Когда-то Сенера слышала о подобном — и все эти рассказы её пугали. Ледяные ведьмы и ведьмаки — это очень редкое явление. Магия их куда сильнее обыкновенной и совершенно не зависит от дня и ночи или подручных средств. Стихийники, за которых часто принимают ледяных магов, колдуют в зависимости от дневного света и того, добрые они или злые, с ними проще всего. Некромантам, чтобы использовать свой дар на полную, необходим материал, в который они могут вдохнуть собственную силу.
Ледяным не нужно ничего. Их предел ограничивается не так собственными физическими возможностями, как тем, насколько они способны впустить холод в своё сердце.
Но в какой-то момент ему становится тесно. Когда магии слишком много, она переполняет тело… И вырывается на свободу, замораживая своего обладателя. Превращая его в ледяную глыбу, которой не способен помочь ни один врач на свете.
Сенера этого не боялась — по крайней мере, не всерьёз. Она никогда не использовала магию настолько серьёзно. Но брат Кристин Доре, должно быть, давно переступил черту, а вот сейчас это дало о себе знать.
— Ты думаешь, нам стоит… Пробуждать его и задавать вопросы? — мягко поинтересовался Джеймс. — Если ты не хочешь, мы откажемся. Не думай о деньгах! Я на…
— Нет, — Сенера не желала слушать его обещания отыскать все драгоценности мира и бросить к её ногам. Она даже не сомневалась, что с Хортона станется и не такого наговорить, чтобы развеселить её сейчас, но к своему удивлению осознала, что в ледяном доме чувствует себя почти спокойно. — Я думаю, нам следует закончить. Не стоит злить клиентку.
— Логично, — согласился Джеймс. — Тогда я попытаюсь?
Он дождался от девушки утвердительного кивка, жестом велел ей отойти и сам остановился напротив мужчины. Обычно работа некроманта предполагала сначала тот ещё танец с бубном, чтобы вызвать мертвеца на контакт, но здесь пришлось лишь заглянуть в распахнутые глаза. Джеймс про себя удивился слишком светлому оттенку радужки, но велел себе не задаваться глупыми вопросами. Ему сейчас оживить бы это чудище, а потом получить ответы на вопросы, и было бы отлично…
— Не забудь записывать, — напомнил он Сенере, и та в ответ продемонстрировала небольшой ледяной кристалл, способный сохранять звук.
Джеймс помедлил ещё несколько секунд, потом наклонился ближе к мертвецу и осторожно подул ему на лоб.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом незнакомец вздрогнул. Казалось, по льду, сковывающему его, пошли мелкие трещины.
Он с силой стиснул подлокотники кресла и попытался приподняться, но столкнулся взглядом с Джеймсом. Некромант выпрямился и скрестил руки на груди.
— Представься, — велел он, надеясь, что тон окажется достаточно властным. У Джеймса всегда были с этим проблемы, и мертвецами приходилось управлять с помощью сильных колдовских импульсов, а не обыкновенных голосовых команд.
На это забирало много сил.
— Кто ты? — вместо этого спросил мертвец.
Голос его был сиплый, низкий, надтреснутый какой-то — и он вряд ли напоминал реальный голос этого мужчины при жизни. Сенера вздрогнула и даже сделала шаг назад, но Джеймс остался стоять на месте и не сводил со своего оживленного глаз. Он прекрасно знал, что несколько неосторожных движений, и можно окончательно потерять контроль.
— Представься, — твердо повторил он.
Мертвец попытался встать.
— И сиди, — велел Джеймс, понимая, чем это всё может закончиться.
Магия приковала оживлённого к креслу всё же не слишком плотно. Он мог сопротивляться.
Джеймсу это не нравилось. Как для мёртвого, этот мужчина проявлял слишком много самостоятельности. Он больше походил на человека, который приходит в себя после долгого, мучительного сна, медленно возвращает все жизненные функции. Может, его сердце и не билось эти две недели, или сколько он просидел мёртвым, но мозг за это время каким-то чудом умудрился не умереть.
И некромант ощущал это. Да, ему не хватало опыта, но даже того, что знал Джеймс, было предостаточно, чтобы понять: в этом мужчине самостоятельности будет побольше, чем во всех его предыдущих клиентах, которых было, увы, не так уж и много.
Оживлённый тем временем медленно повернул голову и посмотрел на Сенеру. Девушка даже не заметила сначала этот напряжённый взгляд, она была увлечена тем, что настраивала сигнал своего кристалла, но, поняв наконец-то, что на неё смотрят, вздрогнула и подняла голову.
— Ты не причинишь ей вреда, — твёрдо произнёс Джеймс, мысленно костеря себя на все лады — и зачем полез, если сомневался в своих силах?! — Она — мой друг. Представься.
Мужчина всё так же медленно повернулся к Джеймсу, и его губы растянулись в едва заметной, скованной льдами улыбке. Почему-то у Хортона возникло впечатление, что к Сенере оживлённый испытывал куда большее расположение, чем к нему самому, и фраза о дружбе скорее самому некроманту должна была помочь, чем его спутнице. Наверное, ледяные чувствуют друг друга? Даже после смерти.
— Представься, — устало выдохнул Джеймс, чувствуя, что от властных ноток в его голосе не осталось ровным счётом ничего, и осознал вдруг — если мертвец опять не отреагирует на приказ, единственным возможным вариантом будет усыпить его, пока не поздно.
В огромном зале, больше напоминавшем ледовое царство, воцарилась тишина.
Джеймс уже было и перестал надеяться на то, что на него отреагируют, но нет. Мужчина с трудом разлепил губы и прохрипел:
— Меня зовут Лионель Доре.
Значит, всё-таки брат? По крайней мере, фамилии у них были одинаковые.
Хортон развернул список вопросов, который ему отдала Кристин, и пробежался по нему взглядом. Что ж, даже если это выглядело несколько странно, он знал, что должен спросить — раз уж начал работу, надо довести её до ума. К тому же, в мёртвом взгляде Лионеля было что-то пугающее, заставляющее Джеймса действовать быстрее.
— Как ты умер? — Джеймс решил начать с самого простого. — Расскажи мне.
Сенера насторожилась, признаться, несколько опасаясь услышать ответ. Ведь существует множество причин перерасхода магии, она могла элементарно выйти из-под контроля, а мужчина даже не понял, наверное, как это произошло.
Несколько секунд в комнате царило молчание, словно мертвец собирался с мыслями и рылся в собственных воспоминаниях, думая, как ему ответить на этот вопрос.
Когда же он заговорил, речь больше напоминала треск крошившегося льда, чем обыкновенный человеческий голос. Девушке даже стало не по себе от того, что она услышала.
— Ко мне пришли, — произнёс с трудом Лионель, — и задавали вопросы. Мне это не понравилось, и я позволил себе разгневаться сильнее обычного. Я наказал одного из них. Потом мне стало холодно. Я уснул.
Джеймс повернулся к Сенере и вопросительно изогнул брови. Она в ответ смогла только пожать плечами, показывая, что понятия не имеет, какими именно чарами воспользовался Лионель. Скорее всего, тот, на кого напал Доре, тоже был очень далёк от состояния живого.
— Однако, — пробормотал некромант, — какие интересные задачки нам подбрасывают клиенты…
— Интереснее некуда, — хмыкнула Сенера. — Поспеши. Мне всё это не нравится.
Скорее всего, Джеймс тоже не испытывал особого восторга от того, что вынужден был беседовать с оживлённым. Он с трудом удерживал власть над ним, и было видно, как сильно сопротивлялся Доре, желая вырваться из-под контроля некроманта и воспользоваться своей магией. Получилось бы это у него или нет, Сенера не знала, но какая-то часть сознания Лионеля всё ещё была жива, даже если его тело давно превратилось в ледяную глыбу.
Не удержавшись, Сенера подошла ближе к Джеймсу и заглянула ему через плечо, посмотрев на следующий вопрос. Хортон хотел предупредить её, что ей не следовало бы разговаривать с мертвецом, но девушка успела раньше.
— Ты оставил завещание?
— Нет, — коротко ответил мужчина и закрыл глаза.
Джеймс облегчённо выдохнул. Лионель перестал сопротивляться, по крайней мере, временно. Это внушало определённый оптимизм.
