— Она ведь не… ну, вы понимаете? — я должен был узнать, ради Линка.
Сарафина постаралась выдавить сочувствующий взгляд. Но я понимал, она теряет интерес ко мне и Линку, что не было нам на пользу.
— Она вскоре вернется к своему прежнему непривлекательному состоянию. До чего же тошнотворная женщина. Мне не нужны ни она, ни ее сын. Я просто пыталась показать своей дочери истинную сущность Смертных. Как легко ими манипулировать, как они мстительны по натуре, — она повернулась к Лене. — Всего несколько слов из уст миссис Линкольн, и посмотри, как просто весь город набросился на тебя. Ты не предназначена для жизни в этом мире. Мы должны быть вместе. К слову о непривлекательных наружностях, Ларкин, почему бы тебе не продемонстрировать нам невинный взгляд твоих зеленых, то есть желтых глаз?
Ларкин улыбнулся и закрыл глаза, поднимая руки над головой, будто потягиваясь после долгого сна. Но когда он снова открыл глаза, что-то изменилось. Он часто заморгал, и с каждым движением век его глаза постепенно менялись. Можно было практически видеть перестановку молекул. Ларкин трансформировался в груду змей. Они стали скручиваться и взбираться друг на друга, пока Ларкин снова не образовался из этой кишащей массы. Он расставил в стороны свои руки в виде гремучих змей, которые шипели и заползали обратно в его кожаную куртку, пока снова не превратились в руки. Затем он открыл глаза. Но вместо привычного для меня зеленого взгляда, Ларкин уставился на нас теми же золотистыми глазами, что были у Сарафины и Ридли.
— Они никогда не были зелеными. Один из плюсов Иллюзиониста.
— Ларкин? — у меня внутри все упало. Он был одним из них, Темным Магом. Все намного хуже, чем я думал.
— Ларкин, что ты…? — Лена растерялась, но только на секунду. — Почему?
Но ответ смотрел прямо на нас из золотистых глаз Ларкина.
— А почему бы и нет?
— Почему бы и нет? Ой, даже не знаю, как на счет незначительной семейной солидарности?
Ларкин крутанул головой, и толстая золотая цепочка на его шее превратилась в змею, ощупывающую языком его щеку.
— Солидарность, на самом деле, мне не свойственна.
— Ты предал всех, свою родную мать. Да, как ты можешь жить с этим?
Он высунул язык. Змея заползла ему в рот и скрылась. Он сглотнул.
— Намного веселее быть Темным, чем Светлым, сестренка. Вот увидишь. Мы то, что мы есть. То, чем мне предназначено было стать. Нет смысла бороться с этим, — он щелкнул языком, теперь раздвоенным как у змеи, которую он проглотил. — Не понимаю, почему ты так зациклена на этом. Посмотри на Ридли. Она отлично проводит время.
— Ты предатель! — Лена начинала терять контроль. Гром прогремел у нее над головой, и дождь полил с новой силой.
— Он не единственный предатель, Лена, — Сарафина подошла к Лене поближе.
— О чем ты говоришь?
— О твоем ненаглядном дядюшке Мэйконе, — произнесла она озлобленно, и мне стало понятно, что Сарафина не простила, что Мэйкон отнял у нее дочь.
— Ты лжешь.
— Это он врал тебе все это время. Он позволил тебе думать, будто твоя судьба предрешена — будто у тебя нет выбора. Якобы сегодня ночью, в твой шестнадцатый день рождения, ты будешь Призвана либо Темными, либо Светлыми силами.
Лена упрямо качала головой. Она подняла ладони. Громыхнул гром, и дождь обрушился вниз сплошным потоком. Ей приходилось кричать, чтобы ее услышали.
— Так все и происходит. Так случилось с Ридли и Рис, и Ларкиным.
— Ты права, но ты другая. Сегодня ты не будешь Призвана. Тебе придется выбрать себе Призвание.
Слова повисли в воздухе. Выбрать себе Призвание. Будто слова сами по себе могли остановить время.
Лена вдруг вся побелела. На секунду мне показалась, что она собирается упасть в обморок.
— Что ты сказала? — прошептала она.
— У тебя есть выбор. Уверена, твой дядя тебе этого не сказал.
— Это невозможно, — из-за пронзительного завывания ветра я едва мог слышать голос Лены.
— Тебе предоставлен выбор, потому что ты моя дочь, второй Созидатель, рожденный в семье Дюкейн. Пусть я Разрушитель теперь, но я была рождена первым Созидателем в нашей семье.
Сарафина замолчала ненадолго, затем повторила стихотворение:
Первому суждено Темным стать
Второму дается шанс выбирать
— Я не понимаю, — ее ноги подкосились, и Лена опустилась на колени в лужу грязи в высокой траве, ее длинные черные волосы облепили лицо.
— У тебя всегда был выбор. И твой дядя всегда знал об этом.
— Я не верю тебе! — Лена вскинула руки. И куски земли, вырвавшись вместе с травой, вихрем закружились в воздухе. Я заслонил глаза, так как комки грязи и камни полетели в нас со всех сторон.
Я старался перекричать завывания ветра, но Лена едва могла меня слышать.
— Лена, не слушай ее. Она — Темная. Ее никто не волнует, кроме нее самой. Ты же сама мне это говорила.
— Зачем дяде Мэйкону скрывать от меня правду? — она смотрела прямо на меня, будто только я знал ответ на этот вопрос. Но я не знал. Я ничего не мог сказать.
Сгоряча Лена топнула ногой перед собой. Земля задрожала, и подо мной прокатилась волна. Впервые за все время Гатлин потрясло землетрясение. Сарафина улыбнулась. Она понимала, что Лена теряет контроль, а, следовательно, она выигрывает. В небе над нашими головами бушевала гроза.
— Достаточно, Сарафина! — голос Мэйкона эхом раздался через все поле. Он появился из ниоткуда. — Оставь мою племянницу в покое.
Этой ночью в свете луны он выглядел иначе. Он менее походил на человека, чем на то, чем он, в сущности, являлся. Что-то потустороннее. Его лицо казалось более молодым и ровным. Готовым к сражению.
— Это ты о моей дочери? Той самой, что ты украл у меня? — Сарафина выпрямилась и стала разминать пальцы, как солдат, проверяющий свой арсенал перед боем.
— Будто она когда-нибудь для тебя что-то значила, — Мэйкон был невозмутим. Он одернул свой пиджак, как всегда безупречно чистый. Позади него из кустов выпрыгнул Страшила, будто бежал всю дорогу, чтобы поспеть за ним. Сегодня Страшила выглядел в точности тем, кем он являлся — громадным волком.
— Мэйкон. Я польщена подобным вниманием к своей персоне, за исключением того, что я, кажется, пропустила вечеринку. Шестнадцатилетие моей родной дочери. Но ничего. Ведь сегодня еще намечается Призвание. У нас есть еще пара часов, и я ни за что на свете не пропущу это.
— Тогда полагаю, ты будешь разочарована, поскольку ты не приглашена.
— Жаль. Ведь я уже кое-кого сама пригласила, и он до смерти хочет тебя видеть.
Она улыбнулась и махнула рукой. Так же быстро как до этого материализовался Мэйкон, появился другой мужчина, облокотившись на ствол ивы, где всего секунду назад никого не было.
