Таисса глядела на него в звёздном небе. На спокойное лицо, развевающиеся на ветру светлые волосы… чуть отрешённую улыбку. На Дира, который принял решение. И что-то в его взгляде подсказывало, что она его не переубедит. Дир сделал выбор, и этот выбор свершится.
– Что ты выбрал? – спросила Таисса вслух.
– Жизнь. – Дир закинул руки за голову, ложась на воздух. – У меня больше нет абсолютной власти, и я не могу решать за весь мир, каким ему быть: суждено ли Светлым и Тёмным остаться прежними или же лаборатории варианта «ноль» сотрут все различия и мы сделаемся людьми. Но я сделал выбор, Таис. Я не буду марионеткой нанораствора – ни Светлой, ни Тёмной. И я устал от боли.
Он повернул голову к ней:
– Я хочу стать человеком.
– Ты хочешь лишиться способностей? – изумлённо сказала Таисса.
– Тогда нанораствор перестанет на меня влиять, – просто сказал Дир.
В звёздном небе повисло молчание.
Таисса закусила губу. Дир хотел стать человеком. Дир. Её Дир. После того, что нанораствор сделал с ним на Луне, Таисса могла понять его аргументы. Но… лишиться полёта, силы, ауры, защиты, регенерации – всего, что делало их Светлыми и Тёмными?
– И что ты тогда будешь делать? Останешься тут и будешь преподавать математику?
– Ну, иногда я буду уделять время гостям. Уверен, завтра мои ученики обрадуются неожиданным каникулам.
Таисса фыркнула.
– Я серьёзно.
– Я тоже. Я хочу жить, Таис. Не трястись, что в любой момент я могу сделаться марионеткой. С меня хватит.
– Нанораствору можно поменять знак. Другая сигнатура, другие ценности.
– В другой реальности. У нас пока нет таких технологий. И я не знаю, появятся ли, даже если твой отец приложит все усилия к этому. А даже если и да, как долго я могу ждать?
– Тогда тебе осталась самая мелочь, чтобы лишиться способностей, – проронила Таисса. – Добыть препарат «ноль». Я не буду тебе помогать, уж извини.
– Я не спешу, Таис. У меня ещё есть время на размышления. Сама понимаешь, это непросто.
Они обменялись невесёлыми взглядами.
– Не сдавайся, – тихо сказала Таисса. – Никогда. Ни на один день. Мы нужны этому миру, мы делаем его лучше. Мы не должны быть болью, мы – свет. Даже Тёмные.
– Мы не боль, но вдохновение мы черпаем только в боли. В смерти. – Дир покачал головой. – Всю войну я сидел над бумагами, но мне казалось, что я слышу крики. Я хотел, так отчаянно хотел изменить что-то, но у меня больше нет надежды сбросить Совет так просто. Я не отчаиваюсь, Таис: я продолжу бороться с ними, но человеком. Никакого больше нанораствора. Я не желаю давать им оружие против себя. Не хочу, чтобы меня сломали.
– Вернона не сломали, – глухо сказала Таисса. – В другой реальности.
– Не сломали настолько, что он предпочёл уничтожить себя, лишь бы его двойник жил свободно в другом мире? Не думаю, принцесса.
Таисса протянула руку, и их пальцы переплелись под звёздным небом.
– Столько всего случилось, да? – спросил Дир негромко. – И одно светлое воспоминание. Волшебное чудо из будущего, с которым встретились лишь мы.
– Тьен.
– Тьен. Мой сын. Знаешь, я часто думаю, что умер бы, лишь бы не дёргаться на ниточках нанораствора. Но куда чаще я думаю, что умер бы, чтобы сохранить его временную линию. Чтобы он не исчез, не растворился в море вероятностей. Он… он другой, Таис. Он отказался убивать даже во имя целой реальности. Как и ты. – Дир покачал головой. – Был ли я когда-нибудь таким?
Таисса покосилась на Дира.
– Мне кажется или знакомство с ним преподало тебе здоровенный урок?
Дир хмыкнул:
– Вообще-то он мой сын. Должно быть наоборот.
Таисса не сдержала ехидной ухмылки:
– Ну да, конечно.
Дир сжал её руку крепче.
– И никаких смертей, – решительно сказала Таисса. – Тьен будет категорически против. Настолько, что отправится в прошлое, настучит тебе по голове, а мне опять придётся возвращать прежнюю реальность. Спасибо, это уже без меня.
Дир улыбнулся ей, и на этот раз в его улыбке была нежность.
– Обожаю твоё чувство юмора.
– А мне нравишься ты, – отозвалась Таисса. – Немножко. Совсем чуть-чуть.
В его глазах горели отблески звёздного огня, и в пальцах, которые гладили сейчас её ладонь, Таисса слышала отпечаток далёкой ночи, где цвели поля вереска. Где Дир и она, обнажённые и раскрытые друг другу, готовились завоевать мир.
– Я тоже тебя люблю, – тихо сказал Дир. – Во всех реальностях. И прости меня. Там, в обсерватории, когда я собирался взломать твоё сознание, – я так и не попросил за это прощения.
– Ты защищался от атаки Совета. У тебя была причина.
– Да, но это скользкая дорожка. И я едва не упал.
Дир притянул её к себе, и Таисса положила голову ему на плечо.
– Тьен, – произнесла она. – Думаешь, с ним всё в порядке? Там, в будущем?
– Я бы очень хотел в это верить, Таис.
Таисса повернула к нему голову.
– Передумай, – тихо-тихо сказала она. – Пожалуйста. Не становись человеком. Дир, твоё долголетие… регенерация… Вдруг ты всё потеряешь? Совсем всё? Я не хочу стоять на твоей могиле через сорок лет, я… я с ума сойду. Давай просто… побудем вместе? Здесь, в тишине, никаких поисков, никаких интриг? Мне кажется, мы это заслужили.
Дир взглянул ей в глаза.
– Попробуешь меня переубедить?
– И поддержать, – просто сказала Таисса. – Никто не должен быть один. Особенно ты.
– Я вряд ли изменю своё решение. Тебе стоит это понимать.
– Я понимаю.
Пальцы Дира скользнули по её запястью.
– Тогда забудем обо всём остальном. Только ты и я.
Таисса улыбнулась, сонно закрывая глаза. И, уже засыпая в воздухе, почувствовала, как Дир обнимает её во сне.
Следующие несколько дней прошли в мягкой полудрёме. В деревню они с Диром так и не отправились: вместо этого, взявшись за руки, они пошли гулять по окрестностям. Один раз они даже решились заночевать у костра на берегу озера, устроившись на широкой соломенной подстилке и укрывшись одним одеялом на двоих. Куда невиннее, чем Таисса могла бы ожидать.
– Мне кажется, – мягко ответил Дир на её немой вопрос, – мне очень повезло, что ты вообще до сих пор со мной разговариваешь. Если бы альтернативная Таисса устроила бы мне что-то хотя бы вполовину такое же ужасающее, как то, что другой я устроил тебе, думаю, я долго бы прятался на чердаке.
– По меньшей мере, – согласилась Таисса. – Но я вижу разницу, Дир. Ты – это ты.
– И именно поэтому, – серьёзно сказал Дир, – я не хочу никуда торопиться. Кроме того…
Он посмотрел вверх, на Луну, и они поняли друг друга без слов.
Потом они долго сидели у костра в молчании.
– Я помню, как ты говорила другому мне, что мать Тьена – ты, – тихо сказал Дир. – Мне бы этого хотелось.
Таисса покачала головой:
– Ты не видел, как Тьен смотрел на Лару. Дороже неё у него не было никого в мире.
– Лара… – Дир помолчал. – Я сломал её сознание, вывернул наизнанку её волю. Она не скоро меня простит, если простит вообще.
– Я простила, – тихо сказала Таисса. – За Храм.
Его глаза расширились.
– Таис, ты…
– Я доверяю тебе, – просто сказала она. – Помнишь, когда я согласилась на встречу, отдаваясь в твои руки? Доверие выше любви, выше свободы, выше власти. Это самое главное сокровище, и его нельзя ждать или требовать. Всё, что ты можешь, – подарить его сам.
Дир улыбнулся:
– Я даже не знаю, что тебе нужно сделать, чтобы я перестал тебе доверять. Насыпать мне в кофе стручкового перца сто раз подряд, может быть.
– Уверена, ты раскусил бы меня на пятый раз.
– Обижаешь. На первый же.
В выражении глаз Дира невозможно было усомниться. Точно так же он смотрел на неё, когда опускал в заросли вереска. Так, словно драгоценнее и желаннее её нет никого на свете.
Если бы Тьен был их сыном, не было бы ничего, чего они бы не преодолели вместе.
– Я видела Алису в больнице, – произнесла Таисса. – У неё были… проблемы со здоровьем, но сейчас с ней всё хорошо.
