Но все обошлось. Мама тоже сумела протиснуться в проход и даже протащила за собой лук и сумку со стрелами, и пока стражники соображали, какой враг напал на них, они уже выбрались из пещеры.
— Расходимся. По одному мы сможем скрыться, — мать обняла Теру и зашептала ей на ухо: — Беги к Кенхо. Он покажет тебе дорогу к Сунексу.
— А как же ты? — в голосе девочки зазвенели слезы.
— Я попытаюсь их отвлечь.
— Мамочка…
— Беги, Тера, беги! Встретимся у лавки книжника через два дня. Она в Сунексе одна, не перепутаешь.
— Здесь проход. Сюда? — закричал кто-то. — Ах, шмара! Узко… Гвен, давай ты…
Они слышали, как кто-то протискивался в проход, постоянно матерясь. Мама вставила стрелу в лук, а Тера скатала еще один шарик. Трава у выхода загорелась одновременно с выпущенной стрелой. В пещере раздался мужской вопль.
— Беги, скорее! — прошептала мама и вставила новую стрелу.
На этот раз Тера послушалась.
Глава 9. Побег
Девочка летела, как ветер.
Она выскочила с другой стороны горы, но не свернула на дорогу, ведущую к деревне, а побежала по охотничьей тропе вверх. Тера надеялась, что там ее никто не будет искать. Она переждет немного времени и вернется за мамой.
Она уворачивалась от веток, норовивших ударить по лицу, перепрыгивала через лежавшие на земле стволы и камни, но не останавливалась. Наконец ей стало казаться, что горячий воздух разрывает на части грудь.
Тера выбрала закрытую со всех сторон кустами полянку и упала на землю, прислушиваясь. Летний лес шелестел листвой. Ветер то играл травинками перед лицом беглянки, то взмывал вверх, и тогда качались деревья, словно приговаривали: «Иди в деревню. Иди в деревню!»
А как уйдешь, если мама осталась наедине с врагами? Отдышавшись, Тера вскочила. Дальше двигаться было опасно: лес кишел дикими кабанами, змеями и медведями. Охотники даже говорили, что видели высоко в горах следы барса.
Что делать? Теперь, когда приступ паники прошел, в работу включилась голова. Тера оказалась на распутье. Может, вернуться? Девочка посмотрела вниз по склону: вдруг заметит движение отряда всадников! Но острые наконечники копий не сверкали в лучах заходящего солнца, не доносилось ржание коней и топот копыт.
Тера осторожно начала спускаться. Она дошла до дороги и опять остановилась: идти к горе или в деревню? Строгий мамин голос победил. Девочка развязала широкий пояс и замотала его вокруг головы, спрятав косу. Теперь она походила на деревенского мальчишку. Прячась за плетнями и заборами, она добралась до кузницы и свистнула.
Кенхо выскочил почти сразу.
— Ты чего здесь? Поздно уже, — он схватил ее за руку и затащил в хлев.
— На нас напали.
— Ого! А кто?
— Стражники.
— А что с мамой?
— Она осталась в пещере у хижины, отвлекала внимание, пока я убегала, — ответила Тера. Вдруг в носу защекотало, слезы хлынули из глаз.
— Эй, ты чего? Кончай реветь! Первый раз что ли?
— Представляешь, этот предатель староста привел к нам стражников из столицы. Кому мы мешали? Наоборот, к маме ходила лечиться вся деревня.
— Я же говорил тебе, что твоя мама знает великую тайну, потому ее и ищут. И что делать теперь будешь?
— Мама сказала, чтобы ты проводил меня до Сунекса. Ты знаешь дорогу?
— А то! Много раз с батей наконечники для копий и стрел на рынок возили.
— Поможешь?
— Надо подумать. Погоди, завтра отец опять собрался в город. Если идти пешком, это два дня, а если на повозке — за один можно обернуться.
— Но он меня не возьмет, испугается. Лучше, если бы он ничего не знал.
— А если ты спрячешься?
— Думаешь, там место будет?
— В корзине для хлебов. Мать как раз сейчас выполняет заказ для продажи.
Тера принюхалась: и правда, вкусно пахло свежеиспеченным хлебом. Желудок ответил голодной трелью.
— Кенхо, я есть хочу.
— Погоди, я сейчас. Сиди тут.
Мальчик вернулся через час. В подоле грязной рубашки он прятал краюху хлеба и кусок сыра.
— Вода там, — он ткнул пальцем в бадью для скота. — Не бойся, чистая. Вечером наливали. Если проголодаешься, подои козу, она смирная.
— А во что?
— В ладошки, глупая! Или в свою бутылку.
Кенхо исчез. Тера осталась одна. Она устала, переволновалась, поэтому, как только поела, зарылась в сено в углу, но заснуть не могла. Желание отомстить предателю старосте сжигало ее изнутри.
Девочка подождала, пока в доме кузнеца погаснет свет, и выбралась из хлева. Ночной холод мгновенно забрался под тонкую рубашку, в которой утром она выбежала из хижины. Тера задрожала, но ненадолго. Она напряглась и пустила тепло по венам. Этому ее научила мама.
— Помни, дочка, в холод и стужу ты всегда сможешь воспользоваться своим даром. Но, если ты кому-то о нем проговоришься, уже люди будут пользоваться тобой.
Теперь ей стало жарко. Она побежала по пустынным улицам в поисках дома старосты. Где-то далеко стучала колотушка сторожа, в соседнем хлеву мычала корова, возле единственного постоялого двора всхрапывали кони путников, но в целом деревня спала.
Тера знала, что староста живет в центре поселения. Именно к его дому приходят люди с прошениями и жалобами. Здесь разрешают тяжбы и споры, творят наказание, объявляют важные новости.
Такое строение она нашла сразу. Рядом с ним смотрел в чёрное небо карательный столб, к которому сейчас был кто-то привязан. Человек стоял, подогнув колени и склонив голову. Девочка решила, что это мертвец, но он вдруг застонал.
Тера поясом замотала лицо до глаз и на цыпочках подкралась к столбу со спины привязанного человека.
— П-и-и-и-ть, — прошептал мужской голос. — П-и-и-и-ть.
Девочка узнала страдальца. Это был местный крестьянин, у которого мама покупала овощи. Очевидно, он в чем-то провинился перед властью, хотя… наказать могли и по смешной причине.
Она не обратила на просьбу внимания, просто нащупала пальцами узел веревки и попыталась ее развязать. Хоть так, но она отомстит вредному старосте. Однако преступник был опутан крепко. Тогда Тера пустила в пальцы тепло. Веревка задымилась. Человек задергался.
— Помогите! — хрипло вырвалось у него.
— Сейчас, — изменив голос, просипела Тера. Еще секунда, и узел вспыхнул. — Дергайте! Быстрее. На меня не смотрите.
Человек напрягся, и веревка распалась на части. Потеряв равновесие, страдалец упал на землю, но тут же вскочил, и, не оборачиваясь, бросился бежать. Тера тоже спряталась за угол дома, но никто не заметил ее действий.
Веревка продолжала гореть. Вот огонь перекинулся на траву, потом лизнул столб, и вскоре место казней и наказаний заполыхало пожаром.
Довольная, Тера вернулась в хлев, спряталась в сене и закрыла глаза. Она слышала, как активно заработала колотушка сторожа, и, улыбаясь, провалилась в сон.
Друг разбудил ее на рассвете. Он помог Тере забраться в огромную корзину, уже стоявшую на повозке, и накрыл крышкой для деревянных ведер и рогожей. Крышка повисла на прутьях, не касаясь девочки.
— Это зачем? — зашептала она.
— Так никто тебя не заметит, и тяжесть хлеба не будет давить. Живее, отец торопится.
— Что-то случилось?
— Не слышала разве? Ночью кто-то поджег карательный столб. Огонь чуть не перекинулся на дом старосты.
— Так этому сволочуге и надо! — прошептала Тера.
— Согласен, но староста сообщил стражникам, те уже ищут виновного. Как думаешь, может, это твоя мать отомстила?
— Не знаю.
— Кенхо, что ты в повозке копаешься? Живо сюда! — голос кузнеца звучал грозно.
— Все, сиди молча. Сейчас поедем…
Сообразительный Кенхо оказался прав. Его мать только удивилась, что все заготовленные караваи не поместились в корзине, но выяснять причину не стала. В повозку поставили еще один короб и сложили остатки хлеба туда.
Тера дожевала остатки ужина, запила его водой, набранной в тыквенную бутылку. В душе она чувствовала не страх, а волнение перед новой, неизведанной жизнью, полной приключений. Два года, проведенные на одном месте, уже казались ей, привыкшей к странствиям, долгим и мучительным застоем.
