В случае с Кали Ревик подозревал, что она избегала этого слова по причинам, связанным с Элли, а не с ним. Элли так злилась на них обоих, особенно на Кали, и поэтому любое упоминание Кали как её матери, даже с уточнением «биологическая», разъяряло Элли на несколько часов.
У Уйе наверняка были другие причины.
Он предельно ясно дал понять, что не доверял свою дочь Ревику.
Чёрт, да он не доверял Ревику даже общаться с его женой, что уж там говорить про дочь. И раз Уйе теперь назвал его сыном перед Даледжемом, это определенно что-то значило.
Ревик лишь понятия не имел, что именно.
Почему-то он сомневался, что это комплимент.
Эти голубые глаза не отрывались от лица Даледжема, пока другой мужчина не вздохнул.
Даледжем наградил Ревика жёстким взглядом, явно давая понять, что их обсуждение данной темы только начинается, но Ревик не потрудился ответить. Джем подчинится просьбе Уйе. Это всё, что сейчас было важно для Ревика.
Вежливо поклонившись Уйе, Джем развернулся без единого слова. Он отпер замок с тихим щелчком, вышел, затем закрыл за собой люк.
На сей раз замок активировался автоматически.
Несмотря на внешнюю вежливость Даледжема к Уйе, Ревик чувствовал, что отец Элли раздражал его. У него также снова сложилось впечатление, что слова Уйе оказались не тем, что Джем ожидал услышать здесь — во всяком случае, от Уйе.
Ревик также почувствовал там нечто иное — нечто, заставившее его стиснуть зубы. Даледжем был осторожен с Уйе из-за Элли. Он хотел будущего с женой Ревика, и потому не желал злить или оскорблять её семью.
Это осознание вызвало у него желание нанести физический вред другому мужчине.
Снова.
Вытолкнув эту мысль из головы, он настороженно повернулся к Уйе. Он не чувствовал себя оправданным против «желания Даледжема заявить права» (во всяком случае, Уйе определённо его не защищал, что бы он ни говорил об его семье), но Ревик был рад, что он отпустил Даледжема.
Он осторожно всматривался в глаза старшего мужчины. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Уйе один раз качнул головой, громко прищёлкнув языком.
— Сядь, — он показал на стул, болтами прикрученный к полу. — Немедленно.
Ревик поколебался, но это продлилось недолго.
Это не было просьбой.
Он сел.
Стоя перед ним, Уйе скрестил руки на груди, и теперь его голубые глаза выражали больше эмоций. Больше, чем когда он отпускал Даледжема. Но Ревик подозревал, что видит далеко не всё, и ему пришло в голову задаться вопросом о ранге Уйе как видящего.
Его разум впервые попытался оценить выучку отца его жены, его прошлое… хотя на деле Ревик практически ничего о нём не знал.
Этот мужчина был отцом его жены. Он приходился дедом дочери Ревика.
Осознание этого ударило по нему, возможно, впервые.
Почему-то это заставило Ревика открыть свой свет и позволить ему сделаться покорным. Он до сих пор и не осознавал, насколько агрессивным и закрытым стал его свет. Теперь он ослабил воздвигнутую стену, как тогда, когда Уйе впервые обратился к нему в камере.
Сделав это, Ревик поднял взгляд и послал старшему мужчине импульс извинения.
Если Уйе почувствовал это, он не отреагировал.
— Ты помнишь, что я сказал тебе, — жёстко произнес он. — В Бразилии.
Ревик вздрогнул. Он кивнул.
— Скажи мне, — потребовал Уйе. — Повтори, что я сказал.
Ревик прочистил горло. Он мгновенно вспомнил точную формулировку, несмотря на то, что его разум и свет до сих пор ощущались путанными после того, что с ним сотворил Менлим, и что пришлось сделать Элли, чтобы это исправить. Вспомнив её у той стены, и сколько счастья он ощущал в ней — счастья более сильного, чем горе и смятение — Ревик сглотнул, подавляя ком в горле.
Она была рада его видеть. Она была рада, что он жив.
Она хотела прикоснуться к нему. Он уворачивался при каждой возможности.
Бл*дь.
— Вы сказали «Если ты когда-нибудь причинишь моей дочери боль, я открою на тебя охоту», — сказал он, вытирая слёзы рукой. Он смотрел в пол, произнося эти слова, но когда другой мужчина не ответил, он поднял взгляд и увидел, что глаза Уйе тоже заблестели.
— Ты знаешь, что она беременна? — сказал Уйе.
Ревик снова кивнул.
— Да.
— Отец — ты?
Ревик сглотнул, затем покачал головой.
— Отец — Даледжем?
Ревик медленно выдохнул.
— Я не знаю.
Уйе кивнул. В его глазах проступило понимание.
— Ты не думаешь, что это он. Что это Даледжем, — когда Ревик посмотрел на него, Уйе указал в его сторону рукой. — Не бойся озвучить это подозрение. Ты не единственный, кто это почувствовал.
Ревик ощутил, как его челюсти напряглись. На мгновение задумавшись, он покачал головой, уставившись в пол.
— Мне нужно поговорить об этом с женой, — произнес он. — То, что я думаю, не имеет значения.
Уйе, похоже, обдумал его слова. Затем один раз кивнул.
— Возможно, ты прав. Возможно, я не вправе делиться дополнительной информацией. Возможно, ты должен подождать и спросить свою жену о том, кто ещё может быть отцом.
Тут Ревик резко поднял взгляд и нахмурился, но Уйе не смотрел ему в глаза.
Прищёлкнув языком, старший мужчина изменил позу, и Ревик невольно вздрогнул, не сумев себя остановить.
— Я не собираюсь тебя бить, — сказал Уйе.
— Я извиняюсь, я…
— Не извиняйся, я хочу тебя избить. Но много месяцев назад я обещал своей дочери, что не причиню тебе вреда. Так что я этого не сделаю.
Ревик кивнул, сглотнув.
Шумно вздохнув, Уйе позволил настоящей злости просочиться в его голос.
— Я понимаю, что ты потерял родителей в юном возрасте. Я понимаю, что ты вообще не получал никаких наставлений, кроме как от Вэша… а он был монахом. Он большую часть жизни провёл в целибате, несмотря на его отношения с твоей тётей. Он также погиб и уже не может наставлять тебя.
Ревик кивнул, ничего не говоря.
— Ты примешь совет от меня? — спросил Уйе. — От того, кто женат и образовал связь? От старшего?
Ревик почувствовал, как та боль возвращается в центр его груди.
— Конечно.
— Конечно? — Уйе фыркнул. — Gaos. Я хочу врезать тебе только за этот ответ, — далее Уйе по-настоящему зарычал на него. — Посмотри на меня, Дигойз.
Ревик поднял взгляд, стараясь, чтобы его глаза и выражение лица оставались неподвижными как стекло.
— Ты понимаешь, о чём я спрашиваю тебя, — холодно сказал Уйе.
Ревик кивнул.
— Понимаю.
— Тогда обращайся ко мне как подобает, бл*дь, иначе я забуду, какое обещание дал своей дочери.
— Да, отец. Я принимаю вашу помощь. Я вверяю вам право наказать меня. Безусловно.
Жёсткий блеск в глазах Уйе погас. Он один раз кивнул.
— Хорошо.
Снова выдохнув, он провёл ладонью по выгоревшим на солнце волосам, затем грузно опустился на другой прикрученный болтами к полу стул, напротив места, где сидел Ревик. Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал ниже, и Уйе впервые открыл свой свет.
— Ты хочешь сохранить брак? — спросил Уйе.
Ревик почувствовал, как его грудь сдавило. Его омыло таким количеством боли, что в те несколько секунд он ничего не видел.
— Да, — выдавил он.
— А она?
Ревик смотрел в пол. Он помнил, какой она была у стены, как ощущался её свет. И как бы ему ни хотелось прочесть в этом посыл… как бы он ни чувствовал её желание, чтобы он прочел там посыл… он не мог отвечать за неё.
— Я не знаю.
— Dugra drahk. Ты знаешь. Связанные партнёры всегда знают.
Ревик почувствовал, как сжались его челюсти.
— Да.
— Она хочет воспитывать с тобой её детей?
Ревик кивнул.
— Да.
Сказав это, он ощутил, как та жёсткая боль в его груди ослабла. Не полностью, но достаточно, чтобы он снова смог дышать. Он смотрел в пол, вытирая слёзы. Он не чувствовал, чтобы другой мужчина сдвигался с места. Он настолько затерялся в том, что Уйе заставил его озвучить вслух, что резко дёрнулся, когда тот наклонился и положил ладонь на его руку.
