— Мы хотим попробовать тебе поверить, — чуть отступив, пролепетала я. Сейчас он меня пугал куда больше, чем в первую встречу или когда я пререкалась с ним, сидя на одной лошади.
— Почему завтра?
— Пора засевать огороды, — нелепо отозвалась, пряча глаза и снова отступая. Жесткие пальцы поймали меня за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть в темные глаза.
— Ты мне не все говоришь, Анна, и меня это начинает сильно нервировать.
— Завтра день красного солнца. Нельзя находиться на болотах. Это может быть опасно.
— И что, ткачихи тоже вернутся? — и столько ехидства в голосе, что хотелось дернуть головой и укусить его за длинные пальцы.
— Нет. Их это не касается. А вот вашим людям я бы рекомендовала все же не покидать завтра поместье. Можно не вернуться, — дернув головой, вырываясь из захвата, я быстрее ушла в дом, слыша тихие ругательства в спину. Пусть так. Я бы не простила себе, если завтра кто-то сгинет. Пусть я и не рада этим людям.
— Ченни, нужна помощь, — через минут пятнадцать после отбытия Тазура с отрядом я вернулась в кухню. По дому сегодня не было особых дел, так что исполнить задуманное будет нетрудно.
— Ваша милость? — оглянувшись по сторонам, шепотом спросила женщина.
— Нужно сделать так, чтобы я сегодня была везде и нигде.
— Миледи?
– Я составила список дел. Как только кто-то заскучает или начнет выспрашивать, где я, нужно давать задание так, словно я всего мгновение назад была тут. Понятно?
— Думаю, тогда нужно привлечь еще кого-то.
— Да. Юраш во дворе тоже будет помогать. И Миха при доме. Все должно получиться.
— Вы пойдете до ночи? Не дело в темноте по лесу шастать. Еще ноги переломаете.
— Поздно уже. Солнце в зените. Могу просто не успеть. А не пойти… сама знаешь. Так что давай поторапливаться.
Передав корзину с нужным мне одной из замковых женщин, отправила ее за дом, чтобы потом незаметно забрать вещи. Перво-наперво нужно было развести бурную деятельность.
— Благородный хар Леран, — осторожно коснувшись командира, сделала большие глаза, натягивая ближе на лоб серо-бурый платок. Уже не молодой, но еще очень крепкий мужчина повернулся, вопросительно подняв брови.
— Говори, Анна, что хотела.
— Нужно забор на дальней стороне двора поправить. Там, где запасной загон для овец. Совсем покосился. И мясо, что вчера ваши обозы доставили, в ледник отнести. А еще ключ, из которого воду питьевую берем, совсем завалило и…
— Погоди. Я даже не запомню половину всего, что ты говоришь. Сколько тебе людей нужно?
— Ой, а я — то и не знаю, — хлопая глазами, пролепетала, — а вы могли бы старших назначить, а я задания раздам?
— А почему Тазура не попросила? — мужчина улыбнулся, приподняв темную, с проседью, бровь.
— Злой он. Всем недоволен и к словам придирается, — тихо отозвалась, кривя губы. Пусть я и преувеличивала, но значительная доля правды тут тоже была.
— А ты бы его еще больше провоцировала, и не так было бы. Вы когда разговоры ведете, между вами разве что огни не вспыхивают. Присмотрелась бы, Анна. Из него мог бы хороший муж получиться.
— Баронессе о том расскажете. А у меня забор покосился.
— Ладно-ладно, девушка. Иди, показывай свой забор, — кивнул хар, хмурясь.
Озадачив четыре группы воинов, я оставила Ченни список того, что еще можно было бы сделать, и наказала каждый час подходить, проверять от моего имени, как идут дела. И давать конструктивные или не очень замечания. Главное, чтобы это выглядело достоверно, словно постоянно где-то мелькаю на горизонте и нахожусь непосредственно на территории поместья. Задача была не самая простая, но вполне посильная с моими помощниками.
Улучив момент, когда все были заняты, я плотнее накинула капюшон, скользнув за дом. Подхватив вещи из неудобной корзины, узкими тропинками между деревьев вышла за территорию поместья. Здесь, в дальней части двора уже несколько веков была калитка, ведущая туда, куда без особой причины местные предпочитали не ходить.
Ставя ноги в строго определенном порядке, высматривая метки, слабозаметные даже тому, кто не один десяток раз ходил этим путем, я брела по сырому темному лесу. В тишине этого и мрачности ранней весны было довольно зябко, но вариантов не было. Если не прийти сегодня, потом и не получится, и может быть поздно.
Один раз нога почти соскользнула с кочки, чудом не угодив в трясину. Помогла только палка, на которую я уверенно опиралась, зная каждый подвох подобного места. Ветки, низко нависающие над головой, цеплялись за платок, то и дело сдергивая ткань с головы. Поправив платок в десятый раз, я сердито сорвала его с головы, заткнув за пояс. Пусть уши и мерзли, но это куда меньше отвлекало, чем постоянное возвращение платка на голову.
— Вот угораздило тебя, Вира. Нет чтобы вышивать или получить от мужа в приданое какие шахты, так тебе достались топи. И никакого семейного счастья. Даже мужика в любовники не выбрать, ибо не положено, — тихо ругаясь, я примерялась к особо противному участку, где между двух кочек было не меньше метра. Летом это как-то проще преодолевать, чем в плотном платье, тяжелых ботинках и шерстяных чулках. А еще подштанники. Я и вовсе себя капустой чувствовала, такой же круглой и неповоротливой, зябко ежась при одном виде легко одетых людей Тазура.
— И… оп-па! — оказавшись на противоположной стороне, вытерла холодный пот со лба. Почти добралась. Дорога в одну сторону занимала почти полтора часа и выматывала не хуже осенней жатвы.
Пройдя еще с два десятка шагов по вполне нормальной тропинке, я вышла к озеру. На поверхности давно не было льда, но вода оставалась недвижимой, словно кто-то залил черное стекло. Иногда, в теплые летние дни, мне нравилось это место, но не в начале весны.
Разложив небольшой костерок на твердом берегу, запалила мелкий хворост. Нужно было получить хоть минимальное пламя, чтобы брикет загорелся. С первой попытки ничего не получилось, но я была довольна уже тем, что удалось со второй. Подержав над тонким огненным языком кусок из специальных смесей, пропитанных маслом, глубоко вздохнула. Как только от брикета пошел густой сизый дым, опустила его на землю, дожидаясь, когда все разгорится. День плавно клонился к вечеру, а дел еще невпроворот. Я еще никогда так поздно не являлась на топи.
Дым поднимался уже плотным серо-сизым столбом, когда я открыла небольшой мешочек, бросив щепотку порошка прямо в столб. Вспыхнув искрами, дым вдруг окрасился ярким красным цветом, настолько густым и едким, что тут же заслезились глаза. Времени рассиживаться не было. Пробормотав фразу, больше похожую на бессмысленный набор звуков, чем на слова, с каким-то внутренним удовлетворением увидела, как дым, перестав тянуться вверх, начинает полотном стелиться над черной поверхностью озера. Закрыв всю зеркальную площадь, дым вдруг резко осел тонкой масляной пленкой прямо на воду, отчего она тихо заколыхалась. Несколько мгновений рябь на воде становилась все сильнее и сильнее, пока из глубины на воздух не вынырнуло существо. Сейчас оно было бледным, сонным. Все шесть глаз медленно пытались поймать меня в фокус, круглая голова то и дело встряхивалась, словно отгоняя дрему. Над водой вытянулись тонкие щупальца. Проскользив в мою сторону, они замерли, так и не коснувшись земли.
— Весна пришла, дух. Пора просыпаться, — тихо положив на воду кусок хлеба, на котором алым пятном красовалась капля моей крови, я с волнением смотрела, как быстрые конечности ухватили буханку, подтянув к зубастой пасти. Проглотив дар, существо в одно мгновение из бледной, полупрозрачной тени превратилось во что-то яркое и слепящее. Вода в озере медленно начала светлеть, становясь не такой глубоко-черной. Конечно, для того, чтобы озеро стало совсем прозрачным нужна не одна неделя, но в этот раз я хотя бы не опоздала, успев разбудить духа, как положено.
Один-единственный раз, вымотанная заразой и бесконечными погребальными кострами я прозевала нужное время, за что мы и получили три тощих года. Больше такой ошибки не допущу.
