Он в упор посмотрел на отца и тот ощутил, как его захлестнула волна ревности. Слова сына били наотмашь, жгли душу адским пламенем, терзали сердце раскалёнными тисками. Он сжал руку под столом в кулак, до боли впиваясь ногтями в ладонь.
— Письма с тобой? — глухо спросил он.
— Зачем вам? — Стэнли и, глянув на помрачневшего отца, выдвинул ящик стола. Небрежно бросил мятые бумаги на стол. — Хотите лично убедиться в вероломстве вашей любимицы?
Мартин из-подо лба неодобрительно глянул на сына и открутил до упора фитиль на лампе. Глаза вспыхнули зелёным отражённым светом. Придвинув лампу и направив на письма свет, Мартин изучал почерк:
— Как ты их получил?
Стэнли горько усмехнулся:
— Одно по почте. Второе нашёл у Шэйлы в спальне. Ещё? — кивнул он на хрустальный графин с виски. Тёмная прядь волос зигзагом упала на высокий гладкий лоб, увеличивая сходство сына с отцом.
Лорд Малгри утвердительно кивнул:
— Где именно нашёл?
— Это имеет значение? — лениво ответил виконт, но всё же ответил: — В подставке под часами на каминной полке. Оно было в книге.
— Книге? — бегло читал Мартин письма. — Какой книге?
— Какая разница, — сощурился Стэнли. Яркий свет от лампы слепил, вызывая резь в глазах. — Обложка яркая, кажется, красная, а книжка маломерная.
— Они без подписи, — граф метнул взгляд на сына. — Ты поверил тому, что здесь написано?
Сложив письма, он спрятал их в нагрудный карман сюртука.
— Доказательство её измены прискакало вчера вечером. Знаете, с кем она мне изменяла? — горько усмехнулся виконт. Не дожидаясь ответа, он с брезгливой усмешкой выцедил из себя: — С этим отрепьем, — подняв подбородок, произнёс напыщенно и величаво: — баронетом Бартом Спарроу. Он заявил, что они с Шэйлой любовники и леди желает получить развод как можно быстрее.
— И ты ему поверил, — Мартин поставил локти на стол и сплёл пальцы в замок, упираясь в них подбородком.
Стэнли устало потёр лицо ладонями:
— Он сказал, что предоставит её письменное признание в измене. А ведь она сначала испугалась, умоляла меня показать письмо, будто понятия не имела о ком идёт речь. Лицемерная тварь! — хлопнул он крепкими ладонями по подлокотникам красного дерева. На безымянном пальце сверкнул крупный золотой перстень с сапфиром.
— Ты не смеешь говорить о ней в таком тоне! — резко ответил граф.
— Не верите? Я тоже не верил. Не хотел верить.
— Но и разбираться ни в чём не стал, — разозлился Мартин. — Ты поверил лживым письмам, поверил словам баронета. А её? Ты спросил её?
— О чём я должен был её спросить? Изменила она мне или нет? — Стэнли запрокинул голову и расслабленно рассмеялся.
Изменила или нет, — мысленно повторил Мартин. Шэйла не изменяла, а та, другая? Изменила сыну с ним. Если бы Стэнли стал разбираться во всём и спросил её, как бы она повела себя? Она сказала бы правду?
Воцарилось тягостное молчание. Приглушенный свет лампы освещал лица сидящих за столом отца и сына. Каждый из них погрузился в свои мысли.
Лорд Малгри смотрел на виконта и его глаза светились тёплым внутренним светом, окутывали пеленой тепла и заботы. Сын… Сердце Мартина щемило от отеческой нежности: невыразимой, скупой, грубоватой, невысказанной. Он не мог вспомнить, когда в последний раз говорил с ним по душам. Вот и сейчас их разговор больше походит на допрос.
— Она была здесь, — услышал граф тихий задумчивый голос виконта.
— Леди Линтон… Я совсем забыл, — вздохнул Мартин. И с ней пора поговорить. — Мы должны были ехать в оперу.
— Сегодня здесь была Шэйла.
Лорд Малгри молчал. Когда? Когда она успела?
Стэнли усмехнулся и сделал глоток виски:
— Я не думал, что она способна на такое. Прислала записку, что ждёт меня для важного разговора в отеле «Виктория». Я поехал, а она тем временем вошла в дом, собрала вещи и… фьюить, — присвистнул он и со стуком поставил пустой стакан на поднос. — Вот, — достал из нагрудного кармана жилетки записку и бросил её на стол. — Вернула обручальные кольца. Странно, тряпки взяла, а золото нет. Я чего-то не понимаю, — затряс он головой, хватаясь за неё руками.
Глядя на белый прямоугольник листа, Мартин не спешил взять его. У него свело скулы от подкатывающего страха. Он никогда так не боялся за женщину. Ему показалось, что сейчас он прочитает нечто такое, после чего его жизнь изменится.
Стук горлышка графина о край стакана и бульканье виски вывели графа из задумчивости. Пряча дрожь пальцев, он взял записку и сосредоточился на единственной строчке в ней.
«Простите…» — неистово застучало его сердце, срываясь в пропасть. Тянущая боль под рёбрами не давала вдохнуть полной грудью. — Ты прости, милая, что заставил тебя пройти через всё это. Прости, что сейчас ты неизвестно где. Одна. Без поддержки и защиты. Прости.
— Я был в поместье Фалметт, — признался он.
Стэнли не удивился:
— Завтра я пошлю туда адвоката. Нет, не пошлю. Я поеду сам. Я спрошу её…
— Раньше нужно было спрашивать, — перебил его Мартин. — И клеветника нужно было искать, а не чинить поспешную расправу над беззащитной леди. Её уже нет в поместье матери. Она едва не убила баронета и сбежала. Испугалась.
Виконт затряс головой, прогоняя одолевший разум хмель, а граф продолжил:
— Всё ложь. Шэйла тебе не изменяла. Барт вынудил подписать её признание в измене. Уж не знаю, как всё было, но она захотела его вернуть, ударила баронета по голове и забрала бумаги.
— Шэйла ударила баронета? — Стэнли осёкся, вспомнив пощёчины и тяжёлую руку жены. Рассмеялся: — Я же сказал, что она изменилась.
— Я нанял детектива-полицейского, чтобы отыскать леди Хардинг. Её найдут. Возможно, удастся что-либо прояснить с этими письмами.
— Так она о Роулеев, — оживился виконт.
— Не у них. Леди Стакей уверена, что не у них. Между Самантой и Шэйлой случилась размолвка. Стэнли, ты ничего не знаешь о своей жене, — Мартин укоризненно качнул головой, собираясь встать. — Ты хоть понимаешь, что она сейчас находится в опасности?
Стэнли подался к нему через стол и схватил за руку, удерживая:
— Погодите, отец. Простите меня, я был глупцом. Вы правы, нужно найти и вернуть Шэйлу. Если Барт лгал, то это он мог послать письма. Я убью его за клевету!
Мартин смотрел на Стэнли, такого родного и очень похожего на Майкла. Похожего на него.
— Иди отдыхать, сын. Поговорим завтра. Сегодня был тяжёлый день.
Осознание того, что всё невероятно сложно и Стэнли, возможно, любит свою жену, наполнило душу горечью и чувством вины. От приступа головной боли потемнело в глазах. Как сказать сыну об истинной измене его жены — и не жены вовсе, — и какую роль сыграл он, Мартин, во всём этом? Как сказать о его намерениях относительно незнакомки? Как не запятнать её честь и разрубить им же самим завязанный гордиев узел?
Глава 8
Ольга проснулась от собственного вскрика, сбросила с себя одеяло и села в постели. В горле пересохло и першило. Она закашлялась, дрожа всем телом и хватая воздух открытым ртом. Снилось что-то страшное, леденящее душу. Что именно снилось, не могла вспомнить, как ни силилась.
Она огляделась, медленно приходя в себя. Сквозь застиранную занавеску просачивался тусклый рассвет. Проступили очертания немногочисленной мебели. В глаза бросился стул у изголовья кровати, открытый флакончик духов. События вчерашнего дня закружились перед глазами хороводом.
«На предъявителя», — замерцала неоном надпись на закладном листе.
— На предъявителя, — прошептала «виконтесса», расчёсывая ногтями зудящие ниже колен ноги. Чем больше чесала, тем сильнее они зудели. Зуд перекинулся на предплечья — под пальцами прощупывались волдыри. Зачесалось лицо, шея.
Аллергия? — обеспокоилась Ольга. На что? От воды? Возможно. Постельное бельё? Каким средством оно постирано? Ньют говорил, что его мать стирает со щёлоком.
«Виконтесса» подтянула одеяло к лицу, принюхалась. На лбу защекотало. Она машинально хлопнула по нему ладонью, заметив прыгнувшую на одеяло чёрную точку. Ещё одну. Ещё…
