— Конечно! — Пылко отозвался менталист, — К чему эти просьбы! Я непременно дождусь девушку вместе с вами!
Анаис печально покачала головой.
— Я потому и прошу вас об одолжении, друг мой, что сама не могу помочь эмиссару. Мне нездоровится с дороги, прошу меня простить.
Он сочувственно покивал и пообещал позаботиться о Маришке, как о собственной дочери. Анаис, внутренне расслабившись, поспешила прочь, пока словоохотливый маг снова не привязался с разговорами и, упаси небесные дьяволы, с расспросами.
Она уже успела дойти до поворота коридора, когда ей в спину донеслись слова Антуана:
— Едва не забыл! Одетт! Сменили расписание, и завтра первая пара — ваша!
Девушка едва не сбилась с шага. О небеса, как же она могла забыть! Ей же не только изображать Диану, искать Диану, но и преподавать вместо Дианы!
Я подумаю об этом не сейчас, девушка сжала губы и ускорила шаг. Перед глазами темнело, временами она переставала различать коридоры, по которым быстро шла, едва не срываясь на бег, и комната Одетт Нуаре возникла перед нею почти внезапно. Заперев за собой дверь, Анаис едва не сползла по стене на пол, но все же нашла в себе силы переодеться и опуститься на кровать. Уже закрывая глаза и проваливаясь в глухую дрему, она начала строить планы. Сначала — объяснить Виктору, чтоб не смел влезать без спроса в ее тело и в ее разум, а уж затем — лекции и семинары!
***
Граф де Руан смотрел тяжело и недовольно.
— Лорд, вы понимаете, к чему могут привести ваши действия? Вы понимаете, что стоит кому-то обнаружить вашего агента, и в лучшем случае это сочтут провокацией со стороны Канцелярии? — он говорил тихо, на грани слышимости, так, что приходилось напрягать слух и задерживать дыхание, чтоб не упустить ни слова.
Лучше бы кричал.
Виктор стоял навытяжку, не смея пошевелиться, чувствовал, как по лицу снова по капле сочиться кровь из носа. Глаза пекло, в голове шумело, от литров выпитого кофе подташнивало.
Но хотя бы спать не хотелось. Заснуть, когда на тебя начальство гневаться изволит — что может быть хуже?
— В последние годы у нас и так нет влияния ни на монарха, ни на то, кого он назначает на министерские посты. Вы же словно нарочно пытаетесь дискредитировать нас окончательно. Ждете, когда благородные семьи поднимут вой, что их отпрысков смеет обучать мало того, что безродная девица, так еще и крыса Канцелярии? Так ведь и до полного расформирования нашей службы недалеко.
Виктор только сильнее стиснул зубы. Все затея с Академией была только его расследованием. Он и сам в свое время проходил там обучение, пока не начал учиться ремеслу менталиста, и потому прекрасно представлял, какие опасные мысли могут бродить в головах благородной молодежи. Среди его однокурсников были популярны шутки над слабыми и безродными, насилие и потакание порокам — вещи, в принципе, обычные для избалованных подростков. Но Виктор искренне считал: от насилия недалеко и до идейного терроризма вкупе с изменой. Что поделать, развлечения молодежи с каждым годом становятся все сложнее и извращенней.
— Она не подведет, — наконец выдавил Виктор. — Я в ней уверен.
Де Руан недовольно свел кустистые брови на переносице.
— Я бы сказал, что за неудачи своего агента вы отвечаете головой, лорд, но ваша голова, к сожалению, ценится гораздо выше. Сейчас нам необходимо продемонстрировать Его Величеству нашу незаменимость, доказать, что только мы отделяем его от смерти и того хуже — свержения. Вот намедни модераты взорвали мост через Вилан, погибли гражданские… Переброска войск застопорилась, — граф поднял на Виктора темные, почти черные глаза, которые на бледном морщинистом лице казались двумя дырами в пустоту. Да и само лицо де Руана больше походило на небрежный рисунок на холсте, эскиз художника-недоучки, который научился писать лица, но так и не смог вдохнуть в них жизнь.
— И вы хотите, чтобы я расследовал этот взрыв.
— Нет, лорд, вы не поняли меня. Я хочу, чтобы вы нашли виноватых. Нашей стране необходимы показательные казни. И еще, Виктор, — в глазах графа мелькнуло что-то, похожее на жалость, — выспитесь.
Виктор удержал на лице непроницаемое выражение и, коротко поклонившись, поспешил покинуть кабинет главы Особой Канцелярии. Внутри клокотали то ли раздражение и злость, то ли кофе и бодрящие зелья. Виктор головой мог ручаться, что организатор взрыва так или иначе связан с изменниками, но граф четко высказал позицию двора — виновными желали видеть модератов, бунтующую чернь, недовольную безнаказанностью аристократии, бесконечным ростом налогов и низким уровнем жизни. Конечно, декаденствующий король повторит за своими богатыми кукловодами все, что они желают слышать.
Будь воля молодого д’Альбре, он бы перетряхнул всех, кто хоть что-то знал о переброске войск, влез бы в их мозги, невзирая ни на чины, ни на происхождения, но выяснил бы, кто сливал информацию модератам, превращая озлобленных террористов в слепое безвольное оружие.
Виктор остановился и с усилием потер глаза. Бессонница давала о себе знать, путая мысли. «Безвольное оружие», подумать только! Так и до сочувствия террористам недалеко! Кому бы ни был выгоден взрыв, а заложили бомбы модераты, и из-за их действий едва не погибла Анаис.
Стоило вспомнить девицу, как тут же снова удушающей волной навалилось раздражение. Она посмела вышвырнуть его из своего сознания! Посмела помешать его магии, не дала вытащить послание из эмиссара! В глубине души Виктор понимал, что шансов у него и так не было: если б из разума эмиссара можно было бы хоть что-то извлечь, с ними ничего важнее сводок погоды не передавали бы. Но он так привык считать себя везде первым, самым сильным, самым талантливым, что не верил, что у него что-то может не получиться.
И потому свою неудачу сваливал на самоуправство Анаис. Виктор понимал и это — и потому злился сильнее. Тем более он помнил, что девушка осталась без защиты и помощи — он так и не смог дозваться ее, связаться с ней, словно и не было между ними с таким трудом установленной связи. И маг опасался, что так и не сможет дотянуться до разума девушки, что ее зелье оборвало хрупкий мостик между двумя сознаниями.
За мрачными мыслями Виктор и не заметил, как дошел до кабинета. Верный Лимьер уже ждал его с очередной порцией кофе. Резкий запах вызывал уже не наслаждение, а тошноту, но времени на сон снова не оставалось, и потому Виктор залпом опрокинул в горло обжигающую жидкость, даже не успев почувствовать ее вкуса.
— Что у тебя? — прохрипел маг, пытаясь отдышаться.
— Я забрал тела бандитов, напавших на сеньорину Лессар. Ничего примечательного в их вещах обнаружить не удалось. Двое уже опознаны как уроженцы Скворечника. Работали в порту, хватались за любую подработку, не гнушались разбоем. Скорее всего, их нанял третий. Его личность установить не удалось, вследствие…
Лимьер запнулся. Меткий выстрел, спасший ему и девушке жизнь, снес большую часть черепа мага, почти ничего не оставив от лица.
Виктор поморщился.
— Не переживай. Я успел заглянуть в воспоминания Анаис и узнал его. Это Жан Дотре… вряд ли тебе что-то говорит это имя. Он обучался магии у моего наставника, но был на несколько лет старше и раньше закончил курс. Честно говоря, я думал, он служит где-то в провинции — дар у него был не сказать чтобы впечатляющий.
Лимьер внимательно выслушал шефа и кивнул. Ему не требовалось что-то записывать, его ледяной разум, словно напрочь лишенный каких-либо эмоций, идеально хранил любую информацию, и Виктор не сомневался, что его помощник уже составил необходимые запросы, которые позже разошлет, чтобы выяснить, из какой же дыры выполз Жан Дотре.
— В его вещах тоже ничего примечательно не обнаружено. Одежда новая, явно куплена уже в столице, ни украшений, ни кошелька при нем не было. На пистолете стоит клеймо мастерской Морно, но он явно сменил уже не одного хозяина, так что найти по нему тех, у кого преступник достал оружие, будет затруднительно.
Виктор поморщился.
