— Спасибо за этот дар, — прошептала она.
— Лишь подлинное бескорыстие могло подсказать такие слова, — покачал головой старик и вновь перевел взгляд на богов. — Вы не умеете читать в собственных сердцах, а потому остерегайтесь — ибо гниль может пустить корни даже в ваших душах, изъязвить их пороками. Из-за Сньора вы все забыли, что снег — это прежде всего первозданная чистота. — Сулу вдруг улыбнулся. — До того, как Хаос раскрасил мир своими красками, он был бел.
Присутствие великого слепца начало гаснуть. Щупальца Хаоса поспешно втянулись в экран, как и сияющая нить, до сих пор оплетавшая большой зал. Метки на лицах и одеждах богов принялись таять, но наказания это не отменяло.
— И все же — почему? — не сдержавшись, спросил Ланеж.
— Потому что твоей зиме, как и зиме до тебя, кое-чего недоставало, снежный бог, — ответил Сулу, но голос его удалялся. — Ты добр и не отличаешься жестокостью, несмотря на холодность. Но тебе недоставало понимания человеческой природы, понимания хрупкости и силы смертных. Ты знал зиму как бог и дух. Твоя наликаэ знает зиму такой, какой ее могут знать только люди. Она — самый яркий оттенок в твоем северном сиянии, тепло зимнего солнца, золото зимнего рассвета. К тому же… — Ланеж готов был поклясться, что Сулу снова усмехнулся. — Мир благословляет любовь.
Сияние угасло, замерцав напоследок. Остался лишь сиротливо поблескивающий разбитый горный хрусталь — и золотая стена позади.
Ланеж, не сдержавшись, широко, открыто улыбнулся — не торжествующе, не злорадно. Просто радостно и легко оттого, что ему разрешено быть с Рэлико и трудиться дальше во благо Мира, людей и духов.
Он перевел взгляд на других богов, не зная, как встретят такое решение Сулу.
Вперед вышла Радужка и первой преклонила перед ним колени, а затем с чистым сердцем поклялась выполнять его повеления, хоть времена их властвования не совпадают.
За ней последовал, к всеобщему удивлению, Фтинори.
А после и другие меньшие боги, отвечавшие за погоду, за смену дня и ночи, в том числе прекрасная Заря и богиня сумерек, богиня роста, создавшая немало растений, которые питала земля…
Последним, неохотно, молча преклонил колени Анихи.
Правильней было бы сказать, что у него просто ноги подломились.
Все ощущали новый властный ореол вокруг Ланежа.
— Вы не слуги мне, не следует вставать на колени, — раздался обманчиво тихий, низкий голос зимней стужи. — Я буду призывать к ответу лишь тех, кто не выполняет свою работу в срок и на совесть. Следите за своими вотчинами и не обижайте духов. В остальном все остается по-прежнему. Зла ни на кого не держу, все мы порой заблуждаемся.
Он украдкой сжал руку Рэлико.
— За помощью, если вдруг понадобится, обращайтесь не раздумывая, сделаю, что смогу, для каждого. Но на будущее скажу еще кое-что. Покусившегося на моих духов ждет страшная судьба, — просто предупредил он. — И это касается прежде всего ее, моей единственной наликаэ.
Он снова улыбнулся засиявшей Рэлико, затем перевел ледяной взгляд на старших богов.
— Признают ли верховные меня на новом посту? — нейтральным тоном спросил он.
— Нельзя не признать, когда сам Мир распорядился так, — первой проскрипела Земля. — Главный стихийный бог, снежный бог. И твоя избранница всегда будет здесь желанной гостьей.
Рэлико с трудом сдержала удивление — надо же, как изменились после решения Сулу!
За Гестией запоздало склонили головы и другие — приветствуя почти равного себе. И впервые Гром смолчал, хотя видно было, что жаждет высказаться. За свою небывалую сдержанность он был вознагражден — разом обретший былую легкость молот наконец послушно ткнулся в руку.
— А теперь мы уходим, — поклонившись в ответ, сообщил Ланеж, и белые глаза озорно блеснули. — Похоже, зима и так слишком задержалась.
С этими словами он выдернул Рэлико прочь из зала и потащил ее к выходу из Золотых чертогов. На крыльце свистнул, что было силы, и Северный Ветер мигом соткался из снежинок и стал подле массивных ворот, полностью снаряженный в дорогу. Даже меч, потерянный Ланежем, привычно висел у седла.
Зима постаралась. Значит, его ждали и надеялись… Приятно.
— Нам нужно спешить, — произнес снежный бог. — Мы провели во льду больше трех сезонов, Рэлико. Мирозданию отчаянно нужна зима.
Выйдя за пределы Чертогов, он почти физически ощутил боль и тоску земли по снегу. Рэлико кивнула, почувствовав то же самое.
Вскочив в седло, снежный бог усадил перед собой свою наликаэ, затем выпрямился и коротко приказал:
— Вперед!
Заливисто заржав, Северный Ветер радостно пустился в путь, и мелкая крошка, которую выбивали из облаков его копыта, первым снегом полетела на землю. За ней густо посыпались крупные снежинки из вспоротой Ланежем тучи, отстегнутой от седла. Льдисто-голубым облаком над миром протягивалась стужа, и просыпавшиеся от ее прикосновения зимние духи споро брались за работу, торопясь наверстать упущенное. Вместе с дыханием зимы по земле растекалось ощущение чуда, и на сей раз ее всюду встречали с облегчением и радостью, люди выскакивали из домов и подставляли ладони долгожданному снегу…
Даже боги, поспешно высыпавшие из Чертогов следом за ними, вдохнули морозный воздух полной грудью. Равновесие было восстановлено — и не благодаря их усилиям, а вопреки им.
Гестиа с улыбкой проводила взглядом Северного Ветра, затем подхватила на руки ожидавшего ее Адаша.
— Теперь все пойдет своим чередом, — удовлетворенно произнесла она.
— И наказание тебя не смущает?! — возмутился Гром. — Хотя тебе-то старейшего духа оставили…
— Нет, не смущает, — оборвал его Ильос. — Раз Ланеж справлялся с недостатком силы, справимся и мы, на то и верховные. Сами виноваты, все ведь произошло по нашему недосмотру… Да и если уж говорить откровенно, то Анихи и Кэлокайри куда основательнее Ланежа вмешались в судьбы смертных.
Лейя надулась, но смолчала, Анихи потупился.
— Какое смирение, аж противно! — сплюнул бог грозы — и был вознагражден моментально потяжелевшим молотом, притянувшим его к золотым плитам крыльца.
— Я к себе, — буркнула Лейя. — Надо просмотреть материалы по поголовьям промысловых зверей. Прежде духи перепись вели…
— Да-да, у меня тоже куча дел, — встрепенулась Ранмея.
Один за другим, стараясь лишний раз не смотреть друг на друга, боги разошлись. Им предстояло научиться обходиться без помощи духов, в том числе при перемещении между чертогами, и примириться с происшедшим. Вскоре Гром остался в гордом одиночестве — размышлять над словами Сулу и сетовать на несправедливость.
* * *
Бронзовый меч отчаянно вилял — силы мучительно не хватало, и контролировать ее стало сложнее, к тому же от разлившегося в воздухе холода весеннего бога неумолимо клонило в сон. К счастью, до его чертогов было недалеко, и вскоре Анихи уже шагнул в свою спальню, пропахшую выпивкой и покрывшуюся желтыми пятнами от неоднократно проливавшегося алкоголя. Там он опустился на пол у низкого столика, прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Потянулся было к оставшемуся на столе початому графину, но передумал. Решительным движением закупорил его и убрал с глаз долой, в шкаф за раздвижными створками, затем снова поднялся и направился на кухню.
Вместо привычной суеты в чертогах царила непривычная, противоестественная тишина.
Духи спали, скованные Хаосом, как он и ожидал.
Ничего, выпьет чаю в одиночестве.
Пока закипала вода на малом огоньке, Анихи бросил взгляд на давно иссохшую ветвь жасмина, которую когда-то вырастил для Рэлико. Усмехнулся невесело, вспоминая, как тогда пытался исподволь наговорить ей гадостей про Ланежа, а она упорно не верила ни слову. Прав Сулу — в нем говорила вздорная зависть, и более ничего. Зимний божок по-прежнему не вызывал в нем теплых чувств, но это ничего, пройдет.
Анихи вздохнул, сыпанул в чайничек из тонкой серебряной ложки жемчужин любимого зеленого чая. С грустной улыбкой коснулся старой сухой ветви, наблюдая, как появляются первые завязи, затем постепенно, гораздо медленней, чем прежде, распускаются ароматные цветы…
