Ильмия целовала его горячо, с отдачей, явно надеясь, что он потеряет голову. И, надо отдать ей должное, самец дракона в нем зашевелился, по венам потекло тепло, руки сами обвили Ильмию за талию. Тонкую, даже тощую. Она все сильнее к нему прижималась, постанывая и лаская губами его губы.
Ему показалось, что его собственные действия как-то расходятся с мнением об Ильмии и это насторожило. Она ведь совсем не заводит его ка женщина, с чего вдруг он сжимает ее худосочные бока?
Что-то не так.
Что-то явно не так.
Он попытался отстраниться от нее, но Ильмия только крепче вцепилась в него, начала тереться бедрами о его пах, и член предательски зашевелился в штанах. Нет, он конечно, нормальный дракон и реагирует на женщин соответственно, но Ильмия?
Пока Аморин соображал, как дальше себя вести с девицей, которая сама упала в руки и готова, похоже, на все, та заманила его в какую-то нишу под балкончиком. Ее пальцы скользнули по его животу к штанам и мягко сжались снизу. По Аморину помимо воли прокатилась волна, черт… а эта Ильмия знает, что делает. Откуда только?
— Аморин… — прошептала она, наконец, оторвавшись от его губ, — не отталкивай меня. Прошу. Я все для тебя сделаю…
Он хотел сказать, что не желает ее обижать, но ее причастность к папашиному делу все перечеркивает, да и в целом она не в его вкусе, пусть даже трижды василиска, но не успел — дыхание перехватило от удовольствия, потому что ее пальцы скользнули в штаны и сжались на его затвердевшем члене.
— Ильмия, ты пожалеешь, — прохрипел Аморин, и он не шутил, ведь что бы она не сделала, его решение не изменится.
— Ты передумаешь, — уверенно сказала она и стала гладить его ствол.
Черт, приятно. Как у нее умело получается. Ее пальцы прям знают толк. Неужели она не понимает, что это заметно?
Она ловко расстегнула его пояс и высвободила готовый к бою член, ее пальцы продолжали гладить ствол, скользить подушечкой по головке, она сама льнет к нему всем телом, оранжевые глаза блестят, как у мартовской кошки.
Аморин все не решался ее оттолкнуть — слишком уж много кайфа, слишком уж она умела и знает, где погладить, куда нажать. И надо бы ее послать ко всем аспидам, но еще немного, вот чуть-чуть. Твою ж виверну…
Смотрит на него так призывно, с готовностью выполнять любые его прихоти и рабской покорностью. Это в женщинах его никогда не привлекало, но сейчас она сама вызвалась, сама виновата в том, что случится дальше. Она ведь понимает, что нельзя возбудить дракона и оставить его в таком состоянии — он просто не позволит.
Но Аморин не ожидал, что Ильмия пойдет еще дальше.
Она вдруг опустилась перед ним на колени и сомкнула губы на его члене. Мягкий язык скользнул вокруг головки, она плавно насаживалась на него, сдавливая губами и вызывая кайф, который может давать только знающая в этом толк девушка.
11.1
Аморин натужно выдохнул, чтобы сдержать стон, Ильмия задвигала головой скользя по стволу, лаская его языком и руками, при этом продолжая заискивающе и покорно смотреть на него снизу вверх.
Проклятье, как тут держаться? Как он вообще позволил себя затащить в эту нишу? Ох, Ильмия, какой у тебя горячий язычок…
— М… — постанывала она, причмокивая.
Да она даже понимает, как себя вести, чтобы еще больше заводить его. Его ладонь сама легла ей на затылок, пальцы запутались в огненных волосах. Давай, детка, раз начала, заканчивай…
Ему не хотелось вообще никак проявлять удовольствие, которое ее язык доставляет ему — было в этом кайфе что-то не то, будто он сам не свой, что-то подлое, нечестное. Но остановиться уже нельзя. Вот она усердно облизывает его член, насаживается ртом, сдавливает губами, черт… Классно… Давай, Ильмия, если решила сделать ему минет, делай с усердием…
Хотя, о чем он?
Она и так очень старается, причем так, что не понятно, откуда столько сноровки. Их глава семейства, вроде, всегда следил за благочестием дочерей. Или не уследил?
Он снова шумно выдохнул — Ильмия как-то очень ловко приласкала головку. Долбанные аспиды…
— Быстрее, — скомандовал он шепотом, глядя на нее сверху, такую покорную, что даже жалко, и стал ритмично надавливать ей на затылок, все быстрее и сильнее насаживая ее рот на член.
Ильмия только охотней задвигалась, сжала пальцами его бедро, стала гладить себя по груди сквозь платье. Она все постанывала и причмокивала, довольно и томно закатывая глаза, при этом похотливый взгляд всегда возвращался к нему.
Движения все ускорялись, он ритмично задвигал бедрами, спеша поскорее закончить этот нелепый возбуждающий фарс. Он трахал Ильмию в рот, все больше ощущая себя какой-то марионеткой, словно это не он, а какая-то кукла, которая наблюдает за собой со стороны, пока кукловод дергает за ниточки.
Самые примитивные и животные ниточки его души.
Напряжение внизу живота росло, он уже не обращал внимания на Ильмию и ее ощущения, только слышал сквозь шум крови в ушах, как она часто дышит, постанывает и мычит. Все его сознание утекло вниз, сконцентрировалось там, готовое вырваться густым и тугим потоком.
Он не контролировал себя. Сквозь дымку похоти и какой-то неуемной страсти, капля сознания сигналила — он не властен над собой. Что-то случилось. Он не сразу это понял, но в момент, когда губы Ильмии соприкоснулись с его, что-то произошло. Черт… Нужно выяснить… Кода это закончится, он все выяснит… Надо только… О… блин…
Сдавленный стон все же прорвался сквозь зубы:
— Твою ж…
Потом вспышка, всплеск…
11.2
Он обильно кончил ей в рот. Сильно и мощно, будто у него месяц не было женщины. А ведь только утром отправил двоих адепток из своей постели. Низ сокращался, выталкивая остатки потока, а Ильмия умелыми движениями помогала им излиться (нет, такие детали известны вообще не многим женщинам), при этом продолжая держать его член у себя во рту.
Когда, наконец, он ощутил, что пуст, его расслабило. Захотелось отвалиться на диван, которого здесь, к счастью нет. Иначе точно вырубился бы.
И это вообще дичь какая-то.
Потому что драконы после секса не испытывают слабости и желания захрапеть. Он читал, что человеческие мужчины этому подвержены. Но он — дракон! Что за дрянь?
Тряхнув головой, он все-таки смог оттолкнуть Ильмию и кое-как натянуть штаны.
— Тебе понравилось? — заискивающе спросила она, сидя на полу. — Скажи, что понравилось. Я же знаю, это так.
Теперь Аморин явственно ощущал, что василиска что-то с ним сделала. Он бы сам не пошел на это, сам бы не стал заниматься этим с Ильмией, не его формат. Вообще не его. А учитывая предысторию и сопутствующие факторы — вообще категорическое нет. И это дурное состояние. Почему у него до сих пор каша в голове? Будто выпил ящик рибейского полусладкого.
Он резко развернулся к перилам ниши, упершись в них ладонями. Свежий ночной воздух немного отрезвил (прекрасно, пока он тут развлекался с Ильмией, стемнело окончательно), Аморин скользнул рассеянным взглядом по внутреннему двору, где журчит фонтан. Немного подышал, приходя в себя.
Воздух помог, сознание немного прояснилось.
— Что ты со мной сделала? — хрипло спросил Аморин, не оборачиваясь.
Зашелестело платье Ильмия встала и приблизилась.
— Тебе было приятно? Ведь было, не отрицай, — сказала она и положила прохладную ладонь ему на плечо.
Но Аморин резко скинул, василиска больше прикасаться не решилась.
— Я тебя спрашиваю, — чувствуя, как на смену кайфу и расслабленности приходит гнев, — что ты сделала?
— Аморин…
— Я бы не стал с тобой этого делать по своей воле, — рявкнул он, — не хуже меня знаешь.
В нем в се больше закипала ярость. Нет, конечно, девчонка дело свое знает, и это отдельная тема для разговора. Кайф он свой получил, но какого аспида?
Ильмия попыталась снова приблизиться, видимо, хотела поцеловать, но Аморин отклонился и скривился так, будто она не девушка (в целом ничего и на любителя), а бородавчатая жаба, которую просят поцеловать.
