— Откровенное притворство и притворство без откровений, — усмехнулась Хадаан, и в кабинете раздался звон соприкоснувшегося стекла.
— Не хотелось бы вас расстраивать, но, думаю, вам стоит прекратить своё затворничество. По дворцу уже ходят слухи, что вы не уважаете наши традиции, игнорируя придворных.
— Что же, рано или поздно лиса покидает свою нору.
— Нашим охотникам вы не по зубам, — сдержанно улыбнулся Самор.
— Не хотелось бы вас расстраивать, но охотники вовсе не они, — нектар Бойхайя расслабил Хадаан, и она почувствовала лёгкость в теле. — Тогда… завтра будет какой-нибудь праздник, на котором я должна присутствовать?
— Просто воскресные танцы, ничего особенного. А утром — посещение храма. Не волнуйтесь, у нас есть свой отдельный храм, не придётся идти по этим бесконечным лестницам.
— Это бы не составило труда. Танцы?.. я как раз запомнила жителей дворца, смогу проверить свои знания. Слушать оскорбления, замаскированные под вежливость, от людей, которых совсем не знаешь — раздражает. Гораздо лучше запугивать смельчаков, зная их имена.
— Запугивать? — удивился Самор, но Хадаан только пожала плечами.
— Что же, не буду отвлекать вас от важных дел, — девушка встала, а вместе с ней и император. — Доброго вечера, ваше величество.
— Буду ждать вас на ужине.
— Я вас поняла, — Хадаан поклонилась и вышла из кабинета, направившись в свою комнату.
Разомлевшая от нектара, она с наслаждением и насмешкой листала отчёт своих кай-ли. Присцилла Фиона совершила попытку соблазнения императора прошлым вечером, но была выставлена уже обосновавшейся в монарших покоях Гвинеей Мирце, действующей фавориткой. Не долго горюя, леди Присцилла, кузина казначея, направилась прямиков в покои Амадея Марка, откуда также была выставлена, но, что примечательно, не любовницей, а кавалером его высочества — Клином. Дальнейшие рассуждения были явной насмешкой, наблюдатель проанализировал отношения Клина к своему господину и пришёл к выводу, что тот играет роль нянюшки, блюдущей невинность своей юной воспитанницы. Также в отчёте было отмечено, что все дни принц проводил в городе, погружённый в работу и (изредка, что удивительно) в свою фаворитку Миранну.
Дверь неожиданно открылась, и в комнату вошёл Амадей. Глаза его прищурились, он наблюдал за Сафметом, что стоял в непозволительной близости от постели принцессы. С волос его высочества капала вода, и только это, возможно, охладило его пыл и спасло от голословных обвинений. Ему казалось, что дикарь вполне мог находиться в постели его жены, тем более, что она выглядела необычайно довольной.
— Где камеристка?
— Чистит мой наряд для завтрашнего похода в храм, ваше высочество, — не отрывая взгляд от кай, Амадей всё же отметил, что жена не собирается вставать, чтобы поприветствовать его.
— Моя дорогая супруга, наконец, решила разнообразить свой досуг чем-то, помимо общения со стражниками?
— С чего же вы взяли, что я общаюсь только со стражниками, ваше высочество? — она махнула рукой, чтобы бойхайец покинул комнату. Поклонившись, но продолжая играть в гляделки с принцем, он вышел в коридор, не забыв прикрыть за собой дверь.
— Ах да, вы также не обделяете вниманием моего брата! — в этот момент в комнату зашла Диана, и замерла, уставившись в ужасе на принца. — Выйди, — приказал он ей, и служанка тут же послушалась.
— Не распоряжайтесь моими людьми так, как вам вздумается, дорогой супруг, — она отложила бумаги и потянулась, приковывая взгляд мужчины к изящным кистям рук.
— Встань.
— И всё же…
— Встань прямо передо мной! — в этот раз Хадаан послушалась, мысленно проклиная все «правила хорошей жены», которым она клялась следовать.
— Вы не ответили мне.
— Ваши слуги — мои слуги, — девушка, совершенно не смущаясь, встала прямо перед мужем на расстоянии локтя.
— Тогда ваши — мои? — вопрос прозвучали насмешливо.
— Мои слуги — это мои слуги.
— Как-то несправедливо, не находите? — подчиняясь его рукам, она повернулась спиной и уставилась в окно.
— Не нахожу… — он медленно перекинул её волосы вперед и уставился на шею. — Что это? — его пальцы коснулись тонкого шрама, змейкой скрывающегося под платьем.
— Это шрам, мой господин.
— Откуда?
— Я воин, на моём теле не один, и даже не два шрама.
— Ты женщина, — возразил принц, принявшись спускать платье с женских плеч. — И должна беречь своё тело, чтобы радовать мужа.
— Не всё получается так, как должно, — платье упало к ногам, и мужчина приступил к корсету, умело развязывая шнуровку. — Сейчас день, ваше высочество, — напомнила Хадаан.
— И? В дне есть что-то особенное? Ко всему прочему, сейчас уже вечер.
— То, что вы планируете сделать, обычно делают ночью.
— Откуда такие познания? — он хмыкнул и заметил: — Ты не боишься.
— А почему я должна бояться?
— Возможно потому, что ты ещё девственница? — Хадаан вздрогнула, громко вздохнув в момент, когда и корсет упал к её ногам. — Или нет? Обдурив меня в нашу первую ночь, решила наверстать?
— О чём вы?
— Не строй из себя дурочку, Хадаан, между нами ещё ничего не было. И всё же,ты даже не дрожишь.
— Вы мой муж, я не должна вас бояться.
— Но почему-то вырубила меня в нашу первую брачную ночь… несостыковки, да, дорогая?
Он смотрел на вмятины от корсета на её узкой спине — и даже это его безумно возбуждало, в голову закрадывались мысли, о том, как же будет смотреться след от его ладони на этой нежной коже, от его зубов, от его поцелуев. Что за магию использует эта дикарка? Она ведьма и приворожила его? Идя сюда,он собирался показать, кто главный, но по всему выходило, что хозяйкой положения вдруг стала Хадаан.
Вздох получился судорожный, больной, но девушка даже не обернулась. Она стояла в ожидании следующих действий принца, с гордо поднятой головой рассматривая гобелены. Холодная, отстранённая, Амадей жаждал хоть каких-то чувств от неё, может даже страх... Нет, страха он не хотел, он хотел видеть её в глазах вожделение, страсть, вопреки доводам рассудка, хотел срывать с её губ стоны, крики наслаждения, окунаться в безумие её тёмных глаз.
— Вы потеряли сознание…
— Не ври мне, я был не так пьян. Ты же вырубила меня, я прав? Конечно прав, маленькая воительница! Тогда почему же сейчас ты даже не сопротивляешься мне?
— Вы трезвы, — честно ответила Хадаан. Она продолжала стоять ровно, не пытаясь прикрыться, хотя очень этого хотела.
— Только поэтому?
— Я не лягу с мужчиной, который не контролирует даже свои мысли.
— Я очень хорошо себя контролировал!
— И потому потеряли сознание так просто? — она хмыкнула. — Почему же вы ничего не делаете? Кажется, вы пришли сюда с очень чётким намерением?
— Я рассматриваю, — хмыкнул Амадей и наклонился, горячим дыханием опаляя женские бёдра. Подняв платье, он просунул руки девушки в рукава. — Одевайся, дорогая супруга, скоро ужин.
Со смешком он отошёл на шаг, а Хадаан резко повернулась, в недоумении уставившись на принца.
— У меня ещё много времени впереди, а его величество не любит, когда на ужин опаздывают.
— До ужина ещё час! — нет, хо-каана не была возмущена, она была удивлена, то же время не понимая себя: что ей не нравится? Принц не тронул её — нужно радоваться. Но,прищурившись, Хадаан пыталась догадаться о мыслях в мужской голове. Неужели пойдёт к любовнице?
— Я же говорю, император не любит, когда опаздывают, — самодовольно улыбнувшись, Амадей покинул покои жены.
А ночью он не пришёл, невероятно разозлив бойхайку. Послав Диану на разведку, она узнала, что принц предпочёл ей фаворитку.
Так, значит? Весь ужин сверлить её взглядом, явно злиться, ведь Хадаан так и не надела корсет, и платье красиво облегало обнажённое тело, а после просто позвать к себе любовницу? Принц хочет поиграть? Ну что же, Хадаан любит игры.
Амадей был зол, в первую очередь на себя. Что за помутнение с ним случилось? Зачем пришёл к дикарке, зачем раздел её, зачем наслаждался видом её тела? О нет, он ненавидел эту женщину, она должна была быть противна ему! Неотёсанная, грубая, загорелая, с ужасными густыми волосами, со слишком крепким телом — она была совершенно не в его вкусе! Нет! Он избавится от этого глупого наваждения, он просто возбудился — и всё. Ему нужно расслабиться, и Миранна ему в этом прекрасно поможет.
