пользуются: в воздухе уверенно висел запах пыли и застарелого нежилого помещения, пусть и выглядело всё чисто, а пыли не наблюдалось нигде. Даже стеклянные полочки в горке были протёрты до блеска. И то, что на них стояло, тоже блестело. А стояла там коллекция фарфора: в основном дамы в пышных платьях или влюблённые парочки, весьма тонко сделанные и аккуратно раскрашенные. Верхняя же полка была отдана разнообразным ангелочкам, которые стояли, сидели, лежали и даже делали вид, что летают. Странная подборка: ангелы относятся к христианской церкви, которая тут является сектой. Точнее — сектами. Значит, Соболева — сектантка? Неожиданно. Или это не ангелочки, а амурчики и коллекция — дань древним мифам?
— Мейсенский фарфор, — гордо объявила Соболева, заметив, куда я гляжу. — Вы увлекаетесь фарфором, Анна Дмитриевна?
— Нельзя сказать, что увлекаюсь, — осторожно ответила я. — Но смотреть люблю.
— Боюсь, финансы Анны Дмитриевны не для таких увлечений, — заметил Песцов. — Хорошая у вас коллекция. Ценная.
Тут с вопросами полезла мисс Мэннинг, озабоченная тем, что разговор опять ей непонятен. После прояснений она внезапно заявила о превосходстве фарфора английского над немецким. Соболева заспорила, решив, что принижают ценность её коллекции. Она бросалась терминами, которых я не знала и переводила лишь приблизительно. Мисс Мэннинг ко мне оказалась куда более добра: она просто твердила с упрямством ослицы «Веджвуд» как единственный неоспоримый довод. И этот довод сопровождала покачиванием головой и снисходительной улыбкой.
Соболева начинала злиться, и Песцов забеспокоился, поскольку хозяйка дома уже переставала собой владеть и впала в частичную трансформацию: речь её становилась всё более невнятной и шипящей, уши поменяли форму, а над губой проклюнулись усы-вибриссы. Пока короткие и малочисленные, но уже узнаваемые и заметные.
— Ксения Андреевна, — ласково сказал он, встав так, чтобы полностью перекрыть обзор на горку с фарфором, — как поживает ваша племянница, Софья Даниловна?
Вопрос был выбран правильный: Соболева успокоилась тут же и нежно заворковала о Сонечке, которую воспитывала с младых ногтей и которая более чем какая-либо другая девица достойна стать нашей будущей императрицей. Мисс Мэннинг выразительно зевнула, показывая, насколько её интересует эта тема, но, слава богу, не предложила английского варианта на замену нашему отечественному, а то, боюсь, ничем хорошим это бы не закончилось. И всё же от шпильки она не удержалась.
— Меня поражает, миссис Соболева, что вы желаете такой участи своей родственнице, — манерно растягивая слова, почти пропела она. — Сейчас какую газету ни возьми — везде статьи о покушениях на правящие династии. Не боитесь за племянницу?
Соболева сурово сжала губы, готовя отповедь в духе: «Наша система охраны лучше, чем где бы то ни было», но внезапно лицо её озарилось, лоб прорезала скорбная поперечная морщинка, и хозяйка дома с немалым артистическим талантом простонала:
— Вы не представляете, как вы правы, мисс Мэннинг. Проницательность в столь молодом возрасте — это столь удивительно и наверняка проистекает из вашей склонности к общению с духами.
Похоже, этот раунд остался за Соболевой: ей удалось до глубины души поразить мисс Мэннинг.
— Что? — удивлённо приоткрыла рот певица, когда я ей перевела. — О чём вы?
— Я имею в виду, что столь тонко чувствующие личности, как вы, мисс Мэннинг, наверняка куда легче входят в контакт с духами, чем мы, обычные приземлённые смертные, — с тяжёлым вздохом пояснила Соболева. — Как тонко вы подметили, что я переживаю за племянницу. А ведь я ни слова об этом не сказала. — Она дождалась, пока я переведу и мисс Мэннинг несколько растеряно ей улыбнётся, и продолжила куда уверенней: — Мисс Мэннинг, только вы можете мне помочь.
— Я? Каким образом? — певица наконец почувствовала неладное и явно занервничала.
— Мне нужен медиум на спиритический сеанс, — прямо бухнула Соболева. — И я уверена, что никто лучше вас с этим не справится.
— Но я никогда подобным не занималась, — запротестовала мисс Мэннинг. — С чего вы вообще решили, что из меня выйдет медиум?
