в этом, но я была не в себе, когда эти гигантские серые черепахи приставали ко мне.
На его челюсти дергается мускул, и я пристально смотрю на него.
Мужчины. Я никогда их не пойму.
— Как бы то ни было, — продолжаю я. — Ты пострадал, помогая мне, так что я просто хотела сказать, что очень ценю это.
Тишина.
— А что ты вообще делал в этом районе? — спрашиваю я.
Его глаза блестят, когда он смотрит на меня, и я понимаю, что наклонилась и мои сиськи практически тычутся ему в лицо, когда я завязываю перевязь.
— Э-э, должно держаться. Не помешала бы какая-нибудь булавка для этого незакрепленного кусочка ткани, но мы можем разобраться с этим утром. Кстати, ты можешь занять кровать. Тебе, наверное, лучше спать сидя, чтобы не задеть руку.
Я что-то бормочу, а он пристально смотрит на меня.
— Ложись на кровать, — говорит он наконец хриплым голосом. Я открываю рот, чтобы возразить, но он предупреждающе прищуривается.
Я вскидываю руки.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты воплощение упрямства?
Он не отвечает, и я закатываю глаза.
— Прекрасно. Если ты чувствуешь потребность размахивать своим членом, я ничего не могу с этим поделать.
Его глаза вспыхивают, и мне требуется каждая капля моего самообладания, чтобы не опустить взгляд туда, где мех обернут вокруг его бедер.
— Я просто… приготовлюсь ко сну, — бормочу я, и он кивает.
Я поворачиваюсь и иду обратно в спальню. Кроме отпечатка мастерства Врекса на мебели, в его доме нет ничего, что указывало бы на то, что он здесь хозяин. Конечно, я не ожидаю увидеть картины в рамках, висящие на стенах, но пространство скудное и, по большей части, утилитарное.
Его дом прекрасен, и не потребуется много усилий, чтобы сделать его уютным.
Значит, теперь ты планируешь привести в порядок его холостяцкую берлогу?
Я хмурюсь, забираясь в постель. Мои глаза тут же закрываются, когда я натягиваю меха на свое тело.
Я не такая девушка. Та, которая оставляет зубную щетку, и прежде чем парень успевает опомниться, как она уже живет с ним без всяких разговоров. На самом деле, моя боязнь обязательств была одним из главных пунктов разногласий между мной и Стивом.
Не думай об этом мудаке. Он знал, во что ввязывается, когда начал встречаться с тобой. Ты предупреждала его на протяжении шести месяцев.
Честно говоря, это самое обидное во всей ситуации. Я была максимально откровенна, давая понять, что не хочу брака и детей. Мой отец умер, выполняя ту же работу, что и я, и я своими глазами видела, как это разрушило нашу семью. Я никогда не собиралась заставлять кого-то другого проходить через это.
Но Стив думал, что сможет изменить меня. Мужчины всегда так делают.
Глава 6
АЙВИ
Я просыпаюсь от стука в дверь и, моргнув, открываю глаза, автоматически бросая взгляд налево, где в моей квартире в Бруклине стоял бы будильник.
Нет, все еще на Агроне.
— Входи, — говорю я, и дверь распахивается.
— Мне нужно кое-кого навестить, — говорит Врекс. — Ты должна пойти со мной.
Я моргаю, когда он исчезает.
Хорошо.
Я поднимаюсь на ноги, глядя на рубашку, которую он вручил мне вчера вечером. Она огромная, но материал достаточно плотный, чтобы, вероятно, сойти за платье.
А вот с обувью могут возникнуть проблемы. Мои ноги были изодраны после бега по лесу и прексам, и хотя я очистила их прошлым вечером — как и глубокий порез на бедре — у меня нет никакого желания добавлять к моим ранам еще больше.
Я направляюсь в гостиную, где меня ждет Врекс. Он указывает на что-то рядом с огнем, и я смотрю на обувь.
Она не вычурная — по виду ближе к паре шлепанцев. Но они защитят мои ноги от острых палок и камней. Они также выглядят примерно по размеру моих ног, а это значит, что Врекс, должно быть, сделал их вчера вечером или сегодня утром.
От этого жеста у меня защипало в глазах.
— Ты сделал это для меня?
Врекс бросает на меня нетерпеливый взгляд, и я чуть не смеюсь. Задай глупый вопрос…
— Ух ты, не знаю, что и сказать.
Я поднимаю их и рассматриваю, направляясь к одному из деревянных стульев. Кожа мягкая и эластичная, грубо скроенная, но по-прежнему прочная. Воин сделал их только одной здоровой рукой.
Я просовываю в них ноги, восхищаясь посадкой. Врекс подходит ближе и опускается передо мной на одно колено, показывая, как привязать их к ногам. У меня пересыхает во рту, когда он смотрит на меня сквозь густые ресницы.
Моя рука двигается, прежде чем я осознаю это, убирая волосы с его лица.
Он отдергивается, и я понимаю, что обнажила большую часть его шрама.
Он отводит взгляд, словно ему стыдно, и я прикусываю язык. Он явно не хочет об этом говорить. Между нами воцаряется тишина, и я почти вздрагиваю. С этим парнем я самая неуклюжая версия самой себя.
— Спасибо, — говорю я наконец. — Я очень признательна, правда.
Он снова смотрит на меня и кивает, и я понимаю, что сегодня утром он еще не сказал мне ни единого слова. Что-то мне подсказывает, что он привык по нескольку дней обходиться без разговоров. Может быть, вчера он истратил весь свой лимит.
Я улыбаюсь при этой мысли, и его взгляд падает на мои губы. Он долго смотрит на них, потом поднимается и идет открывать входную дверь.
Я тоже встаю, чувствуя себя немного нелепо в своем новом наряде, но благодарная, что больше не ношу ту грязную пижаму.
— Так кого же мы идем навещать? Друга?
Врекс напрягается.
— У меня нет друзей.
Первые слова, которые он произнес за сегодня, и у меня болит сердце, когда я их слышу.
— Уверена, что это неправда.
Он бросает на меня взгляд, говорящий, что мозговитой меня не назовешь, и я вздыхаю, следуя за ним к двери.
Вчера он носил меч за спиной, но из-за травмы сегодня носит его на бедре. Что-то в том, как он двигается, подсказывает мне, что ему это не нравится.
Я иду за ним в лес, чувствуя себя утенком, идущим за матерью. Мы идем, по моим оценкам, около получаса, а затем Врекс кивает мне, чтобы я осталась на тропинке, и исчезает на несколько минут.
Он возвращается с каким-то пушистым зверьком, перекинутым через здоровое плечо.
— Господи, Врекс, тебе не следует поднимать такие тяжести. Почему бы тебе не позволить мне понести его?
Он бросает на меня взгляд, ясно говорящий,
