С правой от него стороны на мягких подушках сидели две женщины. Первая – еще довольно молодая, статная, с высокой короной на голове, которую венчал сапфир размером с перепелиное яйцо. Наряд этой особы поражал воображение. Ее все еще великолепную фигуру подчеркивало муслиновое платье ярко-синего цвета, вышитое золотыми нитками и украшенное по краям драгоценными камнями и жемчугом. Ее руки утопали в перстнях и браслетах, а на шее висело роскошное золотое колье с изумрудами.
«Вот уже где настоящая новогодняя елка – так это здесь, – подумала я. – Наверное, это и есть валиде».
Вторая – красивая темноволосая девушка, возможно, младше меня на пару лет. Ее горделивая осанка выдавала королевское происхождение, но лицо было открытым и светлым. Одета она была куда скромнее своей расфуфыренной соседки – в атласное платье зеленого цвета с золотой парчовой вставкой на груди. На ее голове красовалась подвеска из серебряной цепочки и маленького аметиста, который свисал на лоб. Кем она доводилась повелителю, я не знала.
На балконе располагались музыканты с сантурами, томбаками и бубнами, а внизу несколько девушек постоянно подносили царским особам подносы с напитками, фруктами и восточными сладостями.
– Заходите, чего встали? – шикнул на нас Масуд-ага, вновь подталкивая меня вперед.
Я сделала первый робкий шаг внутрь и совершенно случайно наступила ногой на развязавшуюся тесемку от шаровар. Через секунду я уже летела носом на пол, проклиная судьбу-злодейку и портниху, которая придумала эти завязки.
Музыка стихла, и перед моими глазами возникли кожаные тапочки с закругленными мысами, как у Аладдина.
– О аллах! Повелитель, простите эту неопытную рабыню! – испуганным голосом затараторил Масуд-ага где-то рядом с моим ухом.
– Ничего, Масуд-ага, оставь.
О боже! Я вновь слышу этот магический голос!
Неожиданно его горячая рука коснулась моего предплечья, и Джахан потянул меня вверх.
– Ну же, хатун, вставай, не бойся.
Я подняла голову и посмотрела прямо в его синие глаза, вкладывая в свой взгляд любовное послание такой силы, на какую только была способна. В ответ его зрачки расширились, вспыхнув, как от огня.
Я медленно встала и опустила голову.
– Простите меня, повелитель. Я такая неловкая.
Я не увидела, но почувствовала его улыбку. В комнате как будто стало теплее, а на душе спокойнее. Уголки моих губ сами потянулись вверх, отвечая на его улыбку.
Через секунду к моим ногам упал синий шелковый платок с вышитым в углу шахским гербом. Я не знала значения этого жеста и поэтому продолжала стоять как истукан и пялиться в пол.
– Поднимай скорее, глупая джарийе! Повелитель тебя выбрал! – заметно нервничающий Масуд-ага больно ткнул меня пальцами между ребер.
Я быстро наклонилась, подобрала платок и прижала его к груди. Нежная ткань хранила тепло и аромат владельца. Я с наслаждением прикрыла глаза, не веря своему счастью, а затем, прежде чем выйти обратно в коридор, посмотрела в лицо вернувшемуся на свой трон шаху и одарила его своей фирменной сексуальной улыбкой.
Он сощурил глаза и приподнял бровь, а затем резко отвернулся от меня и залпом осушил серебряный бокал с шербетом.
– Да иди же ты, выходи уже! – евнух потянул меня за рукав, и я подалась назад.
И только когда за мной закрылись тяжелые двери, я поняла, что только что произошло. В моих руках был самый настоящий ключик к счастью.
– О аллах! Угораздило же! – жалобно причитал Масуд-ага, быстрыми мелкими шажками передвигаясь по коридорам в сторону гарема.
– Масуд-ага, что теперь будет? – спросила я, едва поспевая за шустрым евнухом.
– Что будет? Ой что будет! – он обхватил голову ладонями и удрученно покачал ею.
– Я сделала что-то не так?
– Молчи, хатун! Не сносить теперь тебе головы! – он резко остановился, так что я чуть не налетела на него, обернулся и поднял вверх указательный палец, – прознает Дэрья Хатун – смерть, валиде – смерть, хазнедар… – тут он задумался, – ну, она, вполне возможно, обойдется фалакой.
Я вытаращила на него глаза, не понимая, с чего это вдруг все захотят моей смерти. Ну, допустим, фаворитка – та действительно озвереет. А остальным-то с какой стати меня ненавидеть?
– Да за что? – воскликнула я.
– Ох, глупая, несчастная джарийе! Дэрья Хатун – от ревности к пылинкам на сапогах падишаха с ума сходит, а тут такая красавица! – Услышав комплимент, я расплылась в улыбке. – Чего улыбаешься? Лучше б ты была страшная, как верблюд! Жила бы себе спокойно, спала на перинке да в саду гуляла с госпожой.
– А она и не узнает, зачем ей знать? Пусть спит себе спокойно, – предложила я, подмигнув ему, как заправский заговорщик.
– О! Эта узнает! От нее разве скроешься? У каждой стены ее уши, у каждой двери ее глаза. Такая… – Масуд-ага, изо рта которого чуть было не вырвалось непристойное ругательство, поспешил прикрыть рукой рот. – А валиде другую девушку для повелителя выбрала – Зулейку твою. Не простит, что ослушались, и тебе достанется.
Ну ничего себе! Лерка, оказывается, котируется не в пример мне. Аж обидно стало.
– И что же нам делать?
– Врать, – ответил он мне без тени стыда и уже шепотом добавил: – О аллах, аллах…
Евнух смотрел на меня, не моргая, словно ожидал какой-то особенной реакции. Его масленые, медового цвета глаза прищурились, а уголки рта подергивались, как при нервном тике. Он явно чего-то хотел. В свете горящих факелов, треск от которых нарушал коридорную тишину, его лицо приобрело какое-то зловещее выражение – как у пирата или разбойника с большой дороги. Али-Баба – ни дать ни взять.
– Ага, скажи прямо, что ты хочешь? – спросила я, не выдержав его пристального взгляда.
– Бакшиш, – сказал он и тут же осмотрелся вокруг, проверяя – не слышит ли нас кто посторонний.
– Это еще что такое?
Масуд-ага широко оскалился и начал теребить пальцы, как будто отсчитывает купюры.
– А-а-а, магарыч! – дошло до меня.
– Тише ты, дурная! Что еще за грязные словечки?! У татар набралась? – Он воровато осмотрелся и приблизился ко мне вплотную: – После ночи падишах тебя золотом да драгоценностями осыпать будет, вот и поделишься с несчастным Масуд-агой.
Вот же корыстная скотина! Лишь бы кусок урвать. Я недовольно сморщилась.
– Ну а что я получу взамен?
– Пойдем, сейчас узнаешь.
Мужчина (ну, или то, что от него осталось) развернулся и вновь быстро-быстро засеменил в сторону гарема. Когда мы подошли к дверям покоев Дэрьи Хатун, я схватила его за рукав и едва не повалила на пол.
– Ты чего, ага? Совсем голову потерял? Сдать меня госпоже хочешь? Вот она какая – твоя помощь?! – я смотрела на него испепеляющим взглядом, а внутри все дрожало и сжималось от страха.
