— Возможно, его жена? — подсказала я, успев поймать за лохматую чёлку Лексуса, вид которого тоже был далек от радушия.
— Жена?! — переспросила она оскорблено.
— Или невеста, — я не удержалась, чтобы не подшутить над ней. — Какая жалость, верно? А ведь вы его уже для себя присмотрели…
— Мелешь, как мельница, — привычно огрызнулась мамаша Жо, но на донну Анну и правда начала смотреть, как на соперницу.
— Займите их, — сказала я, заводя Лексуса за изгородь, где ему и полагалось быть, — а я пока привяжу нашего милого кусучего ослика, пока он не добрался до других ляжек.
— Фу, какие грубости, — заворчала Жонкелия, но пошла навстречу графу, кланяясь на ходу.
Я же воспользовалась благовидной причиной, чтобы не встречаться с донной Анной лицом к лицу хотя бы в ближайшие минут десять. Привязывая Лексуса к изгороди, я заметила, что веревка, болтавшаяся у него на шее, оборвана.
— Если ты такой силач, что постоянно срываешься с привязи, — поругала я его, привязывая покрепче, — то завтра помчишь мою коляску, как ветер. И попробуй только заупрямься!
Осёл посмотрел на меня с немым укором, и я смягчилась, потрепав его по шее.
— Ладно, спасибо, что защитил меня. Это был очень милый поступок милого ослика.
Лексус милостиво принял мои извинения и обнюхал мои руки и поясную сумочку, выпрашивая чего-нибудь вкусного.
— Ещё раз прости сердечно, — сказала я, показывая, что в сумочке у меня ничего нет кроме горсти медяков. — Угостить тебя нечем, но я исправлюсь и принесу тебе яблочко. Ведь мой Лексус любит яблочки?
— Вы разговариваете с ослом? — раздался нежный голос бывшей жены господина Кроу.
Оглянувшись я увидела, что Жонкелия о чем-то говорит с графом, кланяясь ему через слово, а госпожа Анна подошла к изгороди и теперь с любопытством наблюдала за мной, улыбаясь так нежно, словно мы были лучшими подругами.
— Лексус — очень приятный собеседник, — ответила я, поглаживая осла по холке, — очень внимательно слушает и никогда не перебивает.
— О, так это и мои главные достоинства! — подхватила госпожа Анна. — Возможно, я покажусь вам более приятной собеседницей, чем ваш ослик?
— Сомневаюсь, — я отбросила всю показную любезность и вышла за изгородь, крепко примотав ворота. — С Лексусом я ещё могу быть уверена, что он никому ничего не разболтает. А с вами, дорогая госпожа… ещё упрячете в Бедлам.
— Разве у вас есть такие тайны, за которые могут отправить в королевскую лечебницу? — господа Анна говорила учтиво, но слова так и жалили.
— У каждого из нас есть тайны, — сказала я. — Даже у вас. Разве не так?
Мы немного помолчали, глядя друг на друга, как бойцы, которые примериваются, куда нанести удар.
— Конечно, за ваши тайны вас не упрячут в дом сумасшедших, — продолжала я, — но могут упрятать в другое, ещё более неприятное место.
— Вы говорите со мной, будто я — чудовище какое-то, — сказала госпожа Анна, не теряя благожелательного вида. — Это Рейвен вам наплакался? Фу, как недостойно для мужчины обсуждать бывшую жену.
— Ой, ну просто с ума сойти, — ответила я, не удержавшись от сарказма.
— А вы совсем не производите впечатления деревенской простушки, — госпожа Анна прищурилась. — Вы…
— Прошу прощения, пойду, поздороваюсь с графом, — перебила я её, не желая слушать, какое я произвожу впечатление.
Госпожа Анна осталась у загона, а я подошла к графу Фуллартону и поклонилась.
— Вы не предупредили, что приедете, ваша светлость, — сказала я очень любезно. — Мы не успели подготовиться, чтобы принять вас должным образом.
— О, не беспокойтесь, — граф тоже был чрезвычайно любезен. — Сегодня я у вас нежданный гость, и всё понимаю.
— Как мило с вашей стороны… — начала я.
— Но всё же я хотел бы просить вас об услуге, хозяйка, — вот только водянистые глазки графа смотрели на меня совсем не просительно.
— Мы же решили насчет аренды, если вы об этом…
— Нет, речь не о ваших долгах, — граф ввернул слово «долги» с такой лёгкостью и непринуждённостью, но я сразу напряглась, понимая, что это не к добру. — Не могли бы вы приютить на некоторое время вот эту женщину, — его светлость сделал широкий жесть в сторону госпожи Анны, и мы с мамашей Жонкелией повернулись посмотреть на неё — послушно, как деревянные болванчики.
— Мой врач посоветовал мне здешний воздух, — кротко объяснила госпожа Анна, подходя к нам и обмахиваясь надушенным платочком. — Надеюсь, я не стесню вас, уважаемая Эдит?
Жонкелия насупилась, рассматривая гостью в траурном платье, а я изобразила улыбку:
— Разрешите прежде поговорить с господином графом… уважаемая. Он — владелец этой земли, и мне хотелось бы обсудить с ним кое-что.
— Нет необходимости, — граф, похоже, уже всё решил.
Но я всё равно взяла его под руку и увела в сторонку.
— Ваша светлость! — начала я бешенным шёпотом. — Вы что же это делаете?! Мы с вами договорились о производстве бумаги, решили держать всё в тайне, а вы приводите ко мне какую-то незнакомую даму? Может, она — шпионка?!
— Не говорите ерунды, хозяйка, — томно отмахнулся от меня граф Фуллартон. — Я знаю эту бедную женщину уже много лет, и знаю её семью. Она — бывшая жена нашего…
— Бывшая жена господина Кроу, я знаю, — перебила я его и продолжала почти свирепо. — Но это не помешает ей увидеть то, чего не следует. Я настаиваю, господин граф. Моя работа близится к концу и…
— Такое волнение о нашем деле похвально, — промурлыкал он, — но я уже всё рассказал госпоже Анне.
— Что?! — ахнула я. — Вы?!.
— И она полностью поддержала наши начинания, — важно заявил граф. — Даже предложила оплатить постройку дороги к мельнице.
Последняя фраза заставила меня закрыть рот, хотя я собиралась возразить. Госпожа Анна решила очень щедро заплатить за своё проживание на берегу озера. И что теперь прикажете делать? Конечно, граф схватился за её предложение двумя руками.
— Очень выгодная сделка, — граф поверх моей головы приветливо кивнул бывшей жене судьи. — Вы же сами настаивали, что здесь нужна хорошая дорога.
— Вот когда построит дорогу, тогда пусть и приезжает жить, — сказала я мрачно и нарочно повысила голос, чтобы услышала настырная гостья: — У нас на мельнице негде поселить такую знатную и изысканную даму.
— А я очень непритязательна, — тут же вмешалась в наш с графом разговор госпожа Анна. Она ещё и улыбалась очень милой улыбкой, показавшейся мне змеиной. — И с вашего разрешения позабочусь о том, чтобы в ваш чудесный домик привезли новую мебель.
— Вы забываете об одном, — напомнила я ей. — Этот чудесный домик — мой. И мне совсем не требуются постояльцы.
— Какая вы упрямая, — вздохнула госпожа Анна так печально, будто я отказала ей в помиловании.
— Тоже не понимаю вашего отказа! — укорил меня граф и схватил под локоток, отводя в сторону. — Прошу простить, это на минуточку, — вежливо заверил он вдовушку Анюту, а потом совсем другим тоном зашептал мне: — Что это с вами, хозяйка?! Не узнаю вас! Разве отказываются от такого выгодного предложения?
— Слишком уж оно выгодное! — начала я горячиться. — Для чего эта дамочка приехала в нашу дыру… эм… в нашу замечательную деревеньку, то есть? Дамочка из столицы. Всё равно, что шпионка. А вы уже разболтали ей о наших планах и секретах!
— Не разболтал, а взял в дело, — важно заявил граф, ничуть не насторожившись. — И вообще, я не понимаю, о чем мы спорим. Вы у меня на службе…
— Да неужели? — пробормотала я, не очень, впрочем, громко.
— …и результатов вашей работы я ещё не видел, поэтому — настаиваю.
И граф выпятил грудь гордо, как петух, красующийся перед курицами.
Но я-то себя курицей не считала. И идти на поводу у петухов… то есть графов, не собиралась. Тем более, что за всем этим стояла курица. То есть донна Анна, мечтающая покорить своего командора. Тоже мне, байроновская героиня!..
