— Одеваться надо к завтраку! — рявкнул Никандр, сжимая кулаки и подскакивая на ноги. — Тем более если знаешь, что будешь не одна!
— Что с тобой? — удивился старик, наконец обратив внимание на нервного короля.
— Что со мной? — поразился Никандр постановке вопроса. — Моя невеста — распутная девка, да к тому же ещё и чокнутая. Действительно, что это со мной?
— Никандр? — позвал его старик удивлённо.
— Вы договорились? — одновременно с ним нервно и неуместно возмущенно спросил Фавий.
— Да! — ответил король и тут же замолчал, сжав пальцами переносицу и пытаясь успокоиться. — То есть нет. Я думаю, — дал он более честный ответ.
— Что-то не так? — понял Рит. — О чём вы разговаривали? Что она попросила?
— Всё то же. Жениться, — ответил нехотя король, стараясь сдерживать свои чувства и говорить спокойнее, хотя злость то и дело всё равно прорывалась с рыком, сопровождающим слова.
— А зачем ей это, сказала?
— Затем же, зачем и всем.
— Политический брак? Хочет для Салии защиты от Шерана? Запросила больше золота после возвращения трона? Земли?
— Нет… Вообще, ей не столько нужен брак, сколько наследник. Вернее, наследница. Дочь, — пояснил он, будто без последнего слова было непонятно, о чём он говорит.
— Дочь? — удивился Фавий. — Так определенно?
— Да.
— А разве это можно как-то проконтролировать?
— Видимо, я каким-то образом должен это сделать, — развел руки в разные стороны король. — Иначе не видать мне поддержки Салии и трона Шерана.
— Не нравится мне это, — нахмурился Рит. — Было бы логичнее после вашего брака объединить Салию с Шераном под твоим правлением… Где это видано, чтобы женщина правила? — задал он риторический вопрос и с сомнением глянул на Олин, которая делала вид, что не слышит их разговора. — Нынешняя правительница занимает трон только от безысходности: в их роду не осталось мужчин. Но передавать трон дочери… это звучит дико. Было бы логичнее передать его мужу, а затем и сыну. Насколько мне известно, именно эту цель преследовал покойный король Ларель, когда выдавал нынешнюю Госпожу замуж в первый раз…
— Не хочу об этом говорить, — мотнул головой Никандр, представляя Ламию и её первого мужа. Почему-то при мысли об этом ему стало неприятно, хотя совсем недавно было всё равно. — Мне надо все обдумать.
Король направился в свою комнату и на этот раз убедился в том, чтобы двери за ним закрылись плотно.
ГЛАВА 9. Проклятая
НЕДЕЛЕЙ РАНЕЕ…
На границе Шерана и Салии Никандр провел несколько дней, пока один из постовых ездил в замок королевы и запрашивал для него разрешение на въезд. Всё это время мужчина мучился бездельем, а также имел сомнительную честь выслушивать слухи о страшной ведьме Ламии. И большинство из сплетен не были похожи на правду — были слишком приукрашены, кровавы, мрачны, нереальны. То королеве приписывали поедание младенцев, то любовь к человеческой крови на завтрак и сердцам на ужин, то ванны из частей мёртвых тел, а то и массовые ритуальные убийства в честь богов смерти и хаоса.
Конечно, Никандр не верил в эти россказни. Да и не сходились эти истории друг с другом, будто каждый придумывал что-то новое, ужасающее и представлял Ламию в главной роли.
Однако один рассказ короля всё-таки заинтересовал. Он был такой же кровавый и мрачный, как и предыдущие сто, но не совсем малоправдоподобным. Поведала эту историю девушка-служанка, с которой у него завязались достаточно тесные отношения на несколько жарких ночей, когда он топил своё горе в вине и пытался забыть окровавленные тела, в которые превратились его родные.
— Я слышала ваш разговор сегодня. Неужели мой Господин действительно направляется в замок дьяволицы Ламии? — поинтересовалась девушка, игриво изгибаясь на белых простынях, чтобы привлечь его блуждающий нетрезвый взгляд.
— Да.
— И вам не страшно?
— Нет.
— Моя матушка говорила, что Госпожа — порождение дьявола. Ведьма. Проклятая…
Никандр устало поморщился.
— Замолчи, а?
Девушка поджала губы, попыталась поцеловать его, но он отклонился, и она вновь заговорила:
— Мама служила в замке во время правления короля Лареля, а также в начале правления Ламии. И даже застала темные времена… — сказала она с надеждой заинтересовать его и не прогадала. Никандр повернул к ней голову.
— И что?
— Неудивительно, что с подобной историей появления на свет она стала такой… — загадочно ответила девушка, выдержала паузу и возбужденно заговорила: — Думаю, вы знаете, чем прославился король Ларель?
— Разбазарил казну и раздал земли Салии, — ответил Никандр уверенно. Девушка улыбнулась этой характеристике.
— Ларель был молод, когда взошёл на трон. Ему было двенадцать лет — совсем мальчишка. И при этом у него были сильные и взрослые дядья, которые мечтали занять его место. Но ему повезло: у него была умная и смелая мать, которая смогла защитить сына от подстроенных «несчастных» случаев. Однако всей жестокостью своих родных Ларель успел насладиться. В итоге в пятнадцать лет по наставлению матери он выпустил приказ: казнить всех мужчин своего рода. Причём не только тех, кто мог когда-нибудь претендовать на трон, а вообще всех. Не пощадил даже детей. И в итоге Салия осталась без наследников.
Королева-мать приняла решение поскорее женить малолетнего сына. На её предложение откликнулся Уран. Принцесса Зана была на десять лет старше Лареля и не очень красива.
Мама отзывалась о ней всегда очень хорошо. Королева была умной, воспитанной, отзывчивой, доброй, справедливой, терпеливой, непривередливой. Занималась благотворительностью, помогала сиротам и старикам. Народ её любил, молился за неё. В отличие от её мужа. Ларель был вспыльчивым, жестоким, не гнушался поднять руку не только на слуг, но и на жену. Он не только не занимался государственными делами, но ещё и вредил королевству — от всех конфликтов откупался то золотом, то землями. Много пил, любил женщин.
У короля и королевы было трое детей: двое сыновей и дочь…
— Ламия? — уточнил Никандр.
— Нет, — усмехнулась девушка. — Ламия появилась позже. Перед этим Ларель и Зана прожили в браке чуть меньше двадцати пяти лет. Отношения их были не самыми лучшими. Как уже сказала, он бил её, а ещё унижал, угрожал, оскорблял. Изменял.
Так однажды на охоте он встретил в лесу травницу Махлат. Она была остра на язык, своенравна, упряма, груба и горда. В деревне её так сильно не любили, что обходили стороной и не заговаривали лишний раз. Она была потомственной травницей, знахаркой. Лечила прикосновением рук, многое знала о травах, приметах, зельях. Её называли Ведьмой.
И она была очень красива, невероятно прекрасна. Король в неё влюбился с первого взгляда. Однако на тот момент Махлат уже была замужем и растила сына. На предложение Лареля стать его любовницей ответила однозначным отказом, да ещё и высмеяла его, пьяницу, труса и лентяя.
В ту же ночь дом Махлат сожгли, мужа и сына убили у неё на глазах, а женщину король забрал в замок. Он бил её, насиловал, но Махлат плевала ему в лицо и продолжала оскорблять. Мама рассказывала, что крики в замке стояли страшные, когда король издевался над травницей. Зана пыталась заступаться за неё — не могла пройти мимо сирых и оскорбленных, — и однажды их ссора с Ларелем дошла до того, что он развелся с женой, сослал её на границу Салии и запер в башне, как пленницу. После этого королева не прожила года, заболела и умерла.
А Махлат тем временем забеременела. Страсть Лареля к женщине не утихала, но она не сдавалась и продолжала сопротивляться. И тогда король решил жениться на ней, надеясь сломить её, подкупить. Однако Махлат не оценила этого жеста. Она пыталась и бежать, и покончить с собой, и убить ребёнка. В итоге под конец беременности непокорную новую королеву, как дикое животное, заперли в башне и посадили на цепь.
Народ её проклинал, ненавидел, ведь из-за её дьявольской красоты всеобщая любимица Зана была сослана. Когда же бывшая королева умерла, как преступница, в заточении, люди стали требовать смерти Махлат. Её с ещё большей уверенностью называли Ведьмой, порождением зла…
