— Дана, — он положил ладонь на мое плечо, но я сбросила ее, уже не хохоча, а всхлипывая.
— Мы все-таки останемся вдвоем! — я выкрикнула это громко, голос зазвенел, отражаясь от стен. — Мы останемся вдвоем, как ты хотел с самого начала! Никто никуда не улетит, материк вместе со всеми жителями скоро расплавится от соли, я никого не сумею спасти. Останется только эта лаборатория, построенная с учетом того, чтобы выдержать химическую атаку. И мы будем жить здесь долго и счастливо!
— Не говори глупостей.
— Это не глупости, Кай! Марк говорил, что здесь есть все, даже агрономические комплексы, чтобы выращивать еду! Мы истребили всех врагов, это место абсолютно безопасно. Вот только… никто, кроме нас…
Я не договорила, слова не шли с языка. Кай не отвечал, слышалось лишь сухое пощелкивание кнопок. Когда я отняла руки от лица, то обнаружила, что моя проникновенная полная горечи речь его совершенно не тронула. Склонившись над диспетчерским пультом, Кай сосредоточенно что-то набирал.
— Что ты делаешь?
— Ищу способ не остаться с тобой вдвоем до конца жизни. Такого наказания я не заслужил, — рассеянно отозвался он, дергая какие-то рычажки.
— Но… — озадачилась я, — ты же сам когда-то хотел, чтобы все умерли, и мне стало некого спасать.
Кай на миг отвлекся от занятия и посмотрел на меня.
— Я ошибался. А еще я не связист, поэтому лучше не отвлекай сейчас. И так пытаюсь вспомнить то, что не знал да еще и забыл.
Его сухой тон отрезвил меня. Минута слабости прошла. Действительно, и с чего я решила, что ему по-прежнему хочется запереться тут со мной от всего мира? Мы — команда, слаженная, понимающая друг друга с полуслова команда, но не более того.
— Могу чем-то помочь? — сдержанно поитересовалась я.
— Да. Дай «ай-ди» Каиссы.
Он протянул руку и взял браслет. Включил сканер и приложил чип. Снова защелкал по кнопкам.
— Теперь дай свой.
Я послушно выполнила просьбу. Наконец, Кай откинулся на спинку кресла с усталым выражением на лице.
— Я открыл канал связи. Набирай любой номер из памяти своего чипа. Только скорее, боюсь, что он может заблокироваться.
Это был момент, которого я ждала с первой секунды после крушения. Канал связи с Землей! Пальцы дрожали и не слушались, попадая мимо кнопок, поэтому папин номер удалось набрать не с первого раза.
В колонке громкоговорителя, встроенного в панель, раздались пронзительные гудки. Никто не отвечал. Я стиснула пальцы и закусила губу. Неужели папа не ответит? Может, Кай что-то напутал и звонок не проходит? Может, гудки идут на какой-то неправильный номер? Что будет, если никто так и не выйдет с нами на связь?!
Раздался щелчок установленного соединения, а затем такой родной до боли голос произнес:
— Дана?!
— Папа! — закричала я, вскакивая со стула. — Папочка! Папа! Это я! Я жива!
Эмоции захлестывали, слова душили. Хотелось двумя короткими предложениями описать ситуацию, дать понять, как срочно нужна помощь, но вместо этого я бросилась рассказывать ему все: как мы упали, как ждали спасения, как надеялись на чудо. О том, что делал ради меня Кай. Отец не перебивал, а во мне все горело от счастья. И только спустя несколько минут я сумела взять себя в руки и рассказать о карантине, лаборатории и дронах.
— Координаты вашей планеты получены, — успокоил меня папа. — Продержись еще немножко, малышка. Я скоро все решу.
Канал отключился, но еще несколько секунд я смотрела на динамик, словно это могло продлить нашу незримую связь, установленную после такой долгой разлуки. Чувствуя себя пьяной от счастья, повернулась к Каю.
Он тут же отвел взгляд, но на мгновение мне почудилось, что его глаза сияли.
В ожидании, пока папа снова выйдет на связь, мы исследовали все уровни лаборатории, которая теперь осталась в полном нашем распоряжении. Марк не соврал. Здесь на самом деле имелось сложное оборудование, в некоторые отсеки я даже побоялась заходить. Зеленые ростки ровными рядами проклюнулись из грунта в ярко освещенных агрономических цехах. Жилые помещения пустовали, беспорядок в них говорил о том, в какой спешке собирались ученые, и очень напоминал уже виденные мной ранее заброшенные научные колонии на материке.
Серебристый чемоданчик валялся брошенным в одном из кабинетов среди массы других оставленных приборов.
— Его даже не взяли… — протянула я, поднимая с пола компьютер и открывая крышку.
— Зачем он им, если кода деактивации нет? — рассудил Кай, поддевая ногой разбитый микроскоп.
— Осталось меньше суток, — вздохнула я, прочитав надпись на экране.
— Двадцать один с половиной час, — прочел он поверх моей руки и хмыкнул, — не переживай, мы и за меньшее время успевали вляпаться в трудности и выбраться из них.
Я рассмеялась. Зная, что помощь уже не за горами, радоваться жизни стало легче.
— Да, ты помнишь тех волков, от которых убегали через сонное поле? А сколько раз сталкивались с ашрами? А буря?
Обсуждать былые испытания после того, как они давно остались позади, показалось забавно. Словно вспоминать старые байки, рассказанные кем-то другим. Перебрасываясь фразами, мы вернулись в диспетчерскую и продолжили болтать там, как ни в чем не бывало. Только вот темы Биру и Олимпа, не сговариваясь, старались не касаться.
Но когда в установленное время Каю снова удалось связаться с Землей, улыбка сползла с моего лица.
— Я хочу поговорить с твоим другом, Дана, — с ходу произнес отец каким-то неестественным, напряженным голосом.
— Что-то случилось, папа? — меня бросило в жар, затем — в холод.
— Пока ничего, девочка. Просто это мужской разговор. Ты вроде бы упоминала, что обязана этому человеку жизнью. Мне очень нужно поговорить с ним наедине.
У меня все внутри оборвалось. Такие слова не произносят, если не хотят скрыть нечто плохое. Или пощадить чьи-то нежные чувства.
— Папа, — я нервно усмехнулась, — ты, конечно, помнишь меня другой. Но, поверь, за последние месяцы я очень изменилась. И если тебе нужно сообщить неприятное известие, поверь, я готова. Ты не прилетишь, да? Можешь сказать мне это напрямую. Я обещаю, что…
Кай схватил меня за плечи и развернул к себе, оборвав на полуслове.
— Дай мне с ним поговорить, — он внимательно посмотрел мне в глаза и добавил: — Все будет хорошо.
— Дана, — взывал из динамика отец, — пожалуйста, у нас мало времени.
Вздохнув, я подчинилась. Вышла из диспетчерской в коридор, но когда двери плотно сомкнулись за спиной, не смогла сделать больше ни шага. Так и сползла по стене на пол, сложив руки на коленях. Сама виновата, что слишком рано обрадовалась. Разве протурбийская планетка не учила меня не повторять эту ошибку?! Но стоило услышать отца, как я размякла и чуть не забыла все жестокие уроки, полученные здесь.
