— А ты, правда, официантка? — спросила Ира, беря чашку.
— Это плохо?
— Нет, просто Юрий, вроде, мужчина состоятельный, а выбрал… — она встретилась с сочувствующим взглядом Татьяны и запнулась. Она-то думала, что Таня возмутиться или начнёт говорить, что-то типа того, что любовь не выбирает, на какую травинку упасть, а она жалела её. Так откровенно жалела, что Ира даже растерялась.
— Ир, тебя никто никогда не любил, кроме Андрея? Поэтому ты обижена на весь мир? Да?
Ирина смотрела на неё, широко раскрыв глаза от удивления.
— Откуда ты…
— Тебя даже мама не любила?
Ира вздрогнула и уронила пластиковую чашку в реку.
— Это Андрей тебе рассказал!? Да как он мог!? — Ира выпрямилась, голос её дрожал, на глазах навернулись слёзы. — Предатель!
— Что рассказал? Ты о чём?
— Он не говорил тебе ничего?
Таня покачала головой.
— Тогда откуда ты знаешь?..
— Просто вижу. Иди ко мне, — Ира не тронулась с места. Тогда Таня сама шагнула к ней.
От Татьяны исходило какое-то необычное обволакивающее тепло и Ира, которая только что готова была потребовать от малознакомой женщины, что бы та не лезла в её жизнь, вдруг тоже шагнула к ней на встречу. Таня обняла её, прижала к своей груди и стала гладить по голове.
— Маленькая ты моя девочка, как же тебе тяжело…
Ирину вдруг затрясло. За всю жизнь родная мать не обняла её ни разу, никогда не прижимала к себе, не выказывала ей своей заботы и сочувствия. И права была эта Татьяна — не любила её мать. Иру начали душить слёзы. Так горько ей стало, как тогда, когда её предали и муж и мама.
— Ничего, ничего, моя хорошая, — Таня отстранила её от себя и заглянула в глаза. Потом приложила свои ладони к вискам девушки. — Поверь, на свете найдётся ни один человек, который будет тебя любить. Запомни: человек всегда получает то, во что он верит. Вот и верь, что ты самая замечательная, самая любимая. Мир такой, каким ты его представляешь. Ты нарисовала мир, в котором тебя не любят, сотри его и нарисуй тот, в котором любят.
— Ничего я не рисовала, — всхлипнула Ира, — трудно верить, что тебя любят, если твой муж уходит от тебя к твоей матери.
— Чтооо? — Татьяна даже покачнулась
— А ты разве не знала?
— Нет, откуда?
— А почему решила, что мать не любила меня?
— Ну, понимаешь, я вижу ауру у людей. Только ты не говори никому, ладно? Так вот, у детей, которых не любили родители, копчик или позвоночник обычно грязно-синего цвета. Да ты не расстраивайся. Всё что ни делается — всё к лучшему.
— Да куда уж лучше, — махнула рукой Ира.
— Ты сама подумай, зачем тебе расстраиваться из-за мужчины-предателя? Он бы никогда не сделал тебя счастливой, а твою жизнь лучше. Тебе нужен такой мужчина, который будет заботиться о тебе, оберегать тебя. Когда уходят полубоги, то приходит бог, запомни!
— Ну и где же я возьму этого бога? — Ира улыбнулась и поняла, что слёз-то нет и нет боли на душе при воспоминании о матери и бывшем муже. Ей вдруг стало так тепло, так уютно рядом с Таней, что захотелось шутить и улыбаться.
— Я тебе не советчик, конечно, но поверь мне, такой бог, то есть человек, есть среди присутствующих.
— Алексей, что ли? Так он с тебя глаз не сводит. Юра аж зелёный весь…
— Нет, Николай.
— Колюня? — Ира от удивления даже рот приоткрыла. — Так он же балагур! К нему невозможно серьёзно относиться.
— Не спеши с выводами. Ты сейчас всё по-другому будешь воспринимать.
— Почему?
— Потому, что в твоём сердце нет боли, а в душе нет обиды. Вот прислушайся к себе…
Ира неожиданно для себя, преодалев смущение, прижалась к Татьяне.
— Так с тобой хорошо. Так тепло. Ты всё понимаешь… Прости, что я язвила тебе, — Ира посмотрела Тане в глаза. — Не сердишься?
— Нет, ты же не со зла, — Таня улыбнулась и взъерошила ей волосы, — но ты должна кое-что мне пообещать.
— Обещаю, что никогда не буду так себя вести… Ни с тобой, ни с кем другим.
— Нет, я не об этом. Пообещай, что пригласишь меня на свадьбу с Николаем.
— Почему ты так уверена… Может, я и не нравлюсь ему вовсе.
— А ты присмотрись… — Таня не успела договорить, как раздался голос Коли:
— Девчонки, вы что тут застряли? Мы вас потеряли уже…
Он посмотрел на Иру, и на лице вместо улыбки появилась тревога.
— Ира, ты плакала? Что случилось? — он повернулся к Тане.
— Я упала и ударилась ногой. Очень больно было, — и Ира показала на лодыжку.
— Не вывихнула? Дай посмотрю. — И Коля, присев на корточки, стал ощупывать Ире ногу.
— Здесь больно?
Ира покачала головой.
— А здесь?
— Нет, Колюня, я ушиблась, а не подвернула ногу. Да и боль уже прошла.
— Давайте я помогу вам посуду отнести.
— Колюня, ты не поверишь, но мы её ещё не домыли… — Таня, словно извиняясь, развела руками.
— Ну да, я упала, а Таня меня утешала.
— Так больно было? — Коля не скрывал тревоги. — Ты не обманываешь? Точно прошло?
— Точно, — сказала Ирина.
— Как приятно, когда о тебе заботятся, да, Иришка? — Полушёпотом, так, что бы её слышала только девушка, скпзала Таня и посмотрела на неё с улыбкой.
А Коля заметил, что у Ирины почему-то покраснели щёки. И ещё ему показалось, что в ней что-то изменилось, но вот что…
— Колюня, ты поможешь нам с посудой? Правда? — Смущённо проговорила Ира.
Ну, да, конечно, как он сразу не понял — куда-то делась та холодность и надменность, с которой девушка раньше общалась.
— Ты, Ириш, присядь, а мы с Таней управимся сами.
Они быстро управились потому, что Ира, не смотря на протесты Коли, помогала им — вытирала посуду и укладывала в сумку. Николай взял посуду, и они отправились в лагерь. В лагере были только Андрей и Юрий. Все остальные пошли любоваться порогом.
— Ириш, почему глаза красные? — Спросил Андрей и покосился на Татьяну.
— Я ударилась ногой и всплакнула немного, — беззаботно сказала Ира, — а сейчас всё прошло.
Таня с Юрой убрали посуду в машину, и они все вместе отправились на Суну — пофотографироваться. Таня улучила момент, когда Андрей был один и спросила:
— Мама ваша, действительно, кроме себя никого не любила?
Андрей дёрнулся, как от удара.
— Тебе-то что за дело? — Андрей недобро посмотрел на неё.
— Да Ира мне тут кое-что рассказала… Ты поверь, я не из любопытства, Иринку жалко.
— Она поэтому плакала?
— А ты думал, я её обидела?
Андрей отвёл глаза под пристальным взглядом Татьяны.
— Колюня тоже так подумал, когда к нам подошёл. — Усмехнулась. — Я что, похожа на злодейку?
— Нет, просто Ира язвила тебе постоянно…
— И что? Андрюша, я не ем маленьких девочек. Ты не удивляйся, но после нашего с ней разговора она станет немного другой.
— Что значет — другой?
— Такой, какой должна быть молодая, симпатичная девушка — доброй, весёлой, милой.
К ним подошёл Юра.
— О чём беседуете?
— О красоте здешних мест, — сказала Таня.
— Пойдём, — Юра взял её за руку, — пофотографирую тебя.
— Погода чудесная, правда? — Она приостановилась — Я безрукавку сниму.
— В одной толстовке не замёрзнешь? — Юра прижал её к себе. — Веду себя, как дурак. Что ты со мной делаешь? — шептал он ей на ухо. — Я никого в жизни не ревновал так, как тебя. Сам себя не узнаю. Танюша, не сердись, пожалуйста.
Он поцеловал её в висок, потом прижался к щеке.
— Не знаю, что со мной происходит, — он посмотрел ей в глаза. — Хотя, нет, знаю: я очень боюсь тебя потерять.
— Юрка, не говори глупости, — Таня тоже поцеловала его в щёку. Давай договоримся: никакой ревности, ведь я с тобой.
— Договорились, — и он поцеловал её в губы.
Они целовались, когда Алексей и Колюня прошли мимо.
— Ну, вот видишь, он перестал её дёргать и у них всё наладилось.
— Я всё равно должен ей сказать про развод, — упрямо сказал Алексей.
— Думаешь, это что-то изменит?
— Здесь, может, и не изменит…
