Я перевела взгляд на более приятных мне людей. Сегодня Гаспар впервые вывел в свет Верку в качестве официальной избранницы. Купил ей дорогое платье и сейчас любуется. Я тоже полюбовалась. На высокой, статной, черноволосой Верке гладкое, с минимумом украшений бледно — желтое платье, обливающее фигуру, смотрелось отлично. Вообще, роман с нашим воином пошел ей на пользу. Она пообтесалась, научилась плавно двигаться и больше не выглядит корявой. Если абстрагироваться от ее габаритов, очень даже симпатичная девушка получилась.
Вон стоит генерал Живкович со своей супругой, которая ему по плечо. Сынок явно в папу пошел: генерал держит за попу собственную жену и попутно перемигивается с другими дамами. А вот Грегорич и тоже с женой, пышной дамой в два раза крупнее себя.
Кажется, этот прием более важный чем тот, на котором мы были в прошлый раз: народу в два раза больше.
Спросила Конрада, он подтвердил:
— Тогда был прием рядовой, традиционный, от него многого не ждали. А тут представляется чрезвычайный и полномочный посол. Это новость. Всем интересно, что он привез, какие сделает предложения и как его визит может повлиять на жизнь двора. Вот и сбежались все узнать из первых рук зачем пожаловала гремонская делегация.
На этот раз мы почти не ждали короля, он вышел всего на две минуты позже, чем по протоколу должно было начаться действо. Все низко присели в поклоне, пока Горан обходил зал. Сегодня он делал это стремительно. Живо облетел присутствующих и сел на трон, разрешая всем подняться из неудобных поз. Видно было, что он нервничает.
Кажется, визит Эберхарда ему не в радость. Не принять посла дружественной державы он не может, но знает за чем тот приехал и молча бесится.
Я шепнула Кону:
— Его Величество недоволен?
Конрад вздохом подтвердил мою догадку, а Рихард, услышавший мой вопрос, зашептал в ухо:
— Еще бы ему быть довольным. Берти приехал с таким предложением, отказаться от которого — глупость. Но не отказаться король не может.
Соседи навострили уши, желая приобщиться к знаниям, но Рик заметил их телодвижения и замолк, так и не сказав, какие такие предложения привез его братец.
Еще пару минут мы маялись в неизвестности. Наконец мажордом объявил:
— Чрезвычайный и полномочный посол королевства Гремон и королевства Лиатин Его Светлость Эберхард фар Арвиль!
Ого! Он не только от Гремона выступает. Мое родное королевство тут каким боком затесалось? Как вышло, что Риков брат говорит от имени моего короля тоже?
Эберхард вошел не один, его сопровождала небольшая свита из четырех человек. Выглядел он еще более величественным, чем во время встречи у портала. На роскошном бархатном камзоле цвета ночного неба сияли звезды орденов разных государств, на ножнах церемониальной сабли переливалось целое созвездие бриллиантов, но вся эта роскошь не затмевала красоты и значительности его лица.
Когда я пила с ним чай в посольстве, он был гораздо проще, доступнее и его лицо казалось более обыденным.
Сейчас, глядя на него, стоящего напротив Горана, я бы поспорила, кто из двоих красивее и величественнее.
Он прошел через весь зал, преклонил колено перед троном и протянул королю красивый конверт со свисающей с него печатью на ленте. Король поднялся, сделал два шага и принял конверт со словами:
— Встаньте, господин посол. Я рад приветствовать вас на земле Шимассы.
Эберхард поднялся и снова поклонился, но уже значительно более сдержанно. Король же вернулся на трон, уселся там и задал ритуальный вопрос:
— Что привело вас к нам, господин фар Арвиль?
Посол только и ждал этих слов.
— Ваше Величество, я сегодня представляю здесь не только свой родной Гремон и его Величество короля Губерта, но действую также по поручению короля Лиатина короля Грегуара. Для меня великая честь донести до вашего престола предложения доверивших их мне государей.
Он достал из‑за пазухи еще один конверт, на котором висели уже две печати на ленточках: красная и зеленая, затем сделал два шага вперед, сунул его королю прямо в руки и отступил на место.
— Меня просили не объявлять послания государей во всеуслышание. Это дело касается только вашего Величества. Если вы, ознакомившись с содержанием, сочтете возможным поделиться им со своими придворными, это будет ваше решение. Я в свою очередь уполномочен проводить переговоры по сути вопроса.
Горан, не говоря ни слова, сломал печати, достал два листа, на каждом из которых даже издалека была видна огромная круглая печать, быстро пробежал их глазами и заговорил:
— Предложения короля Губерта и короля Грегуара очень лестны для меня. По этому вопросу мной уже были приняты решения и даже заключены соглашения. Прежде чем ответить положительно или отрицательно, принять предложения в целом, частично или отклонить, я должен всесторонне изучить вопрос. Мы начнем наши переговоры завтра, господин посол. Надеюсь, к тому времени, когда вы соберетесь в обратный путь, я смогу огласить окончательное решение.
Я толкнула Рихарда локтем в бок:
— Что он такого ему предложил?
— Ничего особенного. Заменить принцессу Ксению на принцессу Розамунду, а принца Филодора на принца Хельмута.
Я была права: Рихард все знал заранее.
Похоже, королю предложили рокировку. Принцесса Ксения — это актуальная невеста Горана, она из Ремолы. Кто такая Розамунда я точно не знаю, но предполагаю, что это единственная дочь Гремонского короля. А вот принц Хельмут — это наш лиатинский наследник.
Я не знаю, какая выгода Горану от замены Ксении на Розамунду, но Хельмут значительно лучший вариант, чем Филодор хотя бы потому, что он наследник престола. Насколько я помню, он старше Лили лет на десять. Тут не скажешь, что сопляк: взрослый мужчина в самом расцвете. Красотой не блещет, но ничего неприятного в Хельмуте нет. Наши лиатинские барышни по нему сохнут и считают лапочкой и душкой. Отец учил его математике и уверял, что у принца есть мозги. Для меня это лучшая рекомендация. Ум в мужчине важнее красоты.
Пока я размышляла, официальная часть закончилась и начались танцы. Горан открыл бал с какой‑то заслуженной старой грымзой в кружевах. Эберхард пригласил красивую, но малоприятную придворную даму из тех, что вечно смотрели на меня с презрением.
Я тоже не осталась стоять у стенки, меня подхватил и повел в танце мой мужчина. Он тоже слышал слова Рика и сейчас спешил удовлетворить мое любопытство. Розамунда — действительно дочь Губерта. В отличие от сыновей, она пошла не в носатого папочку, а в красотку — маму. Только глаза отцовские, черные. Конрад ее лично не видел, но портреты в газетах встречал не раз.
