— Будешь шампанское? — предлагает Захар, когда я ухожу далеко в свои мысли. — Или что-то покрепче?
— Хочешь меня споить? — я не заигрываю, ни разу. Но тогда почему это так похоже на флирт? — Нет, шампанского будет достаточно.
— А к нему клубнику в шоколаде?
— Ага, и яд для наглых оборотней.
— Злая ты сегодня, зеленоглазка.
Захар подмигивает так, что даже злость испаряется. Напоминая, почему я должна от них бежать. Потому что не могу обижаться, злиться, ненавидеть. Нужно лишь посмотреть на наглые лица этих козловолков, как мигом таю. И ничего не могу с собой поделать.
Нам приносят закуску и напитки. Стараюсь всё внимание приделить куриным стрипсам, а не тому, как на меня смотрят мужчины.
— У вас коктейль с ягодами?
— Ну ты же просила яд, — Влад делает глоток, после чего продолжает: — Вот мы и заказали виски с волчьими ягодами.
— Сдурел? Они же опасны. Захар, скажи что он пошутил.
— Частично. Лично у меня коньяк, а не виски.
— Смородина? Брусника? — думаю, какие ещё ягоды могут быть похожи на волчью. — Вы же издеваетесь просто, да?
— Нет. Для людей это ядовитая ягода, а для оборотней — что-то вроде добавки. Алкоголь на нас не сильно действует, но вместе с волчьей ягодой можно опьянеть.
— Вы, вообще-то, за рулём.
— Протрезвеем, — обещает Влад. — Но теперь мой черёд задавать вопросы. Ты так искренне переживаешь и удивляешься, хотя дочь Вольфа. В чём дело? За столько лет не узнала таких фактов?
— Я… Ну… Я недавно познакомилась с Вольфом и его стаей.
— Не знала, отца? Погоди, ты же рассказывала о своем отце, это я точно помню.
— Захар, ну ты ведь взрослый мужчина, подумай, как такое может быть.
Почему-то не хочу признаваться во лжи. Не потому, что мужчины будут этим попрекать. Просто это, наверное, единственный фактор, который может их сдерживать от решительных действий. Не верю, что Захар или Влад сможет похитить меня или угрожать моей семье. Но так спокойней.
Они не станут пытаться надавить на дочь Альфы. Это чревато последствиями. И пока я не определилась, чего хочу на самом деле, постараюсь придерживаться этой легенды.
— Давайте сменим тему, — голос подскакивает на последнем слове, потому что мужчины снова укладывают ладони на мои ноги. Вдвоем. — Как у вас дела?
— Хреново. Девушка, которая мне нравится, сбежала. Представляешь?
Никто из них не показывает, что что-то не так. И мне интересно, догадываются ли они, что оба ласкают мою кожу. Покрывают мурашками, плавят внутренности. Одним невинным касанием.
И я, стопроцентная мазохистка, не говорю об этом. Не прошу убрать руки, оставить меня в покое. Лишь делаю большой глоток шампанского, когда мужские ладони задирают край платья.
— Вольф говорил, что ты как с цепи сорвался, — кусаю губу, думая, что не нужно было это вспоминать. — Возможно, ты обидел эту девушку, Влад, и поэтому она сбежала?
— Сильно обидел, — Влад кивает и наклоняется ко мне. — И мне очень жаль. Я не скажу, что поступил бы по-другому. Но мне не хотелось причинять ей боль. И я сделаю всё, чтобы это больше не повторилось. Как думаешь, эта девушка сможет простить меня?
— Думаю, она не уверена. Я больше не доверяю людям, Влад. Не могу поверить ни одному слову, пока не увижу браслет. Пока не получу доказательства правды.
— Прости, зеленоглазка, — Захар поджимает губы, а его ладонь двигается дальше. Неприлично высоко, чтобы можно было списать на невинное касание. — Я не хотел, чтобы всё так обернулось. Есть клятва, связующая и нерушимая. Могу пообещать, что никогда не совру тебе. Или могу попросить у Вольфа браслет, чтобы ты была уверена.
Мне нужно что-то ответить, но не получается, когда губы Захара накрывают мои. Он целует настойчиво, выжимая максимум, но при этом лишь поглаживает пальцами мою шею. Даёт шанс отстраниться, которым я не пользуюсь.
Влад рычит, тихо, гортанно, двигая ладонь выше, стараясь вернуть моё внимание. А после рычит громче, когда сталкивается с пальцами Захара.
Это неправильно. Мы в ресторане. Я всё ещё не определилась, чего хочу от жизни. Знаю, что мужчины не изменились и не стали пушистыми. Но при этом могу лишь шире развести бёдра, когда они отодвигают край трусиков.
— Влажная.
Голос Влада похож на урчанье. Довольное и голодное, которое спускается вибрацией по венам. Стягивает возбуждение тугим комком внизу живота.
— Ты можешь сейчас остановить нас, — голос Захар похож на заговор. Чтобы жар затопил, стало трудно дышать. — А можешь дать нам задрать это платье и довести тебя до оргазма. Так, чтобы ты сжималась на наших пальцах и просила большего.
У меня не получится им отказать. Не в тот момент, когда тело выгибается навстречу и губы жжёт от нехватки поцелуев. Я должна. Но… Почему я должна отказывать самой себе? После — да, после будет время подумать и снова пережить расставание. Но сейчас я могу кивнуть мужчинам и прикусить ладонь, чтобы не стонать в голос.
— Будь громкой, Ди, — пальцы Влада надавливают на вход, так легко скользя внутрь. Сразу два, чтобы было тесно и невыносимо хорошо. — Люблю, когда ты громкая.
— Никто не услышит, малышка, тут звукоизоляция. Покажи, как тебе хорошо.
И я показываю. С хриплым вздохом, когда Захар мягко касается клитора. Обводит по кругу, а затем надавливает, вторя движениям Влада. Они двигаются быстро, не давая мне шанса одуматься.
Всё так стремительно меняется. Всего секунда, когда я отталкиваю их, а теперь стону в шею Влада. Вены стягивает, выкручивает с каждым касанием. Кожа будто немеет, бросает меня в дрожь.
Сжимаюсь, чтобы хоть немного сдержать себя. Не рассыпаться в прах за несколько движений. Хватаю ртом воздух и задыхаюсь, стоит Владу поцеловать меня.
Врываясь языком внутрь, оттягивая зубами нижнюю губу. Он действует яростно и жестко, будто не может насытиться. Рычит, когда Захар перехватывает поцелуй.
Они делят меня. Вместе целуют, вместе ласкают меня. А после Захар добавляет один палец, толкаясь вместе с Владом. Они растягивают меня, надавливают на те точки, что бьют прямиком по нервам. По мозгам, в которых
