– Начнём с «дослушать», – окоротили меня в попытке запудрить оппоненту мозги. – И не лезь под руку.
И тут уже плавали – получали своё. Не лезь под руку – попадёшь под ногу. В нашем случае – у разумных мартышек – это иллюстрируется именно так. Конечно, теперь Тармени не под силу прихватить меня за шкирку одной задней и вышвырнуть прочь. Зато он стал более беспардонным в использовании клыков.
– Я же вовсе не против нашего разумного нейтралитета, – приступила обольстительница к поэтапному охмурению, запуская пальцы под иглы на левом боку сородича. – Более того: «за» всеми дееспособными конечностями. И Сли со мной согласен. Если бы ты подслушивал меня повсеместно и планомерно, услыхал бы озвученную мною сегодня позицию.
– Ну-ну, – пробормотал этот ирод, погрузившись в свой блескучий винегрет чуть ли не по локти.
– Я так и сказала: воевать с безмозглыми будете сами.
– А ты с кем станешь воевать? – бубнил под нос Тармени, игнорируя мои попытки задобрить его грумингом левого бока с переходом на бедро.
– Ни с кем! – честно вытаращилась я, загнав внутренние веки едва ли не на затылок. – Просто убью самку и всё. А остальную кашу пусть сами расхлёбывают. Я же помню, как ты рассказывал о незаконности деятельности уа-туа-ке-тау на этой планете. Они не только «не наше дело», но и наше тоже. В конце концов, ты сокрушался, что застрял на этой планете. Так, где тебе приятней торчать целую вечность: в комфортной тюрьме, или в дурдоме? Если ты рассчитываешь, что я составлю тебе компанию в дурдоме, так не облизывайся. В тюрьме ещё куда ни шло: люди всегда умеют повеселить, когда умеют. Да и когда не умеют – тоже. А от вечного лицезрения марширующих по планете роботов меня уволь. Я в этом вечном пионерском смотре песни и строя не участвую. Да ещё и без песен – вообще смерть на льдине.
Он молча поковырялся в своём муравейнике, вытащил руки и признал:
– Резон в этом есть.
– Ага! И ещё один в довесок.
– Какой? – подозрительно осведомился Тармени, как бы невзначай разворачиваясь ко мне спиной.
Я послушно запустила пальцы и туда, поинтересовавшись невинным голоском:
– Ты никогда не думал, что появление на планете уа-туа-ке-тау как-то связано с твоей экспедицией?
– Думал. И проверил эту гипотезу, – млел бог под обезьяньими когтями.
– И?
– Мы случайно их прихватили, при переносе…
– И ты молчал?! – едва не запустила я когти поглубже.
– Ты не спрашивала.
– Свинья!
– Не будь вульгарной.
– А ты не будь козлом!
– Может быть, и не буду, – туманно пообещал бог одарить народ своей милостью и сбросил меня на пол: – Ты иди, поешь. Отдохни. А я обдумаю твоё предложение.
– Это не предложение! – грозно вякнула я, потирая ушибы. – Это тебе уже целый ультиматум. Только попробуй мне не помочь! Я брошу тебя к чертям собачьим. Кукуй тут один. Я не желаю делить вечность с мерзавцем! И не думай, что испугаюсь умереть в третий раз!
Извергая из себя лозунги, я нарочито медленно уходила прочь, дабы успеть выслушать его положительный ответ. Тармени это знал. Но молчал не из вредности, как всякий нормальный человек – он и вправду обдумывал. Так работали его божественные мозги – чтоб им пусто было! Меня всегда это бесило. Причём, и в этой жизни, и раньше…
Когда раньше – невольно зацепилась я за эту проходную полупустую мыслишку. Когда-то же раньше я терпеть этого не могла, и ещё как. Порой нешуточно бесилась, но приучала себя к этому ритуалу бездонных полубеспочвенных раздумий кого-то… Кого-то. Который точно был, но где и с кем? Что-то я поперезапуталась с этими дурацкими возрождениями, при которых упорно помню прошлое. А при настоящей реинкарнации – я где-то читала – прошлое подыхает вместе со старым испорченным телом. Не должны мы помнить, где фестивалили прежде, и всё тут.
А все попытки примазаться к ликам древних знаменитостей сплошное враньё и выпячивание своей никому не интересной индивидуальности. Если она ничего не стоит в этой жизни, стало быть, ей требуется громкое прошлое, последних свидетелей которого похоронили лет триста назад. А лучше тысячу – для надёжности.
Мне вон однажды приснилось, будто меня растоптал мамонт. Даже потрёпанную шкуру на собственном теле помню, словно лично покупала её в магазине и чек сохранился. Я же не ору на каждом углу, что реинкарнировала из праматери человечества. Дескать, являюсь отпрыском самой старинной династии в мире. А что? Мои бывшие – которые первые – соплеменники такие коленца выделывали на ниве подтверждений, доказательств и прочей палеонтологии, что диву даёшься. Из выводов же собирали незабываемые букеты: железный лом, ромашки, резиновый шланг, лопухи и бараньи кишки – екибана, едрить твою!
– Да, это смешно, – похвалил меня Тармени, мысленно посмеиваясь. – Всегда поражался живости твоего воображения…
– И его неоскудеваемости! – оборвала я зряшный комплимент. – Ты поможешь?
– Помогу, – преспокойно подвёл черту этот гад под целой вечностью моей нервотрёпки. – Но, тебе всё равно придётся добираться до самки уа-туа-ке-тау самостоятельно. Прости, но я не стану тратить время на транспортировку туда твоих друзей. Тебе придётся самостоятельно за ними присматривать. А я подключусь на заключительном этапе.
– Загрызешь её? – вполне искренно полюбопытствовала я уже из коридора. – Или пусть сгорит, как я в Катаяртане?
– Не забудь, как следует поесть, – напутствовал меня заметно усталый и какой-то невесёлый голос в голове. – И выспись. Ты стала подолгу шляться наверху, но мало спать. Не подрывай своё здоровье. Дай людям шанс испортить его собственноручно.
На этой вдохновляющей ноте мы и расстались. Вечер я посвятила усиленному питанию – даже сожрала все энергетики, что обычно закатывала под лежбище. Немного посмотрела телек на потолке, который транслировал очередной урок послушания Гра-ары. Похихикала над Эби и заснула.
Утром плотно позавтракала, закинулась «таблетками» и понеслась за последними инструкциями Тармени. Тот нагавкал на меня, ссылаясь на жутко непрерывный эксперимент, и потребовал убираться, пока цела. Я нагавкала на барбоса-техника, который замешкался с техобслуживанием саркофага, и, наконец-то, улеглась в дальний путь к родному Юди.
Помню, на Земле любили врать, будто жизнь во всяких там путешествиях сплошная мечта. Чушь: никакой жизни во время путешествия нет! Особенно с кучкой уродов. Особенно в моей ситуации, когда все эти уроды одного биологического вида уродкой считают тебя. Да ещё тычут своё мнение тебе в нос при каждом удобном случае, который сами же и сочиняют на каждом шагу.
На Земле – в бытность моей позапрошлой жизни – в моде было мнение, будто взрослеем мы лишь тогда, когда начинаем смеяться над собой. Исходя из этого, Эби повзрослеет – в лучшем случае – после реинкарнации обратно в человека. В худшем, к нартиевой старости, когда у неё не останется иных вариантов, как только взахлёб ржать над своей драконьей судьбой.
А вот нартии вообще не умеют взрослеть с их дебильным чувством юмора. Как иначе объяснить детскую выходку Гра-ары, вознамерившейся посетить столицу Руфеса? Нет, я понимаю: за последние годы нартии как-то незаметно, но окончательно вписались в жизнь страны. Им даже не приходится жаться к окраинам на севере и западе – на них и в центральной глубинке перестали паниковать. Так что теоретически они могут носиться, где им вздумается. Только вот бесцельные полёты в их природе не существуют даже теоретически: ленивы сволочи почище людей.
А уж выпендрёжники сверх всякой меры. Ну, вот какого им понадобилось в столице, где для них не припасено ни единого совхоза? Раутмар с Кэм, понятно, предоставят им в полёте обед. Но ведь эта ушлая парочка и своего постарается не упустить. Обязательно затянут старую песню: мол, негоже государю и владыке пробавляться без военно-воздушных сил, когда на западе нартий оседлали даже мальчишки из какого-то вшивого поместьишки Юди. Гра-ара у нас молоток: хрен ты её спровоцируешь наобещать хотя бы драную шкуру, что слезла с неё при линьке в голопопом детстве. Да и Рух в смысле посулов – вариант бесперспективный до скандальности. А вот Фааф-хар может не сдюжить: попадётся на крючок обольстительной бесстыжей королевы! Не умеет он бодаться с бабами – конфузится.
