Проклятый лес (СИ) - Зволинская Ирина

— Ты читала? — глазами показала я на лист бумаги в моих руках.

— Взглянула, — кивнула Лиззи. — Твой брат скоро приедет в столицу, и вы сможете встретиться! Разве это не здорово?

— Очень здорово, — подтвердила я. — Просто великолепно! — счастливо улыбнулась.

Почти так же великолепно, как манипуляция мною господином Холдом. Мне не оставалось никакой возможности избежать беседы с Александром. Впрочем, у меня не было выбора и до телеграммы Ральфа. Скорая встреча с братом была лишь еще одним доводом в пользу идеи маршала.

Меня собирались использовать, не нужно быть гением, чтобы это понять.

И пусть. Если это поможет моей семье.

Но поможет ли?

— Думаю, звонка можно уже не ждать, — я подняла книгу с пола и вернула её, откуда взяла — на стеллаж справа от стола секретаря.

— Что это ты читаешь? — удивилась подруга. — Я думала это библиотечная книга.

Сердце сжалось от неприятной мысли. С тех самых пор, как я приехала в столицу, вся моя жизнь проходит под непрестанным наблюдением Холдов. С кем дружу, с кем говорю, и даже то, что я читаю, всё известно Лиззи.

Элизабет Холд.

— Из библиотеки, конечно, — я лукаво подмигнула подруге. — Завтра верну, а сейчас пойдем лучше выбирать платья! Мне нужно предстать на балу в лучшем виде. Вряд ли император прислушается к словам оборванки.

— Это точно, — хихикнула Лиззи.

Холод сковал сердце. Она не удивилась моим словам, как будто знала о прошении к императору.

Только я ничего ей не говорила.

— А как же кабинет? — нахмурилась Лиззи, бросая быстрый взгляд на поставленную мной книгу.

— А мы захлопнем дверь, — я подхватила её под руку и быстро вывела из кабинета.

— Ты какая-то загадочная сегодня, — потерла лоб подруга.

— Это весна, — доверительно шепнула ей я. — Женщина я или кто, в конце концов. Осенью мне исполнится двадцать, а я еще ни разу не целовалась! Непорядок.

— И правда, — покачала головой подруга. — И я в общем-то тоже.

— Вот на балу мы это досадное упущение и исправим, — я задвигала бровями.

Лиззи резко остановилась и взволнованно посмотрела на меня.

— Не шути с этим, Ана, — растерянно пробормотала она.

— Почему? — удивилась я.

Лиззи опустила глаза, а потом сказала:

— Ты ведь Холд. Это непозволительно.

Я была уверена, что эта причина была придумана ей только что, но ответила:

— Ладно, но помечтать то ведь можно.

— Не стоит, — тихо заметила Элизабет, неуловимо напомнив отца и брата одновременно.

— Как скажешь, — я беспечно пожала плечами.

— Вот найдет тебе папа жениха, и мечтай на здоровье, — вновь вернулась подруга к шутливому тону. — А пока не надо. Еще ошибешься, и случайно начнешь о моем женихе мечтать. Как мы тогда будем дружить дальше?

— А в твоих словах и впрямь есть рациональное зерно, — серьезно согласилась я. — Договорились!

Вопрос о нашей дружбе, будущей и настоящей, похоже, волновал не только меня.

За три дня до императорского бала госпожа Диана прислала за нами с Элизабет автомобиль. Весна окончательно вступила в свои права. Всё вокруг цвело яркими красками. Померанцы, плотными рядами посаженные вдоль дорог, умопомрачительно пахли. Птицы горланили о любви, а я смотрела в окно и пила вот уже третью таблетку обезболивающего. Хорошо, догадалась попросить их с собой в медицинском кабинете. Жаль только, они не помогали.

С трудом сдержала стон. Живот тянуло как никогда сильно, как будто организм решил сторицей компенсировать боль за несколько месяцев идеальной работы. Еще и одарил новым ощущением — к груди было невозможно прикоснуться. Обычно недомогания длились несколько дней, только как я вообще куда-то пойду в таком состоянии?

Тем более на бал, говорить с императором.

Чёрт, как же не вовремя!

А ведь календарь обещал еще минимум неделю спокойствия, и выписанные врачом витамины я принимала исправно.

Подавилась глотком. Завинтила металлическую крышку на серебряной фляге с гербом Холдов. На ней был выбит парящий орел. Очень символично. Особенно извивающаяся змея в когтистых лапах хищника.

— Мне кажется, или это уже не первая по счету таблетка? — спросила меня подруга. — Тебе плохо, — обличительно добавила она. — Почему ты не сказала мне об этом?

— Всё нормально, — отмахнулась я. — Волнуюсь перед балом.

— Алиана, что происходит? — тяжело взглянула на меня Лиззи.

Водитель, кажется тот же самый, что и вез нас зимой в пансион, быстро посмотрел на нас в зеркало заднего вида.

Лиззи нажала на кнопку подлокотника, плотная шторка отрезала нас от внимательного военного.

— А что происходит? — ответила я вопросом на вопрос.

Она отвела взгляд.

— Ты отдаляешься от меня, Ана, — сказала подруга, глядя себе куда-то под нос. — И это разрывает мне сердце.

— Иди ко мне, — я раскрыла объятья и прижала её к себе, стараясь не слишком морщиться, когда она положила голову мне на грудь. — Ты — самое большое счастье, которое подарила мне империя, — поцеловала я её в макушку. — Поэтому не болтай глупостей, никуда я от тебя не денусь.

— Точно? — улыбнулась она.

— Абсолютно, — я погладила её по волосам, — мы же теперь сестры.

Я опустила перегородку и посмотрела в окно. Полуденное солнце золотило макушки деревьев, поля зеленели, а в воздухе стояло почти летнее марево. Весна на юге была во много раз теплее северного лета.

«Не вспоминать!» — приказала я себе, сжимая зубы от острого приступа боли.

«Просчитывать. Выжидать. Действовать», — таков был девиз Эдинга, и я взяла его на вооружение.

Пропустила волосы Лиззи сквозь пальцы, каштановые в тени, на свету они горели огнем.

Холды любили меня. Конечно, подразумевая семью, я не имела ввиду господина маршала — слишком уж редко мы виделись. Но Элизабет, Диана и даже странный Никки, который хвостом таскался за мной с самого детства, испытывали ко мне искреннюю привязанность. Во всяком случае, выглядело это именно так.

И всё же я чувствовала свою чуждость в этой семье, этом доме, городе и даже в империи.

Моё место было там, много миль севернее. За высокими стенами Эдинбургской крепости. Глупо, но даже боль моя становилась сильнее, когда я вспоминала наш лес. Как будто тоска по дому превращалась в болезнь.

Ограду поместья обновили к весне, черная краска блестела на солнце. Во дворе весело журчал фонтан, ярко цвел хозяйский сад, и такой же яркой была госпожа Диана, неизменно встречающая нас на крыльце дома.

Лиззи выбежала из машины здороваться, а я собралась с силами, чтобы выйти из автомобиля. Водитель открыл мне дверь, и я вышла, старательно изображая радость от встречи.

Какая уж тут радость, когда единственное желание — напиться снотворного и проспать пару дней, пока не полегчает.

— Ты какая-то бледная? — обеспокоенно заметила госпожа Диана, после того, как от души расцеловала.

— Тяжело быть женщиной, — печально вздохнула я. — Особенно пару дней в месяц, да еще и в жару.

— Бедная, — сочувственно посмотрела на меня Диана. — Иди ложись, я прикажу принести тебе грелку.

— Спасибо! — искренне поблагодарила её я.

Кристос, который вышел встречать нас вместе с хозяйкой и с улыбкой наблюдал за нашим приветствием, проводил меня до спальни. Не успела я умыться с дороги, как горничная уже принесла мне обещанную Дианой грелку.

Я легла поверх светлого покрывала и свернулась калачиком. Грелка не помогала, зато была как нельзя кстати — у меня страшно замерзли руки, что было весьма странно с учетом жары. Окна моей спальни выходили на тот самый пруд в котором мы с Никки и Лиззи рыбачили в детстве. Ставни были распахнуты, легкий ветерок играл с занавеской, а с улицы до меня доносился редкий всплеск воды и шум камышей.

Закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Легче не становилось, хуже, вроде бы тоже.

«Придется идти к врачу», — тоскливо подумала я, уплывая в дрёму. Если раньше мои недомогания были связаны с циклом, и это было объяснимо, то сейчас этой зависимости не было. Как не было и понимания, как скоро станет легче.