супруга.
— Зачем? — вполголоса возразил Ив.
— Сейчас же, — ответила ему Даника тоном, не терпящим возражений.
— Клянусь, что через меня никто не узнает о связи магии и демонической крови, — все-таки пробормотал Ив.
— Теперь вы, — кивнула Даника своим воинам.
Те, ошарашено переступая с ноги на ногу, повторили за своими господами. Языки их заплетались, они настороженно переглядывались, словно оказались посреди стана врагов.
— Леди Даника, примите мое искреннее уважение, — поклонился ей Роберт. — Мы услышали и засвидетельствовали клятвы.
Йорданка несколько мгновений разглядывала бледную как снег синюю герцогиню в упор, а та не поднимала глаз. Рука ее лежала на мясистом предплечье мужа.
— Лучше бы Синими землями правили вы, — бесстрастно сказала Йорданка, отворачиваясь.
— Это не нужно, — подняла голову Даника. — Ив прекрасный правитель.
Йорданка задумчиво кивнула.
— Она спасла себе и мужу жизнь, — шепнул Амен своей сестре.
— Но воинам вряд ли, — ответила Лианке.
.
И тут из темноты раздался короткий, отчаянный женский крик.
Юория подскочила первой, но не успела она преодолеть и половину пути, навстречу ей вышел Сфатион Теренер. В руках его был окровавленный стилет. На лице играла безумная, радостная улыбка.
— Апудо! — вскрикнула черная роза, и Алана увидела на ее лице отчаяние куда страшнее того, что искажало красивые черты, когда Теа лечила Вестера. — Теа, прошу…
Сфатион выбросил тело Апудо Юории навстречу. Шея девушки была прорезана глубоко, до самого позвоночника, и голова болталась под неестественным углом. Было сложно представить, сколько ненависти и силы должно было крыться в движении тонкого, не предназначенного для подобного клинка. Апудо упала на Юорию, заливая ту кровью. Юория схватила тело подруги и прижала к себе, баюкая, и вместе с ним опустилась на землю. Ее сотрясали рыдания.
— За что ее?!
— Я, разумеется, думал, — со звериной улыбкой произнес Сфатион, — что мы тут убиваем всех простаков, не поклявшихся хранить тайну. Неужели я оказался не прав?! Теа не дает мне убить тебя, отродье, но я уничтожу все, что тебе дорого, Юория Карион. Каждого. Она умерла только потому, что ты привязалась к ней. И в конце я убью тебя, как только Теа достаточно отвлечется. Белого бастарда не хватило, чтобы она забыла обо мне, но ведь так будет не всегда. Леди Теа, я выполнил ваш приказ, — засмеялся он, увидев скривившееся лицо не прекратившей заниматься Вестером целительницы. — Я не трогаю черную шлюху. Пока.
Он наклонился к плачущей Юории, словно впитывая в себя ее боль. Между ним и Юорией сверкнуло лезвие — это Залло, готовый защищать черную розу, встал на пути красного герцога. Сфатион посмотрел на лезвие, потом на шепчущего:
— Постыдись, мальчишка. Убьешь меня — никакой защиты континента не будет. С тебя твой господин шкуру спустит, пес. Меня пока нельзя трогать.
— Я не убью вас, — ответил Залло спокойно. — А вы — ее.
— Ненавижу! — бросилась на Сфатиона Юория.
Она пыталась оцарапать или укусить его, но красный герцог только отступил с ее пути, и Юория повалилась наземь, сбивая локти о землю.
Никто не помог ей.
Алана подошла к искалеченной, мертвой Апудо, сняла со своих плеч созданный Робертом платок и накрыла навсегда застывшее в удивлении лицо и ужасную, неприличную рану.
Кажется, никто не обратил на это внимания.
Уточнив, какую площадь закрывают сотворенные Робертом щиты, Алана спустилась вниз по крутому склону пригорка, прямо сквозь кустарник, скрывший ее, сидящую, с головой. Ветки цеплялись за одежду и больно царапались, но зато здесь ее никто не видел — и не пытался сочувственно положить руку на плечо или заговорить, будто она потеряла кого-то близкого и нуждается в помощи и поддержке.
«Он вернется, — твердила себе Алана, машинально ломая тонкую колючую веточку на десяток кусочков. — Разве эта связь, о которой он говорил, не дала бы мне почувствовать, если бы ему угрожала серьезная опасность? Он такой сильный, сильнее всех, кого я знаю. Он вернется и обнимет меня. Пожалуйста, вернись! Свет, прошу тебя, помоги ему вернуться!»
Девушка подтянула колени к груди, сворачиваясь в комочек. Так было чуть теплее. На глазах больше не стояли слезы — она убедила себя, что плакать не о чем. Алана старательно отсекала ненужные, панические мысли, чуть было не подчинившие ее совсем недавно. В конце концов, прошло не больше четверти часа. И решение Роберта не искать Даора было понятным, взвешенным, верным.
Ночь была темной и спокойной. Где-то наверху что-то кричала Юория, ей отвечали сразу несколько голосов. Алана слышала, как ветер с мерным треском треплет ткань большого шатра, как поет какая-то птица, и как, гулко скрипя, качаются сосны внизу. Сапоги постоянно скользили вниз по склону, упереться носками во влажный снег не получалось, и Алане приходилось перебирать ногами, чтобы оставаться на месте.
Наконец, она закрыла глаза, прислушиваясь к внутренней тишине. Что-то новое в глубине самого ее существа звенело золотом и переливалось, словно сотканное из миллиардов нитей драгоценное полотно. Она представила себе связь как это полотно, тянущееся куда-то в бесконечную даль, и этот образ наполнил ее теплом и радостью. По воображаемому пологу шла вибрация, словно кто-то дергал его с другого конца, и он пульсировал, как живой.
«У меня отличное воображение, — сказала себе Алана, уже ни в чем не уверенная. — Вряд ли связь выглядит так, вряд ли она вообще как-то выглядит».
И, словно откликаясь, невесомое сияющее плетение собралось в ее воображении в плотный канат, канат этот натянулся… Алана, испуганно открывшая глаза, поняла, что продолжает его видеть вместе с ночным лесом, и задохнулась от внезапного осознания, что оно реально, и что оно было с ней столько времени, невесомое, греющее, поддерживающее — и бесконечное.
«Нерушимое».
Связь натянулась еще, словно пробуя Алану на прочность, и она подалась грудью вперед, чуть не потеряв равновесие. Ей пришлось вскочить на ноги, прогоняя созданный ей самой образ, вдруг заполнивший собой реальность, сосредоточиться на черноте зимней ночи, на уходящей вниз дрожащей линии кустов, на светлеющих снегом верхушках стонущих деревьев. На серебристом склоне. На черной, словно впитывающей в себя свет и искривлявшей собой пространство фигуре.
Алана резко выдохнула, еще не веря, и прижала онемевшие от холода руки к груди, вглядываясь в темноту. Даор стоял перед ней, чуть ниже по склону, громадный, как и всегда. Только разворот плеч не был
