резко ответил:
— Не говори ерунды, Диана, у тебя восьмой месяц беременности.
— Ну и что? Это нормально! Или тебе противно видеть меня такой? Да? — завелась я. — Может быть, мне выйти на улицу и попросить кого-нибудь?
— Ты опять начинаешь?
— Я не хочу становиться жирной уродиной! Я хочу быть любимой и желанной! — снова заревела я. В последнее время ни дня не проходило без моих истерик.
— Иди сюда. Неужели ты не чувствуешь себя любимой? М? В прошлый раз тебе стало нехорошо, помнишь? Думаешь, я этого не хочу?
— У меня всё бурлит внутри. Чёрт! Никогда бы не подумала, что буду выпрашивать секс… Пожалуйста… Я хочу тебя… Хотя бы чуть-чуть…
— Давай дождёмся рождения ребёнка, тогда — держись!
Я зарычала, вырвалась из его объятий и стукнула кулаком по дивану. Гормоны только и ждали того, чтобы мой зверь снова вырвался наружу.
— Так, всё, хватит, Диана. — сердито сказал Дилан. — Ты должна в первую очередь думать о ребёнке! Ложись спать. Доброй ночи! — он встал и вышел из комнаты.
Я проревелась, ощущение досады всё никак не желало покидать меня. Ребёнок в животе начал активно шевелиться. Я ворочалась до глубокой ночи, потом мне стало так тоскливо и одиноко, что я пришла на кухню и разбудила Дилана.
— Дилан? — простонала я, шмыгая носом. — Дилан? Мне плохо.
— Что случилось? — усталым, но ни капли не сонным голосом спросил он.
— Прости, пожалуйста… — снова начала раскаиваться я.
Похоже, Дилан привык к цикличному сценарию моего поведения. Он сел на постели и протёр глаза, готовый выслушать то, что я ему скажу.
— Я не могу уснуть без тебя. Вернись ко мне? Я закрою окно…
— Ладно, идём в комнату. — вздохнул он. — Только перестань плакать, тебе вредно.
— Угу… Она толкается.
— А ты успокойся и постарайся уснуть.
Оставшиеся часы прошли без происшествий, мы заснули почти мгновенно. Дилан положил ладонь мне на живот, малышка притихла.
Утром мы проснулись от звона будильника:
— Доброе утро. — хриплым спросонья голосом сказала я, торопливо сползая с постели.
— Доброе.
Когда я вернулась из туалета, Дилан ещё лежал в постели.
— У тебя сегодня выходной?
— Нет.
— Раньше ты себе такого не позволял.
— Раньше у меня была другая работа.
— К чему ты клонишь?
— Ни к чему. Не бери в голову. Сейчас встану.
Но я уже почувствовала что-то неладное.
— Если это из-за меня, прости, пожалуйста…
— Ты тут ни при чём.
Я сидела рядом, как скромная девочка, прикусив губу, и смотрела на него. Смело можно было отметить, что Дилан стал выглядеть гораздо лучше, чем после операции, болезненная худоба исчезла, но он всё ещё казался намного старше своих лет. Возможно, виной всему была седина и глубокие жизненные потрясения, отпечатавшиеся на лице. Мне показалось, что его что-то беспокоило, но он не хотел делиться со мной своими проблемами, избегал щекотливых тем.
— Можем куда-нибудь сходить на 8 марта. — сказал он.
Я пожала плечами, припоминая последний поход в кафе и разговор с сестрой.
— Или съездим к твоей маме, вы давно не виделись.
— Да, надо бы… — кивнула я.
— Может быть, ты хочешь чего-то другого?
— Ага. Взять себя в руки и почувствовать себя нормальной.
— Что тебе подарить?
— Ничего не надо. Правда. Всё уже есть, даже больше.
— Тогда давай устроим домашний ужин, закажем пиццу и ещё чего-нибудь. Никого не будем звать?
— Некого.
— Не надумала мириться с сестрой?
— Да мне вообще не хочется иметь с ней ничего общего! — стоило мне ещё раз вспомнить о нашей последней встрече в кафе, как тут же раздражение охватило всё моё тело.
— Может, откроешь тайну, чем она тебя так оскорбила?
— Нет! Ты же не делишься со мной своими секретами!
— Ты и так знаешь, что я недоволен своей работой и самодурством начальства в частности, но за неимением других вариантов вынужден всё это терпеть.
— Тогда почему было сразу не рассказать мне, когда я тебя спрашивала?
— Ты и так постоянно на взводе, я стараюсь оградить тебя от лишних переживаний. Но это вовсе не значит, что мне безразличны твои проблемы.
— Нет никаких проблем, просто вычеркни Свету из списка тем для разговора.
— Что-то ты совсем закисла в последнее время, давай-ка отвлечёмся от суеты и съездим к морю на пикник, пожарим шашлыки?
— Надо спросить Максима.
— Максим согласится, никуда не денется. — он взял меня за руку, как бы обращая на себя моё рассеянное внимание. — Диана? Я хочу сделать тебе приятное, чтобы ты вспомнила, что у нас всё хорошо и надо этому радоваться.
— Я боюсь, что она родится ненормальной… чувствую себя виноватой, не могу перестать об этом думать… — наконец, озвучила я ту страшную мысль, которая мучила меня последние месяцы.
— А я уверен, что она будет похожа на тебя,
