Утешившись тем, что без ванной не обойтись, я все‑таки позволила себе еще с полчаса праздного безделья, после чего всерьез занялась реализацией коварного плана. Откопала все компоненты для зелий, которыми пользовалась по большим праздникам, они у меня хранились в большом кованом ларце, под замком. Еще бы — Луиза Фоссет не была благородных кровей, поэтому все что я делала, делала под покровом ночи. Как‑то на кухню зашла горничная, водички попить, так я чуть на себя почти готовый крем для улучшения цвета лица не вылила. Вообще‑то я редко прибегаю к магии красоты, но тогда у меня выдалась насыщенная неделя, постоянный грим опять же… Словом, пришлось. С удовольствием занималась бы этим для других — давно мечтала о своем магазинчике, но тут, увы, нужна лицензия, а это светит только аристократам.
Зато сейчас можно было не прятаться, поэтому захватив с собой все добро, я спустилась на кухню. Увидев меня, повариха — тучная миловидная особа в накрахмаленном фартуке, с убранными под косынку волосами, мигом подобралась.
— Ужин будет вот — вот готов, леди Луиза. Вам подадут в столовой, как обычно.
Угу, как обычно. Ела я в одиночестве — де Мортен не садился со мной за стол, даже если мы — а такое случалось редко, совпадали по времени. Просто кто‑то очень любил поспать и выползал из кровати, когда я уже обедала. А еще кто‑то очень не любил меня.
От печи тянуло свежей выпечкой, в большой кастрюле булькал ароматный суп с травами. У меня даже в животе заурчало.
— Элия, у вас лишней кастрюльки не найдется?
Та опешила — то ли от просьбы, то ли потому, что я назвала ее по имени.
— Найдется, но…
— Вот и ладненько.
Я подхватила поданную посудину и устроилась за соседним столом. Кухня здесь большая, сразу видно, для нескольких поваров на случай большого приема, поэтому есть где развернуться. Водрузила ларец перед собой, достала мешочки и склянки и принялась смешивать нужные пропорции. Изредка приходилось подглядывать в блокнотик, который лежал тут же, но в основном все делала по памяти.
Повариха с любопытством поглядывала на меня, особенно когда я поставила кастрюлю на огонь и из нее полетели сиреневые искорки. Значит, не разучилась еще. Проблема в том, что если долго силой не пользоваться, она может угаснуть. Совсем. Рецепт‑то для всех один и тот же, только у обычного человека вместо действенного зелья получится мутное варево, которым только врагов травить.
— Вы что же, магию разводите? — ахнула она.
— Ага.
Развожу в прямом смысле. Пыльца серебрянки, масло лейского ореха, ягоды зоряны фиолетовой, весский порошок и водичка. Обыкновенная, питьевая. Ей и развожу.
— А что это будет? — любопытство пересилило этикет.
— Отрава для герцога, — заметив, как та изменилась в лице, поспешно добавила, — снадобье очарования.
Хотя одно другого не исключает. Теоретически, я для него — яд. Значит, это отрава.
— Вот оно как!
— Хотите, поделюсь? Все равно его много получится.
— А что оно делает?
— Мгновенно снимает усталость, — собственно, как раз то, что мне сейчас требовалось. — Никаких темных кругов под глазами, кожа гладкая, сияющая. Если пить пару дней, ломкие волосы восстанавливает, морщины разглаживает. А если неделю, даже похудеть можно.
На последних словах Элия заметно воодушевилась, а потом мы с ней как‑то на удивление ладно разговорились. Снадобье пользовалось особой популярностью в сезон приемов и балов: лучше способа быстро привести себя в форму перед выходом в свет и придумать сложно. Разумеется, никакого отката в отличие от дешевых подделок — от последних вечером можно было плясать красавицей, а наутро проснуться, усыпанной прыщами.
Первый за последнюю неделю вечер, когда я ужинала не в одиночестве, получился на удивление уютным. Мы болтали обо всем, обсудили Гилла, мрачную обстановку особняка — оказывается, не я одна называла этот дом склепом, и только когда на кухне нарисовался дворецкий с вечно поджатыми губами, пришлось спешно уйти: не хотелось для Элии неприятностей. Я оставила ей большую часть снадобья, сама выпила полчашки — ровно столько понадобится, чтобы достойно сыграть встречу с де Мортеном.
К образу тоже подошла с особой тщательностью: тонкая сорочка в пол — не для сна, разумеется, а для того, чтобы ее снять. Светло — голубая, атласная, с жестким лифом на шнуровке, сверху полупрозрачный пеньюар. Волосы расчесывала долго — они отчаянно путаются, особенно после ветра в сочетании с ванной. Когда я крутилась, придирчиво разглядывая себя со всех сторон, они переливались золотом и бликами огненных всполохов. Надо отдать должное, старалась не зря: выглядела отдохнувшей и свежей, будто только что вернулась с побережья. Разве что загара нет, ну так он на мою светлую кожу никогда не липнет.
Часы пробили полночь, я как раз вплетала в свободную косу голубую ленту. Незнакомка в зеркале улыбалась — невинно, откровенно и в то же время завлекательно, у нее не было никаких счетов к мужчине, с которым она собиралась провести ночь. Проще говоря, ей было все равно.
Винсент возвращался позже, но я решила ждать в его комнате. Устроилась на кровати, откинула край пеньюара и принялась рисовать узоры на покрывале. Спальня де Мортена была побольше, а так почти ничем не отличалась от моей. Разве что здесь пахло мятой и табаком, а на столике вместо всяких флакончиков стояла пепельница. Я подавила порыв уткнуться носом в подушку и вдохнуть полной грудью — его запах действовал на меня одуряюще. К счастью, эту глупость я сделать не успела: в коридоре раздались уверенные шаги, а затем дверь распахнулась.
Де Мортен решительно вошел в спальню, снял сюртук и бросил в кресло, замер возле камина, обрамленного темным мрамором, рассматривая яркие всполохи огня. Плечи напряжены, а поза выдавала усталость: погруженный в свои мысли, меня он даже не заметил. Мне всегда казалось, что этот мужчина сделан из камня и стали, высокомерный, холодный, расчетливый. Но каков он настоящий?
Винсент словно очнулся, потер глаза и расстегнул жилет. Возможно, так бы и продолжил раздеваться, но видимо почувствовал мой взгляд, потому что резко повернулся в сторону кровати и замер. Все злоключения, что я испытала по его милости, а заодно и часы подготовки к маленькой мести, стоили этого мгновения, особенно когда он нахмурился и яростно сверкнул глазами.
— Ошиблись комнатой?
— Вы так и не удостоили меня визитом, — я медленно приподнялась, от чего пеньюар скользнул с плеча, капризно надула губы. — А я ждала! Каждую ночь!
На самом деле после всех тревог и волнений я падала на кровать и засыпала, как убитая, но он‑то об этом знать не мог. Да и вряд ли у него был с десяток любовниц под заклятием, чтобы проверить, как оно действует на хрупкую женскую психику.
