Кудрявая охранница встала.
– Кто вы?
– Заткнись и открой эту дверь, – зарычал Влад.
Он уже прошел мимо меня, так что я не могла видеть, загорелись ли его глаза. Даже если этого не было, едва сдерживаемой агрессии в его голосе для женщины-охранника, наверняка, было достаточно. Она набрала несколько цифр на клавиатуре, и широкая дверь распахнулась.
Как только его догнал врач, Влад схватил того за шиворот и поднял в воздух.
– Теперь покажи мне ее тело.
Еще одно рычание вырвалось, как обещание отправить доктора в могилу. Врач кивнул, когда рука Влада разомкнулась на его шее. Влад отбросил его, и тот, как только выпрямился, поспешил внутрь комнаты, а Влад прямо за ним.
Я знала, что должна уйти, но не могла удержаться от притяжения к открытой двери. Еще не достигнув ее, я услышала металлический скрип, и затем Влад бросил сурово:
– А теперь убирайся!
Врач выбежал из комнаты, его тело задело мое, и голова прошла сквозь мои ноги. Такое бесформенное состояние должно было обеспокоить меня, но мне было до странности все равно. Если я мертва, не было уже ничего, что я могла бы сделать, чтобы изменить это. Плюс, пока у меня не было реального тела, Влад не мог узнать, что я здесь. Я проплыла мимо охранницы, которая согнулась на своем стуле, бормоча что-то похожее на молитву.
Хотя никто не мог меня видеть, я все равно лишь заглянула в комнату. Там было несколько металлических табличек, длинные раковины с несколькими ванночками, и стена, полностью закрытая тем, что казалось квадратным стальным шкафом.
Влад стоял рядом с открытой в этой стене дверцей. Плита с черным полиэтиленовым мешком на ней была выдвинута наружу. Его голова наклонилась, темные волосы скрыли от меня выражение его лица, пока он расстегивал пакет. Когда он посмотрел на содержимое, огонь охватил его руки до плеч. Потом очень медленно, словно это стоило ему больших усилий, пламя погасло.
Теперь я поняла, где нахожусь. В морге, и, хоть я прекрасно себе представляла, что лежит в пакете, я все же должна была убедиться. Я поплыла вперед, держась ближе к потолку, и взглянула вниз.
Первым сюрпризом оказалось то, как мало в нем было. Череп, две бедренные кости и позвоночник были единственным частям тела, которые там лежали. После увиденного, я могла лишь догадываться, что осталось от тех, кто был менее обугленным. Следующим сюрпризом было видеть, как Влад касается костей. Он проследил рукой по кривому позвоночнику, длинной бедренной кости, а затем по черепу, и делал все это с такой нежностью, что, казалось, он едва их касался. Я до сих пор не могла видеть его лица, но свет пробивался сквозь его волосы настолько сильно, что я была почти уверена, что он обжигал кости с двойной силой изумруда в глазах.
Самым большим шоком для меня было услышать его вздох, – «Лейла», – пока он гладил кости. Он думал, что они мои? Но Влад ведь был в Румынии, а меня, как бы, разорвало на куски в Джорджии. Погодите-ка… Влад говорил с охранницей и тем врачом на английском. Я огляделась вокруг. Указатели тоже были на английском. Влад отправился в Джорджию, услышав о моей предполагаемой смерти?
Если это так, я хотела знать, что он чувствовал в этот момент! Удовлетворение, если он действительно стоял за подрывом газопровода? Или горе, если это был кто-то другой, и он думал, что содержимое пакта было всем, что от меня осталось?
Его голова оставалась склоненной, скрывая выражение лица. Посмотри наверх, Влад! Я тихо зарычала. Если он улыбается, поглаживая мои останки, это подтвердило бы мои самые худшие подозрения, но что делать, если на его лице горе?
Вдруг он действительно посмотрел наверх – и, казалось, он посмотрел прямо на меня. Но это по-прежнему не дало ответа на мой вопрос.
Его взгляд был настолько ярким, что выражение лица было слишком размытым.
– Лейла.
Я дернулась, но не Влад назвал мое имя. Это был голос другого мужчины, сопровождающийся жесткими толчками. Я перешла в боевую готовность, возвращаясь из морга на переднее сиденье автомобиля. Максим отпустил мое плечо, нахмурившись, прежде чем снова обратить внимание на дорогу.
– Должно быть, тебе снился какой-то сон. Ты начала дрожать.
Я в этом не сомневалась. Руки все еще тряслись, и я посмотрела вокруг автомобиля, словно ожидая, что тут волшебным образом объявится Влад. У меня бывали яркие сны и раньше, но ни один еще никогда не ощущался настолько реальным.
Я посмотрела на свои руки, радуясь, что на мне все еще перчатки. Они не только сдерживали ток, они также удерживали меня от случайного контакта с кем-либо. Не то чтобы я раньше связывалась с кем-нибудь во сне. Для связи требовалась концентрация, а сон был антитезисом концентрации.
– Ты все еще дрожишь. С тобой все в порядке?
– Да, – ответила я. – Ничего. Я даже не помню, о чем был сон.
Его приподнятые брови ясно говорили, – ерунда, – и красноречивее любых слов, но он не стал настаивать, и я сделала вид, что не лгала.
– Теперь, когда ты готова, свяжись с изготовителем бомбы. Мы всего лишь в часе езды от Чикаго. Если его нет дома, я хочу знать, куда он направился.
Хорошая мысль. Я вытащила мешочек, заткнутый в держатель для напитков, и сняла правую перчатку. Мы вернули офицеру пластиковый пакет с уликами, кроме одного кусочка проволоки.
Я потерла провод, минуя первые образы и сосредотачиваясь на воспроизведении свиста Адриана, пока тот делал бомбу. Его отпечаток был таким же сильным, как и прежде, но когда я попыталась последовать по нему к его источнику, я наткнулась на кирпичную стену… небытие.
Я попробовала еще раз, концентрируясь, пока звуки движений не отошли на уровень мягкого белого шума. Хотя я собрала все свои силы, я не смогла ничего найти по ту сторону его следа.
– Он все еще дома? – поднажал Максим.
Разочарование смешалось со странным предчувствием.
– Не знаю. Я не могу его увидеть. Либо я временно вне зоны действия связи, либо…
Мне не нужно было заканчивать фразу. Губы Максима сжались в жесткую линию. Затем он надавил на педаль газа.
Мигающие огни, лента, ограждающая место преступления, и запах дыма становились мне все более знакомыми. Мы были на парковке за квартал от оцепленной улицы, на которой жил Адриан. Хотя я и не могла разглядеть номера домов с такого расстояния, я была уверена что тот, который тушили пожарные, был домом Адриана.
– Сукин сын, – выплюнул Максим.
