Вот же корыстная скотина! Лишь бы кусок урвать. Я недовольно сморщилась.
– Ну а что я получу взамен?
– Пойдем, сейчас узнаешь.
Мужчина (ну, или то, что от него осталось) развернулся и вновь быстро-быстро засеменил в сторону гарема. Когда мы подошли к дверям покоев Дэрьи Хатун, я схватила его за рукав и едва не повалила на пол.
– Ты чего, ага? Совсем голову потерял? Сдать меня госпоже хочешь? Вот она какая – твоя помощь?! – я смотрела на него испепеляющим взглядом, а внутри все дрожало и сжималось от страха.
– Пусти, бестолковая! А то и правда расскажу! – огрызнулся он и резким движением вырвал руку.
Я зажмурилась и закрыла глаза. Будь что будет. Масуд-ага тем временем легонько постучал в резную узкую дверь и, выждав немного, открыл ее.
– Заходи, – прошипел он мне и тут же надел на лицо маску любезности и подобострастия.
– Госпожа! Доброго вам вечера! – запел он, расшаркиваясь перед сидящей на диване и опухшей от слез фавориткой.
Ее волосы были растрепаны и спутаны, глаза и нос покраснели, в дрожащих руках она сжимала белый хлопковый платок, а из одежды на ней была только ночная атласная рубаха да широкий халат из зеленой тафты. Вид – совсем не подобающий женщине ее положения.
– А, вот и ты! – она вскочила с дивана и посмотрела на меня так, точно уже приговорила к смерти. – Где тебя шайтан весь день носит? Бесстыжая! Я тебя за калфой послала, а ты решила себе выходной устроить?! – ее голос сорвался на визг, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит от злости.
Я вся сжалась в комок от ужаса и медленно попятилась к двери. В ушах от ее визга зазвенело – точно возле моей головы надоедливый комар решил выписывать круги, пронзая воздух своим ужасным писком.
– Госпожа! Бедняжка не виновата! – Масуд-ага подошел к ней поближе и склонился почти вполовину. – Это мы с Зейнаб-калфой ее задержали по приказу хазнедар. Ее подруга – русинка Зулейка упала да ногу сломала. Вот она с ней весь день и мается в лазарете.
Если уж не врать, то привирать этот евнух умел. Я тайком ухмыльнулась, спрятавшись в тень от его спины.
– Ах, вот оно что. Я надеюсь, она быстро поправится? Жаль, что сегодня ей не довелось танцевать для повелителя. Такой шанс упустила! Кто знает – будет ли еще…
Лицо Дэрьи Хатун сразу просветлело, а в глазах появилось неприкрытое злорадство.
– Что вы, госпожа! Бедняжка еще долго не то что танцевать, а и ходить не сможет. Так ей плохо, так больно! Вот хазнедар и велела передать вам свою просьбу – отпустите служанку на ночь в лазарет за подругой присмотреть, лекарша одна не справляется.
«Хитро придумал», – подумала я про себя, поражаясь ловкости и изворотливости его вранья. Видать, не впервой ему басни для фавориток сочинять.
– Пусть идет, – уже спокойным тоном ответила она, – мне теперь все равно помощница не нужна. Не к чему больше наряжаться да прихорашиваться, когда сама валиде приказывает забыть повелителя. А разве виновата я, что никак не понесу от него? Еще не все потеряно, я молюсь! О аллах, аллах…
Она обреченно опустилась на диван, прикрыла опухшее лицо руками и вновь тихонько заплакала.
Вот оно что, сама валиде ей от ворот поворот дала. Да еще и в такой унизительной формулировке. Я бы тоже, наверное, истерила. Мне даже стало жаль эту красивую молодую женщину, которую записали в старые девы. Неужели Джахан такой же бессердечный, как его мать, раз позволяет ей распоряжаться своей личной жизнью? Или это она по его приказу сделала?
Голова от этих мыслей пошла кругом. Это вам не книги читать да сериалы про Роксолану смотреть – вот он, настоящий гарем, жестокий и беспощадный.
Я задумалась и не заметила, как Масуд-ага проскользнул мимо меня к выходу. Он подхватил меня под локоть и прошептал на ухо:
– Пошли, пока не передумала. А то не избежать нам беды.
Я едва заметно кивнула ему и, бросив полный жалости взгляд на рыдающую фаворитку, быстро выскочила за дверь.
В огромной комнате джарийе, через которую лежал мой путь в хамам, стоял тихий гул. Девушки, сбившись в кучки, обсуждали последние новости – неизвестно отчего рыдающую Дэрью Хатун и так некстати упавшую Зулейку, которая теперь лишилась шанса попасть к повелителю.
Заприметив меня под руку с Масуд-агой, они притихли и уставились на нас, как на что-то сверхъестественное.
– Они меня ненавидят, – прошептала я, стараясь не менять ровного выражения лица.
– Пока только завидуют твоему положению служанки госпожи. Но вот если узнают, куда ты сейчас идешь, – тогда к зависти добавится ненависть, можешь не сомневаться, – ответил мне Масуд-ага, едва шевеля губами, – запомни: у тебя здесь нет друзей! Да и я буду помогать тебе до тех пор, пока в моих карманах будет звенеть золото, – продолжил он свои нравоучения.
– Не сомневалась в твоей преданности, ага, – я скривила рот в ухмылке.
Мы уже почти подошли к дверям, ведущим в коридор, как меня окликнула Фатьма, соседка Лерки по комнате.
– Это все из-за тебя! Как ты появилась – у Зулейки начались неприятности, – крикнула она мне вдогонку, – не видать ей теперь падишаха и его милости. Тебе это даром не пройдет, ведьма!
В зале повисла мертвая тишина. Я слышала, как колотится мое сердце, пропуская удары и подпрыгивая до самого горла. Воздух был пропитан ядом, а между девушками и мной точно выросла стена. Евнух был прав – здесь не то что преданной подруги, даже просто порядочной служанки не найти. Каждый сам за себя.
– А ну-ка, все по своим местам! Чего тут расселись, как курицы на насесте? И кудахчут, и кудахчут! – Масуд-ага подпер руками бока и начал махать локтями, изображая крылья. – А ты, Фатьма, лучше иди к себе в комнату да молись, чтобы твоя подруга поправилась, вместо того, чтобы сеять раздор да гневить Аллаха!
Девушка блеснула глазами и горделивой походкой направилась в свою комнату. Мы вышли за дверь, а за нашими спинами продолжали шипеть самые настоящие змеи.
– Не бери в голову. Слушай меня и Арзу-калфу, не делай глупостей, благодари за верную службу – вот и горя не узнаешь.
Мы подошли к дверям, ведущим в хамам, возле которых, как часовой, стояла Арзу-калфа. Увидев меня, она улыбнулась.
– Иди, девочка. Ничего не бойся. Хорошенько попарься, вымой волосы, а мы тебя здесь подождем – муха не пролетит.
Я кивнула и улыбнулась ей в ответ, а затем быстро прошмыгнула в приоткрытую дверь, из-за которой тянулась широкая лента теплого пара.
Баня в этот вечер предстала для меня совсем в ином свете, нежели раньше. Если раньше я считала это место разве что не раем, но чем-то очень похожим, то теперь мне думалось – это идеальное место для убийства конкурентки. Поскользнулась на мыльной воде, нечаянно обожглась кипятком, не заметила, как из-за угла накинули удавку на шею, – мой мозг лихорадочно рисовал возможные варианты моего собственного умерщвления.
