Блохи, — обмерла Ольга. Остатки сна улетучились со скоростью света. А клопы тоже есть?
Она осмотрела простыню, ноги и руки. Спустив ноги на холодный пол, тяжело вздохнула и нащупала ступнями шлёпанцы.
Пройдя к мутному зеркалу на створке шкафа, осторожно погладила несколько расчёсанных укусов на шее и подбородке. Неужели хозяйка не знает, что сдаваемая ею комната находится в антисанитарном состоянии?
Услышав стук на первом этаже, и решив, что миссис Фармер уже встала, Ольга надела халат и вышла на тёмную крутую лестницу.
Из открытой двери кухни в холл пробивался свет свечи; слышались приглушённые голоса.
Спустившись — едва ли не на ощупь, — Ольга упёрлась ногами во что-то большое и мягкое. Присмотревшись, различила узел с пожитками и рядом с ним саквояж и чемодан. Значит, прибыли новые постояльцы, и хозяйка беседует с ними. А она в таком виде. Ольга запахнула полы халата и развернулась в сторону лестницы, собираясь вернуться в комнату.
Послышался крип стула и стук чашки о блюдце.
— Ну и ночь выдалась сегодня. Чуть не попался, — проронил знакомый мужской голос. — Что постоялица?
Ольга невольно задержалась, прислушиваясь к звуку передвигаемой по столу тарелки.
— Ты ешь, Джекоб, ешь. Вчера вечером делала, свеженькие. Постоялица? — в голосе миссис Фармер послышалось волнение. — Спит без задних ног. Только что проверяла. От чая отказалась, да и сонный порошок не понадобился. Намаялась.
На вздох мужчины ответила обеспокоенно:
— Боязно мне что-то. Не простая мисс. Пока она мылась, я по-быстрому глянула её бумаги. Не из Франции она вовсе, здешняя. Трогать её нельзя.
Кучер засопел и, помолчав, сказал:
— Тот особняк, на Аддисон Роуд, из которого она вещи вынесла, знатный. Много золота при ней?
— Так-то немного: колечко, серьги, браслет. Фунтов сорок в кошеле будет. Вещи добротные, под заказ шиты. Лили быстро бы продала.
Голос женщины стал тише, и Ольга подалась вперёд, сосредоточенно вслушиваясь в свистящий женский шёпот:
— А вот два закладных листа банка Англии на предъявителя на шесть тысяч фунтов — редкая удача.
— Ого! — радостно воскликнул мужчина. — Говоришь, здешняя?
— Да. Обманула, что из Франции прибыла.
— Почему, думаешь, обманула?
Повисло молчание.
Ольга, задрожав, подняла воротник халата и, чуть дыша, села на нижнюю ступеньку лестницы. Куда она попала? В какое бандитское гнездо?
— Наняла она меня на вокзале, — неторопливо и едва слышно заговорил кучер. — Поехали мы на Аддисон Роуд. Она мальчишку зачем-то подобрала и в дом послала. Потом вещи вынесла. Ни на вокзал, ни в отель не поехала. При таких-то деньгах…
— Сбежала что ли из дома? Вот, комнату ищет.
— Почему, думаешь, сбежала? Может, и правда, из Франции приехала, остановилась у кого из знакомых, потом съехала. Разве их, господ, поймёшь? Здесь спешить нельзя. Нам с закладными в банк соваться опасно. Будем ждать, что дамочка с листами станет делать. А Хромого просить дело обстряпать, так всё себе прикарманит. Нам только крохи кинет. Жалко.
Миссис Фармер тяжело вздохнула и сокрушённо поддакнула:
— Жалко, — задвигала посудой по столу. — А если не дождёмся? Ну, как съедет?
— Приставлю к ней Сухого. Походит за ней, посмотрит, что да как. Если соберётся съехать, не мешайся. Проследим куда. Не соскочит. А я сегодня покручусь на Аддисон Роуд, послушаю, что говорят. Если сбежала из дома, то вся улица знать будет. Можно Сухого к прислуге подослать. Они всё о хозяевах и их гостях знают. Там и определимся.
Заскрипел стул, засуетилась хозяйка.
— Светает, — погасила она свечу. — Когда тебя ждать? На ленч приедешь?
Ольга сидела ни живая, ни мёртвая. Забыла, как дышать и, кажется, перестала моргать. Крупная дрожь сотрясала ослабевшее тело. Пора уйти, а сил встать не было.
— Как узнаю что важное, так и приеду, — говорил мужчина. — Ты вещи перебери, что я привёз. Что для Лили — заберу позже. И вот, — зазвенели монеты, зашуршали бумажки, — положи к месту. Чую, скоро заживём мы с тобой в новых землях. Джефферсоны, вон, через неделю уезжают в Америку.
— И мы следом за ними поедем. Ферму купим, овец разведём. Дочь заберу с внучкой.
— Ладно, — поднялся кучер — чиркнули по полу ножки стула, — бабским разговорам нет конца. Пора дело делать. Поехал я. И поласковее с постоялицей будь, пообходительней. Капни в чай чего, может, разговорится.
— Да знаю я, — раздражённо ответила миссис Фармер.
Ольга очнулась, подхватилась и птицей бесшумно взлетела на площадку второго этажа. Закрыв дверь на ключ, повернула его в замке так, чтобы с обратной стороны его невозможно было вытолкнуть. Затаилась. Приникнув к створке, прислушалась. Она ведь на ночь даже не закрылась, а хозяйка, оказывается, проверяла её. Так и убьют её спящую, а труп в Темзу сбросят. «Виконтесса» тяжело сглотнула и поёжилась. Знобило. Страшно было представить, что бы было, не услышь она этого разговора. Судьба явно благоволит ей.
Как можно тише открыв окно, Ольга выглянула наружу — высоко. Внизу простирался пятачок заднего двора, перегороженный натянутыми верёвками с бельём и сложенными в углу ящиками. Высились заборы и глухие стены соседних строений. Ожидаемый сильный запах нечистот значительно ослабел. Видно, ветер дул в другую сторону. Где-то кукарекал петух, блеяли козы, лаяли собаки. Лучи восходящего ещё холодного солнца с трудом пробивались сквозь редеющий туман.
Обдумывая услышанное и размышляя о своём ближайшем будущем, Ольга пришла к выводу, что не станет ждать, когда её соберутся ограбить где-нибудь в городе или вовсе убить. Она этого не допустит.
Предупреждён — значит вооружён.
Пока злоумышленники будут за ней наблюдать и собирать сведения, у неё есть немного времени, чтобы подготовить побег.
Снова побег, — вздохнула она. Когда наступит спокойная мирная жизнь, о которой так давно мечтается?
Но и преступников — убийцы они, воры или скупщики краденого — безнаказанными оставлять нельзя. Творящееся в стенах дома зло должно быть остановлено.
Она могла бы выйти из дома сию минуту — бесшумно, налегке — и больше никогда не вернуться, но терять свои вещи во второй раз ой как не хотелось.
Проскочила мысль обратиться за помощью в полицию. Но там начнутся расспросы, кто Ольга, откуда и прочие «зачем» и «почему». Она не готова изворачиваться, путаться во лжи и бояться сказать что-нибудь не так. Да и нахождение её в розыске тоже исключать нельзя.
Она снова вернулась к мыслям о закладных листах. Избавиться от них следует сегодня же.
Если с Бартом Спарроу не всё в порядке, то каким образом об этом узнать? Вряд ли сегодня в газете она найдёт сведения о покушении аристократки на жизнь баронета или его преждевременной кончине. Но она обязательно проверит.
Отвезти ценные бумаги лично и возвратить Барту? Абсурд!
В чьи руки они попадут, отправь она их по почте или курьером? Кто может дать гарантию, что мужчина, получив бумаги, в отместку не солжёт, и продолжит уверять всех, что Шэйла его обокрала? А так и выглядит. Закладные пропали вместе с бегством виконтессы.
Соблазн сегодня же покинуть Британию и быстро обналичить ценные бумаги в Европе, в стране, где есть английский банк, был велик.
Какова система защиты закладных листов, оформленных на предъявителя, от мошенников? Никакая! Они с номерами, и в банке, их выдавшем, заключается договор с вкладчиком. При необходимости, посредством опроса, по образовавшейся цепочке передачи листов из рук в руки можно отследить всех их последующих владельцев. До тех пор пока ценные бумаги не будут обналичены.
Нечего об этом думать! — одёрнула себя Ольга. Она не прикоснётся к ним. Не потому что это деньги ненавистного Барта, а потому что это чужие деньги и кто их владелец — не имеет значения. Чем она будет лучше преступников, с которыми ей «посчастливилось» столкнуться?
А как же её признание и подписанный брачный контракт? Попробовать обменять ценные бумаги на них? Ольга отрицательно закачала головой — Чёрный гриф не из тех людей, кто, будучи в шаге от вожделенной цели, станет отказываться от неё из-за денег. Тут без вариантов.
