По крайней мере, Кит уедет.
* * *
Меня настойчиво пытались выставить вон, до казни.
Так настойчиво, что я твердо решила остаться.
Да и просто уехать не могла. Мне все казалось — уехать, значит оставить Нэта одного. Я ничем не могу помочь, и он, наверно, сам виноват… но уехать будет неправильно. Если я уеду — потом буду жалеть.
Не знала, что делать. Да, мне нужно подумать тоже.
Благо, силой меня не выставляли, просто советовали. Вещи даже пытались собрать, но под руки не выводили.
Я не спала и эту ночь тоже. Все думала… вспоминала, как мы жили с Нэтом… как же вышло это все…
В какой-то момент, ночью, даже подумала, что возможно Джон прав. Уделяй я хоть немного больше внимания Нэту, такого бы не случилось. Полюбить, конечно, насильно не вышло бы, но хоть… что-то…
Я знаю, что все это пустые разговоры, было как было, и теперь уже не изменить ничего.
Я пыталась быть хорошей женой. Но не умела. Меня учили совсем не так.
В самом начале я боялась его, а он, как это ни смешно, боялся меня. Не понимал.
Наша первая ночь…
Я тогда все же заснула на рассвете. А когда проснулась, моего мужа в спальне не было.
Я не понимала, что мне делать. Пыталась притворяться спящей, дождаться, пока он вернется. Я не могла представить, что буду делать, если кто-то придет и спросит: где мой муж? Я ведь не знаю. Что мне сказать? Он ушел, потому что я вела себя недостойно? Как? Я пряталась под одеяло. Все ногти изгрызла. До обеда.
А в обед заглянула горничная, сказала, что «Надо одеваться, мидели. Вас ждут за столом». Я думала — умру от стыда. Но не умерла, конечно. Оделась, спустилась вниз. Оказалось, что Нэт уже сидит там.
Он улыбнулся мне, поднялся, подал руку, как ни в чем не бывало. Спросил, как я спала, все ли хорошо. Что-то еще спрашивал. Я отвечала тихо, покорно, как меня учили. «Да, милорд. Благодарю вас, милорд. Как пожелаете, милорд». Сейчас понимаю, что у него зубы сводило от таких ответов. В какой-то момент он запнулся и замолчал. И больше не говорил ничего. А потом, после обеда, собрался и уехал в Кетнах. На неделю. Сказал, у него дела. Всю эту неделю я не решалась из своей комнаты выходить. Не знала, как вести себя, в чем я виновата. Да, чувствовала, что именно я виновата во всем, как всегда была виновата моя мать.
Зато его мать была совсем другой. Если б не Беатрис Муррей, не знаю, выжила бы я вообще. Это она меня всему научила, и, как ни странно, заигрывать с мужчинами тоже. Это она сказала: «Роди ему сына, и живи, как хочешь». Она знала, о чем говорит, они с мужем жили примерно так же, как и мы с Нэтом сейчас. И Беатрис ни о чем не жалела…
Она приходила ко мне по утрам, мы пили чай, говорили. Она не настаивала ни на чем, ни в чем не пыталась меня убедить, не пыталась учить меня, и уж тем более осуждать. Мы просто говорили о разном, о погоде, цветах в саду, книгах. Так, словно подруги. Я смущалась вначале, потом привыкла.
Беатрис всегда была женщиной широких взглядов.
И сейчас, после смерти мужа, несмотря на почтенный возраст, она нашла себе молодого любовника и уехала с ним в Альду, а материк. Думаю, она вполне счастлива. Я знаю, что в ее браке никогда не было любви, но также знаю, что они были хорошими друзьями, Беатрис горевала по мужу, но это не помешало ей жить дальше.
Думаю, у меня сейчас так не выйдет. Сэмюэль Муррей умер от старости, в своей постели, ему было за восемьдесят, он многое в жизни повидал. Беатрис была моложе мужа на двадцать лет, это был первый и единственный брак Сэмюэля. Я долго не могла понять, как же так, ведь когда Нэт родился, его отцу было примерно столько же, сколько Нэту сейчас. Но потом все встало на свои места.
Сэмюэль Муррей предпочитал мальчиков.
Он был вторым сыном, не наследником, и его вкусы, по большому счету, мало кого заботили.
Но так вышло, у старшего брата родилось пять дочерей и ни одного сына. А потом, так вышло снова, что старший брат умер. И Сэмюэль, в свои почти сорок, внезапно оказался Арранширским герцогом, и надо было думать, кому потом это герцогство передать.
Встал вопрос о женитьбе. Сэмюэль решался долго, но потом нашел девушку, которая готова была мириться с его вкусами и родить ему мальчика. Да, он договорился с Беатрис обо всем заранее, все честно, ему это тоже далось нелегко. Беатрис говорила, что он очень волновался, что придется… хм, приложить много сил, но она забеременела со второго раза, ко всеобщей радости. А потом, Сэмюэль сказал ей, что отлично понимает: молодая женщина, хочется любви и ласки, которой он не может дать, поэтому, если Беатрис будет вести себя осторожно, он готов даже помогать ей. Сам Сэмюэль вести себя осторожно отлично умел.
За пределами супружеской спальни он был отличным мужем. Я помню, как они сидели зимними вечерами у камина, говорили, смеялись. Помню, как вместе ездили на прогулки. Наверно, как брат с сестрой… у каждого из которых была своя личная жизнь.
Нет, конечно, никакой идиллии там не было. Я видела, как они спорили, ругались, орали друг на друга, было разное и не всегда гладко. Бывало хорошо, бывало плохо. Признаться, когда я впервые увидела, как Беатрис, в запале очередной ссоры, кидается в мужа посудой, я была в шоке. Я не могла представить, чтобы моя мать не то чтобы голос повысить, а просто не согласиться бы попыталась. Это дико. Немыслимо. Недостойно. Я была уверена, что приличная женщина бы никогда не посмела так. Но Беатрис? Приличная ли женщина герцогиня Беатрис Муррей?
А ведь Нэт ждал от меня того же. Он просто привык, что все происходит именно так.
У Нэта было множество женщин до меня. Был опыт.
Но, оглядываясь назад, мне иногда кажется, что то невероятное рвение, с которым он покорял сердца всех встречных девушек, было попыткой всем, да и себе самому, доказать, что он не такой, как отец. Он был похож на Сэмюэля один в один, только рыжий — в мать. Возможно, кто-то в юности говорил ему, возможно какие-то выводы сделал он сам… Но Нэт пытался доказать, что предпочитает девушек. И пользовался успехом. Такой здоровенный лось, не то чтобы красавец, но очень обаятельный, и темперамент — просто огонь… Да, темпераментом — в мать тоже.
Он не привык, что ему отказывают, не привык давить. И если вдруг девушка не желала его, он просто поворачивался и шел дальше, за следующим поворотом ждали новые.
Что делать со мной — Нэт не понимал. Моя подчеркнутая отстраненность пугала его, он пытался сбежать, но совсем сбежать не мог, приходилось возвращаться, и это сводило его с ума.
Наша первая ночь, когда наконец случилось хоть что-то в постели — почти через месяц после свадьбы. И то, полагаю, его прижала Беатрис, сказала, что хватит бегать от жены, она страдает.
Он притащил в спальню бочку вина. Реально бочку. Поставил на стол.
— Давай, напьемся, что ли? — сказал Нэт. — Может, так у нас лучше выйдет.
— Я настолько противна вам, милорд?
О, я была зла на него, обижена. Он месяц от меня бегал!
Да, ему не понравились мои слова, но он сдержался.
— Давай договоримся, — сказал он. — Ты не будешь говорить мне «милорд», хотя бы в спальне.
— Как мне называть вас, милорд? — спросила я, не поднимая глаз.
Меня учили — жена должна быть покорна и почтительна, но вот сейчас все вместе не получалось.
— Можешь называть меня Нэт, — сказал он. — И говори мне «ты». И даже «убери свои лапы, придурок», если что-то не тебе не понравится.
Он попытался улыбнуться, через силу. Но это было лишнее.
Спорить с мужем недопустимо.
Но и говорить подобное я не могла, это недопустимо тоже.
— Как будет угодно, — сказала я тихо.
— Да ты издеваешься?! — его передернуло так явно, ощутимо.
Я видела, у него там вскипало, он пытался держать себя в руках, но это распирало его.
Мой муж мной недоволен.
И мне стало по-настоящему страшно. Я отлично видела, что бывает после таких вспышек, видела синяки на лице матери, видела выломанную дверь, когда она в панике попыталась запереться, а отец выломал… помнила, как она кричала…
