заявил он. – Но мы не можем просто убить тебя. Может, и могли до того, как ты приехала, до того, как проявился первозданный нотам. Но не теперь. Вольвены видели тебя. Они тебя почувствовали.
Я резко перевела на него взгляд.
– А вы почему не обернулись, как остальные? Судя по тому, что говорили король с королевой, вольвены не могли контролировать свой облик. Им пришлось ответить на мой зов.
– Потому что я больше не могу обращаться в вольвена. Когда я нарушил клятву королю Малеку, я разорвал связь со своей вольвенской стороной. Поэтому я не могу чувствовать первозданный нотам.
Я была потрясена. Я этого не знала.
– У меня остались долголетие и сила вольвена, но я не могу обращаться в истинный облик. – Его глаза затуманились. – Иногда эта неспособность почувствовать, как я перевоплощаюсь, ощущается как потеря части тела. Но то, что я сделал, я сделал, в полной мере сознавая, какими будут последствия. Мало кто еще пошел бы на такое.
Боги, это должно быть невыносимо. Наверное… он чувствует себя так же, как я, когда меня заставляли носить вуаль. Отчасти меня впечатлила верность Аластира Атлантии и королеве. И это много говорило о его характере, о том, что он за человек, что за вольвен, и на что готов пойти на службе королевству.
– Если бы мы тебя убили, ты стала бы мученицей. Поднялся бы мятеж, новая война, и у нас на западе разразилась бы битва. – Он говорит о Солисе, о Вознесшихся. – Я хочу этого избежать. Избежать новых проблем для нашего королевства. А вскоре ты больше не будешь нашей проблемой.
– Если вы не собираетесь меня убивать или оставлять здесь умирать, сложно представить, что вы планируете, – вымолвила я.
– Я отдам Вознесшимся то, что они так отчаянно хотели сберечь, – ответил он. – Я отдам им тебя.
Глава 5
Наверное, я не так расслышала. Он не мог планировать то, о чем только что заявил.
– Это самое мудрое решение, пока не стало слишком поздно, – сказал он. – Ты будешь за пределами их досягаемости, как и все, кого захватили Вознесшиеся.
– Это… даже не имеет смысла, – возразила я, когда поняла, что он говорит серьезно.
– Не имеет?
– Нет! – воскликнула я. – По нескольким причинам. Начнем с того, как вы собираетесь доставить меня к ним?
Аластир улыбнулся, и мое беспокойство усилилось.
– Пенеллаф, дорогая, ты больше не за Столпами Атлантии. Ты в Склепе Забытых, далеко в горах Скотос. Если кто-нибудь и узнает, что ты здесь, тебя все равно не найдут. Мы к тому времени уже уйдем.
Я похолодела, не веря услышанному.
– Как вы пробрались мимо Хранительниц?
– Те, кто не узнали о нашем присутствии, почувствовали поцелуй теневика.
– А те, кто узнали? – спросила я, догадываясь, что с ними случилось. – Вы убили Хранительниц?
– Мы сделали то, что нужно.
– Боги, – прошептала я, сдерживая бурлившие во мне гнев и панику. – Они защищали Атлантию. Они…
– Они не были истинными Хранительницами Атлантии, – оборвал он меня. – Иначе они бы убили тебя в тот момент, как ты появилась.
Я скривила губы, стараясь, чтобы мое дыхание оставалось ровным.
– Даже если вы отдадите меня им, как я перестану быть проблемой Атлантии, когда вы вернете меня тем, кто планирует использовать мою кровь для создания новых вампиров?
Он перенес свой вес с руки и выпрямился.
– А они это планируют?
– А что еще они могут планировать? – возмутилась я.
Вдруг я вспомнила слова герцогини Тирман в Пределе Спессы. Она утверждала, королева Илеана будет в восторге, когда узнает, что я вышла замуж за принца. Что я смогу сделать то, что так и не удалось ей – уничтожить королевство изнутри. Я выкинула эти слова из головы, пока они не стали подтверждением представлений Аластира обо мне, будто я представляю угрозу. Герцогиня Тирман перед смертью наговорила немало лжи, начиная с того, что королева Илеана – вампирша, неспособная иметь детей, – моя бабушка. Еще она утверждала, что Тони прошла Вознесение с помощью крови принца Малика. В это я тоже не могла поверить.
Мгновение Аластир молча смотрел на меня.
– Ну же, Пенеллаф. Ты правда думаешь, Вознесшиеся почти девятнадцать лет не догадывались, что в их руках находится потомок Никтоса? Или даже дольше?
Йен.
У меня перехватило дыхание. Он говорит о Йене.
– Мне сказали, что Йен стал Вознесшимся.
– Но наверняка это неизвестно.
– Но вы думаете, что королева Илеана и король Джалара знали, что мы потомки Никтоса?
Он ничего не ответил, и я подавила желание броситься на него.
– Это знание что-нибудь меняет?
– Они могли использовать тебя, чтобы делать новых вампиров, – согласился Аластир. – Или они знали, на что ты способна. Знали, что о тебе написано, и планировали использовать тебя против Атлантии.
У меня упало сердце. Идея отдать меня Вознесшимся представлялась мне ужасной. Но использовать меня против Атлантии, против Кастила?
– Тогда позвольте спросить снова: как я больше не буду проблемой Атлантии, если они?..
Я отшатнулась к стене, округлив глаза.
– Погодите. Вы сказали, что очень немногие знали, на что способен Малек, и что мой дар подобен его силе. Король и королева могли предположить, что в нас с Йеном течет кровь бога, но откуда они знали нашу родословную? – Я подалась вперед насколько смогла. – Вы работали на Вознесшихся?
Он сжал губы в тонкую линию.
– Некоторые Вознесшиеся уже жили, когда правил Малек.
– К тому времени как Джалара разбил атлантианцев при Помпее, Малек уже не сидел на троне, – сказала я. – Более того, ему удалось держать большую часть атлантианцев в неведении относительно его способностей и того, от кого он произошел. А какой-то Вознесшийся знал? Причем тот, которому удалось пережить войну? Потому что это наверняка не был Джалара или Илеана. Они прибыли с Водинских островов, где, готова поспорить, они и вознеслись.
Я скривила губы от отвращения.
– Вы утверждаете, что являетесь истинным Защитником Атлантии, но вы состоите в заговоре с ее врагами. Людьми, которые держали в плену обоих ваших принцев. Людьми…
– Это не имеет никакого отношения к моей дочери, – перебил Аластир, и я сжала губы. – Все, что я делал, я делал ради короны и королевства.
Короны? У меня в груди разливался ужасающий холод, пока я пыталась прийти в себя от новых и новых открытий. Я открыла рот и закрыла прежде, чем задать вопрос, ответ на который, я была уверена, не хочу знать.
– Что? – спросил Аластир. – Не стоит сейчас разыгрывать тихоню. Мы оба знаем, что ты не такая.
У меня напряглись плечи, когда я подняла на него взгляд.
– Знали ли родители Кастила, что вы собирались это сделать? – Они сражались в храме, но это могло быть лишь представлением. – Так они знали?
Аластир пристально смотрел на меня.
– Это имеет значение?
Имеет.
– Да.
– Они об этом не знают, – сказал он. – Может, они предполагали, что наше… братство опять восстало, но они не приложили к этому руку. Им не понравится, что я в этом замешан, но, полагаю, они согласятся с тем, что это
