Каждый шаг давался с трудом, но я уже ничего не видела, ползла к выходу, как будто Александр вылечит чёртов орган. Только ничего бы всё равно не вышло. На одну секунду мне стало легче, я воспряла духом, подняла голову, вышла в сад и даже преодолела путь до берега. Только Александра там не было! И в этот момент всё повторилось. Я лежала на берегу озера, дрожала, как будто в угаре ломки, и что-то хрипела. Я увидела сапоги, приближающиеся ко мне. Увидела склонившееся надо мной лицо Грэга, его ухмылку, потом удар в живот.
Ох, как же дико это было и больно. Я уже тогда почти умерла. Мой измученный желудок взорвался болью, будто лопнул.
Грэг ни слова не говорил, просто бил меня по лицу, животу, по груди. Я думала, что даже не смогу разогнуться, но мне и не пришлось, к счастью. Я просто лежала, смотрела на его блестящие сапоги, а он снова и снова бил меня в гробовой тишине. Потом пнул в последний раз, и моё измученное тело упало в воду. Помню, как хорошо мне стало оттого, что вода обняла меня своим прохладным одеялом и укрыла с головой. А я все падала и падала...
1. Он был самостоятельным с восемнадцати лет, а это говорило о «надёжности».
2. Он был обаятельным, и от его редкой улыбки внутри у неё разлетались бабочки.
3. Он был невероятно красив по любым меркам.
Хлоя Уош никогда не задумывалась о том, что Грэг её не любит, она была уверена, что рано или поздно это случится, так уж было заведено. Её отец очень долго любил её мать, а она ему отказывала, а потом согласилась, но правда всё равно ушла. Её дед, Александр, очень любил какую-то женщину, так сильно любил, что даже умер за неё. Уже одно это было знаком качества для Хлои. Вот так вот полюбить бы и даже умереть за любимого!
Она то жертвовала собой, отдавая обе почки, то переливала Киту литра три своей крови, чтобы уж наверняка. В мечтах Хлоя выносила любимого из горящего здания, прыгала со скалы, чтобы похититель отпустил Кита, убрал от его горла нож. Она стреляла в себя на глазах Кита в доказательство своей верности, а он умолял не поступать с ним так.
Одним словом, Хлоя любила Кита безоговорочно и абсолютно, больше чем вообще возможно. Это было просто помешательство.
Потому, когда Хлоя вошла в спальню Кита и нашла там женщину в тонком белом платье, пишущую что-то сидя за секретером, просто напросто лишилась чувств.
- Ох, я не хотела, - воскликнула Эвет очень наигранно и продолжила писать записку, будто никто не распростёрся на ковре у её ног.
В этой комнате она была впервые за долгие годы, но помнила её так, будто прожила в ней дольше, чем на дне озера. Всего-то месяц, а сколько воспоминаний.
Первым делом Эвет проверила все тайные, укромные уголки, где прятала «сокровища». Нашла рецепт духов и усмехнулась, вот бы сейчас такое провернуть. Нашла запасы шартрёза в тайнике под половицей, даже попробовала. Вкус стал совсем другим: «Фу, будто пью анисовую!» - фыркнула она и достала остальные бутылки. Джин потерял весь хвойный привкус, а водку Эвет никогда не любила. «Джин без хвои - просто водка!» - сказала она сама себе. Третьей бутылкой оказался любимый мятный ликёр. Причмокивая, Эвет закрыла бутылку и встряхнула, не то. Всё не то.
- Ну конечно не то, ты же умерла, идиотка, - снова сама с собой.
Тут-то она и решилась на авантюру с запиской. Села за свой секретер, погладила тщательно очищенные клининговой службой поверхности и изгибы, улыбнулась будто старому другу и открыла ящик. Все дневники лежали на месте нетронутые. Приятно было вернуться в прошлое, даже глаза защипало, но прошло это так же быстро, как пригрозило начаться. Эвет не слыла сентиментальной особой, она скорее отличалась артистизмом и умением выдать желаемое за действительное. Никто, в сущности, не мог похвалиться тем, что видел девчонку в её истинном обличии. Перед мамой Эвет никогда не расслаблялась, слишком уж это опасно, доверять этой женщине. Отца она уважала и боялась. Грэгу открыться так и не успела, да и забыла уже как это и что с этим делать, а Александра любила всё-таки недостаточно.
Сейчас она писала записку Киту и думала о том, что при нём заплакала.
А ещё он трогал её за руку. Или она его?
Эвет мотала головой, как дурочка смеялась и строчила записку. Шартрёз она всё-таки снова откупорила и попивала, несмотря на то, что опьянеть уже, вероятно, не могла. Хотя… никто же не пробовал? Эвет очень сомневалась, что Диана или Клотильда выбирались на берег, чтобы выпить. Клотильду и её шайку интересовал только секс и побегушки по берегу. Диана медитировала со своими девочками в поисках спокойствия и любви, а Эвет и Вилисы не при делах.
Всего у Эвет было шесть «девочек»: Кэрри Миллиган, погибшая в пятьдесят первом; Фиона, фамилии у неё не было, но девчушка была премилая; Карен О`Хара, появилась всего через два года после Эвет; Бэата Коллинз, какая-то родственница Сури; Марга Сантьяго и Салли Мур.
Она могла бы ненавидеть каждую: за красоту, умеренность во всём и чистоту помыслов, если бы не была для них Первой. Эвет была главной, безоговорочным лидером, и никто не имел права возразить. Она могла быть хуже, могла быть не такой чистой, светлой, идеальной. Это не важно. Главное - она управляла, оберегала, принимала решения.
Эвет снова подняла голову и отпила из бутылки. Записка была почти готова, а в комнате хотелось посидеть ещё немного. Полежать бы на кровати. Полистать бы книжки. Примерить платья.
Эвет поставила точку и прошлась по комнате, пахло тут иначе, запах неприятный, незнакомый. Что-то противное, химическое. А ещё очень-очень сладкое, в природе таких запахов не бывает.
За белой с золотом дверью раньше стояла великолепная ванна, в которой Эвет лежала после приступов головной боли, вытянувшись и расслабив мышцы. Сури насыпала в ванну соль, наливала эссенции, мыльные растворы и можно было лежать, пока вода не остынет. Как же давно этого не было. Способна ли она наслаждаться горячей водой? Или тело давно превратилось в ледяную оболочку, годную лишь для духовного просветления и пережевывания старых подвигов под разными углами.
За белой дверью и теперь была ванна, только совсем не такая. Белая, кран был только один, с рычагом. Эвет подцепила рычаг, попробовала повернуть вправо-влево, потянула вверх. Что-то зашипело, из крана пошла вода, почти сразу сливаясь в отверстие на дне ванны. Вода оказалась вполне тёплой, почти горячей, и трогая струю, Эвет наслаждалась. Она может ещё получать удовольствие от горячей ванны.
Первостепенно для меня - найти компромисс в проблеме с домом. Я понимаю, что вам будет непросто его оставить, но возможно, мы сможем решить проблему вместе? Предлагаю обсудить этот вопрос при личной встрече, в полночь, в хижине.
Надеюсь, столь позднее время не заставит вас усомниться в официальном характере встречи.
С уважением,
Эвет Сангу»
Хлоя нашла меня в кабинете за работой. Езда в город и обратно стала казаться мне утомительной, и офис временно переехал в поместье. Хлоя тараторила и заламывала руки, рассказывала про женщину в белом. Но мне не надо было повторять дважды, я знал, что это за женщина, и больше всего хотел сейчас же броситься наверх, к ней.
Оставив Кло, недоуменно хлопающую глазами, я сорвался с места в направлении своей/её комнаты. Меня отделяли от неё секунды, мгновения, ступеньки, и от этого сердце работало как генератор тепла, иссушая горло. Я отчего-то считал, что это нормально, будто каждый раз, встречая девушку, я вёл себя вот так глупо и был вот так же взволнован, до бешеной какой-то тряски в конечностях. Самообман любовной горячки.
Я никого не нашёл в спальне, уже опустил разочарованно руки, пнул со всей силы кресло, когда услышал шум воды. Кто-то набирал ванну, она набирала, это точно.
Я очень осторожно, еле касаясь пола ногами, как дурак, подошёл к белой с золотом двери.
Но там её не оказалось, а вода и вправду наполняла ванну, уже почти набранную. От пены пахло облепиховым гелем для душа и кокосовым мылом для рук. Видимо, пену для ванны Эвет не оценила. Она, правда, нашла соль, о которой я понятия не имел, остальное выглядело нетронутым.
